– Точно, – двусмысленно усмехалась мама и переводила разговор на другую тему. Лера пару раз сквозь сон слышала диалоги родителей, когда оставалась у них. Они жили недалеко от ее службы, и, чтобы не тащиться домой по пробкам, она иногда ночевала в квартире, где выросла. Если Гриша мог, то присоединялся к ней. Тогда мама с папой подобных речей не заводили. Но однажды Лера проснулась, желая попить, и услышала, как ее мама разговаривает. Уже не с мужем, а с двоюродной сестрой и крестной дочери: – Изменяет он ей с начальницей своей как пить дать, – разговор велся по телефону, поэтому Лера не могла слышать, что отвечала тетка. – Да, ей сорок семь. И что? Видела я эту даму, мы всей семьей в ее загородный дом ездили. Выглядит прекрасно. Есть муж, солидный мужик. Импозантный, но толстый и лысый, лет пятидесяти трех. Для обоих второй брак, дети не общие, но взрослые, живут отдельно. Он наверняка изменяет ей с молодухами, а она чем хуже? Гришка наш собою хорош, обходителен, ласков. Нытик, правда, но для властной женщины это, наверное, даже хорошо? Лера тогда не выдержала, вскочила, выбежала из комнаты и вырвала у мамы телефон. – Не смей сплетничать про мою семью, – прорычала она. – Да я не… – Мать судорожно выдохнула. – Просто… Поговорила с твоей крестной о том, что меня беспокоит. – Мой муж верен мне. А его начальница – своему супругу, толстому и лысому. Я знаю это пару лучше тебя. У них гармония в отношениях. – А у вас? – Тоже. – Ты на работе постоянно. Как и Гриша. Вы как будто друг друга избегаете. – Нам нравится то, чем мы занимаемся. Вот и отдаемся этому по максимуму. – А должны отдаваться друг другу. – Мам, времена изменились. Мы не можем по партийной лестнице подняться, получить квартиру от государства… – Да, зато сейчас молодой мужик может стать любовником зрелой бабенки и купить жилье на те премии, что она платит ему за послушание. – Ты что, свечку держала? – Если бы так, я сказала бы тебе. Но я просто переживаю. И надеюсь, что мои подозрения беспочвенны. Но коль ты о них узнала, я подсказываю: будь внимательнее. – Мне за мужем следить? – Нет же! Уделять ему больше внимания. Мужики это любят. А ты со своим маньяком… – Он не мой. – Не придирайся к словам. Я хочу сказать, что ты забросила мужа, когда вы начали по Мяснику работать. – По глупости своей Лера рассказала об этом родителям еще в начале следствия. – Гриша и прежде не купался в твоем внимании, а сейчас вообще не видит его. – Давай я сама разберусь? – Как всегда, – развела руками мама и ушла к себе. Лера тоже отправилась в постель, но долго не могла уснуть. Терзалась сомнениями. А что, если она не видит в своем глазу бревна, тогда как в других замечает соринки? Она ведет расследования и фокусируется на мелочах, но ее муж стал заместителем директора крупной юридической фирмы, имея весьма скудный опыт. А ведь он, как правильно подмечала мама, не лидер, зато симпатичный молодой мужчина. И начальница у него не по годам хороша. Тогда как Лера давно забыла о макияже и маникюре. Да что там, она даже волосы с ног удаляла нерегулярно, а они густо росли. И сексом они с мужем занимались редко. Раз в неделю, это если повезет. Но им же и тридцати нет. И когда-то они ломали диван, предаваясь сексуальным игрищам… Но Лера убедила себя в том, что муж ей верен. Однако вывод сделала: решила быть к нему внимательнее. А то и вправду налево пойдет. «За квартиру мы расплатились, – говорила она себе. – Грише не надо так много работать. Я тоже скоро выдохну. Мы поймаем Мясника, меня повысят в звании, и заживем. Возьмем отпуска и рванем на Байкал. Давно мечтали. А потом ребеночка родим…» На следующий же день Леру и осенило, когда она увидела объявление на двери подъезда. И тут же позвонила Рахметову. – Никто из жертв квартиры свои не продавал, – сказал он после того, как выслушал подчиненную. – Они нет. Но все преступления были совершены в высотках, где этажей от девяти до семнадцати. На площадке четыре квартиры, от тридцати шести до шестидесяти восьми в подъезде. И в некоторых никто не проживал. Вспомните, мы же обходили все квартиры. Наверняка какую-то продавали или хотели сдать. Значит, нанимали риелтора. Если жилплощадь необитаема, ему выдают ключи. Вот вам допуск в подъезд как минимум. – Да, версия неплохая. Завтра проверим. Довольная собой Лера поднялась к себе в квартиру и в тот вечер, забыв об усталости, так мужа отлюбила, что он засыпал с улыбкой на губах. А она брила ноги, лежала в ванне с маской на лице, красила ногти. И только в час ночи угомонилась. Подлезла Грише под бочок, обняла, закинула длинную, гладкую ногу на него, уткнулась губами в шею… – Люблю тебя, – услышала сонный голос. – А я тебя. Поедем в отпуск на Байкал? – Хоть на луну, – и он поцеловал Лерину руку, обнимающую его за шею. Тогда для нее не существовало никого, кроме Гриши. Она даже о Мяснике забыла. Не говоря уже о начальнице мужа. Никто не помешает их счастью. Две половинки нашли друг друга и лежат сейчас в обнимку, сплетясь руками и ногами. Утром Валерия отправилась на службу в дивном настроении. Они с Гришей позавтракали яичницей, которая пригорела потому, что они снова занялись любовью. И чай был несвежим. А хлеб вообще плесенью покрылся, но они ее срезали. То есть Светловы вернулись в прошлое, голодное, но страстное, и обоим это было по кайфу. Глаза Гриши светились так же, как Лерины. Едва она зашла в кабинет, как в него влетел Рахметов. – Есть зацепки, – выпалил он. – Все адреса еще не проверили, но совпадения по каждому из трех. – Когда вы успели сделать это? – Всю ночь работал. Людей напряг. И тебе на электронную почту скинул несколько писем. Ты что, с ними не ознакомилась? – Не-а. – Почему? «Проводила время с любимым мужем, а еще делала ноготки», – мысленно ответила начальнику Лера, но вслух сказала другое: – Очень устала и вырубилась сразу, как добралась до кровати. – Иди наверстывай, – скомандовал он. И Лера послушалась. Ее версию они раскручивали несколько дней. И оказалось, что по всем восьми адресам в подъездах сдавались или продавались квартиры. Но! Все через разные агентства. Опера беседовали и с их хозяевами, и с риелторами, и с жильцами, но ничего полезного для следствия не выяснили… НИЧЕГОШЕНЬКИ! Но Рахметов чуял, это не ложный след. И предложил ловить на живца. Во все агентства, которые были проверены, отправили людей, которые якобы желали продать или сдать жилье. Леру в том числе. И ее начальника. И еще пару оперов, что имели свою жилплощадь в столице. Никаких подставных лиц и документов. Только реальные люди. Опять же, квартиры были записаны не на представителей органов, а на их родственников. На случай, если Мясник будет проверять владельцев. Не прокатило. Звонили какие-то люди, некоторых пускали посмотреть жилье, но это были реальные покупатели и потенциальные квартиросъемщики. Без подвоха. Хотели уже отказаться от этой версии, когда в отдел пришла бабка. На вид ей было лет семьдесят пять – восемьдесят, оказалось, девяносто два. Звали ее Антониной Никитичной. Ходила старушка с палкой, ею же и открыла дверь в кабинет Рахметова. Ее пытались выдворить, но бабуля была боевой. На передовой не воевала, но в Москве из зениток по самолетам фрицев с крыш стреляла. Медали имела. Такая взглядом могла на землю уложить, а у нее еще и клюшка была. Наваляла ею дежурному. А мудрый Рахметов с боевой бабкой не стал связываться. Усадил, предложил чаю с конфетками. Антонина Никитична не отказалась. Пока майор готовил напиток, бубнила что-то себе под нос. Но стоило ему вернуться за свой стол, спросила: – Ты маньяка ловишь? – И его тоже. – Мясника? – По телику видели? – Да, в криминальных новостях о нем рассказывали. Давно, правда. Месяц назад или чуть больше. Кошатницу он замочил. Я еще подумала, надо же, мы, старухи, кого-то привлекаем. Пусть и в качестве жертв. – Пожилых очень часто убивают. – Это ради денег. У всех есть сбережения. Но Мясник ни копейки не брал из домов, так? – Так, – не стал возражать Рахметов. – А вы просто из любопытства пришли или как? – Я старая, но из ума не выжившая, – проворчала она и засунула в рот конфетку. Рассосав ее, продолжила: – У нас в подъезде появился подозрительный тип. Весь такой из себя вежливый, опрятный. Внешность никакая. – Это как? – Ну вот ты мужик не очень красивый, но интересный. Глаза у тебя черные, глубокие, лысина. И ямочка на правой щеке. Была б я моложе лет на сорок, влюбилась бы в тебя без памяти. Мне всегда нравились такие, как ты. Профессора Ксавье знаешь? – Из «Людей Х»? – Ну. Ты что думаешь, мы, бабки, такое не смотрим? Еще как. Вот он мне нравится. Хорош. И ты на него похож. – Спасибо, конечно, но вернемся к подозрительному типу. – Да, – опомнилась бабка и, сделав глоток чая, отправила в рот еще одну конфету. – Так вот он мне не нравится. Ходит в соседнюю квартиру со своими ключами. Там раньше жила Марьяна, вреднющая баба. Но я с ней ладила. А когда померла она, квартиру унаследовал кто-то из ее родственников. То ли сестра двоюродная, то ли племянница, то ли дядька. Марьяна завещания не оставляла. Не думала, что скоропостижно скончается. Здоровая была как конь. – Антонина Никитична, давайте к сути, – взмолился Рахметов. – Короче, этот парень, подозрительно не подозрительный, шастает в квартиру. Но в ней не живет. Мне делать особо нечего, вот и слежу. Как-то вышла, спросила, кем он Марьяне приходится. Сказал, никем. Но близко знаком с наследником и, пока тот не вступил в права, снимает у него квартиру по часам. Не официально, естественно. Без договора. Но я-то не глухая и не тупая. Понимаю, что если хату берут в аренду на пару часов, то для того, чтобы заняться в ней сексом. Права я? – Обычно так, да. – Но никаких звуков. Там тишина, понимаешь? – И что из этого следует? – Может, и ничего. Но если бы я была маньяком и желала кромсать жертв в их домах, то имела бы доступ в подъезд, это раз, в одну из квартир в нем, это два. Присматривалась бы к намеченным жертвам. Изучала распорядок. На глаза бы показывалась, чтобы они меня запомнили и воспринимали как добродушного соседа. – Антонина Никитична, вы в органах не работали?