– Нет. Я на заводе автомобильном, потом там же сторожем. А вот муж мой ментом был. Царство ему небесное. И советовался со мной часто. Говорил, у меня чуйка. Она меня к тебе, сынок, и привела. Проверь этого мужичка. Вдруг он Мясник? – Хорошо, проверю, – бросил он, лишь бы отвязаться. Бабка для своего возраста очень хорошо соображала. Лучше многих, годящихся ей во внуки. И все же она явно не тот человек, по сигналу которого нужно действовать. Так думал Рахметов, пока Антонина Никитична не сказала: – Ко мне позавчера явился. Попросил чемодан у себя подержать. Якобы собирается в отпуск, а в соседней квартире оставить опасается. Мало ли что за люди туда будут захаживать. А мне он доверяет. Я разрешила. – Кстати, каким именем сосед представился? – Обычным. Назвался Алексеем. – Бабка шумно втянула чай. Причмокнула. – Вкатил чемодан. Ушел. Я на руке его взвесила – тяжелый, зараза. Не скажешь, что в нем вещи. – А что? – Мясник как расчленяет? Бензопилой? – Это не выяснено. – Я бы на его месте ею и пользовалась. Ножом пока разрежешь… – Это крупный инструмент, раз. – Они и маленькие есть. Как раз для чемодана. Опять же разобрать можно. А два? – Шумный. – По звуку как дрель. Может, кто ремонт делает? – Вы бы сначала чемодан проверили, что там, а потом приходили. – Он на замке. Код подобрать не смогла, а ломать не стала. Поэтому пришла к тебе, красавчик. По телику, когда видела репортаж, фамилию запомнила. У моего начальника на заводе такая же была. Может, вы родственники? Рахметов мог бы проигнорировать информацию, которую донесла до него бабка в возрасте за девяносто. Но он поехал к Антонине Никитичне домой, прихватив с собой Леру. Бабуля жила в высотке в тринадцать этажей. На площадке шесть квартир. «Дружелюбный сосед» похаживал в ту, что через стенку. Рахметов вскрыл чемодан сразу по прибытии. В нем никакой бензопилы. Вещи. А из тяжелого – электрический чайник, фен и нож. Но самый обычный, складной. Таким даже палец не отрежешь. Проверив чемодан и вновь закрыв его на код, Рахметов уехал. А Лера осталась. В то, что Антонина Никитична вычислила Мясника, она не верила даже тогда, когда отправлялась к ней. Ее дед, тот, чья комната досталась им с Гришей, был младше этой бабки лет на двадцать, но видел в соседях по коммуналке то иностранных шпионов, то инопланетян. Не всегда, лишь перед смертью. За пару недель. Антонине же Никитичне мерещился Мясник. Маньяки у современных стариков стали популярнее шпионов и инопланетян. Валерия осталась с бабулей, чтобы помочь ей помыться. В ванну бабка не могла забраться, поэтому обтиралась губкой. А ей так хотелось понежиться в пене. И Лера решила совершить акт доброты. Тем более что ее супруг сорвался в командировку. Домой можно было не торопиться. Лера набрала ванну, налила туда шампуня, затем помогла Антонине Никитичне погрузить тело в теплую, пахнущую фиалками воду. Старушка разлеглась, закрыла глаза и велела оставить ее. – Я позову, когда надо будет спинку потереть, – сказала она, отмахнувшись от Леры. Та вышла из ванной. Отправилась в кухню чай заваривать. И тут стук в дверь. Валерия открыла ее. На пороге мужчина. Приятный. Среднего роста и комплекции. Русые волосы, каре-зеленые глаза. Одет в джинсы, кофту серую. Поверх ветровка армейского типа. С карманами и капюшоном. – Ой, а вы кто? – спросил он. – А вы? – Алексей. Я чемоданчик оставлял Антонине Никитичне на хранение. Могу забрать? – Да, конечно. – Лера посторонилась, пропуская гостя в квартиру. – Вы ее внучка? – Да, – зачем-то соврала она. – Приехала навестить. – А бабушка где? – Принимает ванну. Вот ваш чемодан, – и указала на него. Алексей кивнул и взял чемодан за ручку. И… Буквально через секунду шарахнул им Леру по голове. Удар был сильным и пришелся по скуле, виску, макушке. Колесики проехали по носу, и из него хлынула кровь. Лера упала. Сверху ее тут же придавили ногой. Затем ударили ногой в лицо. Ботинок тоже был армейского типа, на тракторной подошве. Хрустнуло что-то. То ли зубы, то ли челюсть. И Лера потеряла сознание. Сколько она была в отключке, узнала только потом. И то примерно. Минут десять. Очнулась, услышав жужжащий звук. При этом находилась она не в прихожей, где падала и отключалась, а в коридоре. Приподняв голову, увидела кровавый след. Когда ее волокли, из носа и рта так лилось, что осталась красная полоса. Что ее вырубил Мясник, не приходилось сомневаться. Боевая бабка ничего не выдумала. Она почувствовала опасность и дала знать об этом представителям органов. Но доказательств не нашлось, и все решили, что старуха чудит. В том числе Лера. Поэтому сейчас валяется на полу с сотрясением. Сознание мутится, в глазах темнеет. И зубы шатаются, она чувствует это, водя языком по окровавленному рту. Пистолета при Лере нет. Увы. Опера его редко берут с собой. Обычно оружие лежит в сейфе. Телефон? Он остался в комнате. Выходит, Валерия беззащитна! Проползти до кухни, чтобы взять нож? Сил не хватит. А в коридоре, где она валяется, ничего такого, что можно использовать как орудие. Горшки пластиковые, картонные коробки, башмаки… А жужжание не прекращается. Откуда этот звук? Из ванной. Мясник там что, бреется электробритвой? Или делает эпиляцию? Стрижется? Поправляет триммером бакенбарды? Оказалось, расчленяет Алевтину Никитичну электроножом. Таким нарезают пиццу или салями. Прибор небольшой, острый. Не очень шумный. Когда Лера заглянула в ванную, дверь в которую не была закрыта полностью, то едва сдержалась от вскрика. Одно дело приехать на место преступления, когда жертва уже расчленена. И то ужасно. Но тут при тебе режут плоть старушки. А ты эту самую старушку только четверть часа назад с осторожностью опускала в ванну с пеной, пахнущей фиалками. Теперь в ней нет воды. Мясник слил ее. Зачем? Кто знает? Наверное, жидкость мешала. То ли резать, то ли наслаждаться зрелищем. Мясник обернулся. Глянул на Валерию. Бдил! Она и так смотрела на происходящее из-под полуприкрытых век, а тут еще взгляд остановила на одной точке. Не скажешь, что в сознании. И Мясник продолжил свое дело. Лера же продолжала смотреть в одну точку. А именно на клюшку Алевтины Никитичны. Она стояла рядом с дверью, прислоненная к стене. До нее сантиметров тридцать. Если выбросить тело с вытянутой рукой – схватишь. Клюшка старая, советская, мощная. Не из мягкого алюминия, а из титана, наверное. И рукоятка не пластиковая. Хотя это не особо важно. Если долбануть ею в висок, человек отключится… Или сдохнет! Лера понимала, что у нее один шанс из миллиона. Она слаба. К тому же громоздка. Крохотный человечек мог бы незаметно подобраться к врагу. А она как Кинг-Конг. С другой стороны, в Смурфике сил меньше. А ее все равно убьют. Когда Мясник закончит кромсать бабушку… Нет, даже раньше, ведь он понимает, что внучка может очнуться… В общем, Лера не жилец! Так лучше погибнуть, сражаясь. Звучит высокопарно, но это же так? Она хотя бы предпримет попытку спастись. Возможно, если она не одержит победу, ее будут больше мучить. Например, убьют не сразу. Сначала начнут расчленять. Все эти мысли пронеслись в голове Леры секунд за пятнадцать. Еще десять ушло на то, чтобы сфокусироваться на клюшке, прикинуть, как ее схватить. Пять – на прощание с близкими. Лера не молилась. Но посылала в небеса (астрал-космос-бесконечность) слова любви: маме, папе, мужу. После чего выбросилась, как кит из океана, но не просто так. Она схватила клюшку и со всей силы начала молотить Мясника. Откуда силы взялись, сама не поняла. Но Лера смогла встать на колени и долбить его не только по телу, но и по голове. Когда он рухнул на пол, поднялась и, держась за стеночку, добрела до комнаты, чтобы позвонить Рахметову. Он вместе с бригадой приехал быстро. Мясник валялся в ванной рядом с трупом Алевтины Никитичны. Дышал. Как и Лера. Она пришла в себя. Сплюнув два выбитых зуба и умывшись, почувствовала себя более или менее здоровой. Хотя потом оказалось, что у нее еще барабанная перепонка разорвана и повреждена шея, на которую наступили. – Где он? – спросил Рахметов. Лера указала на дверь ванной. Начальник зашел. Увидел и старушку, и Мясника. У бывалого мента на глазах выступили слезы. Он прикрыл Алевтину Никитичну полотенцем. Знал, что эксперты его сейчас снимут, и все равно сделал это… – Почему ты его не добила? – Преступник должен предстать перед судом. – На фига? – звучало это иначе. С матом. И Рахметов был вне себя. Орал, как вепрь. – Мы же стражи закона. – Дура! Ты могла бы его забить до смерти. И тебе ничего бы за это не было. Ты защищалась. Справедливость бы восторжествовала. Понимаешь? – Чем я тогда лучше его? – Тем, что ты нормальная, а он маньяк. Таким не место на земле. Пусть в аду горят. – Я не щадила его. Но Мясник не умер. Значит, так нужно. – Кому… блин? – И опять было другое слово. – Еще скажи, он переосмыслит все и встанет на путь истинный. Смертная казнь отменена. Этот выродок будет сидеть в тюрьме до конца дней, а мы, налогоплательщики, его содержать. Потому что такие, как он, даже рукавицы не шьют и шахматы не вырезают. Они тупо сидят и ничего не делают. – Так идите, добейте. Возьмите на душу грех. – А уже поздно. Куча свидетелей. Я не отмоюсь. Рахметов после того дня изменил свое отношение к Лере. Хотя ей, как офицеру, задержавшему Мясника, было оказано множество почестей. И в звании Валерию повысили сразу. А еще стали приглашать в разные города с лекциями, чтобы она опытом поделилась. Даже президент Татарстана удостоил ее аудиенции. Мясник оказался компьютерным гением. Он работал обычным сисадмином в какой-то бюджетной организации, однако брал и халтурки. Поэтому бывал и в агентствах недвижимости. Там пробивал базы клиентов и работников, делал дубликаты ключей. Для него это все было игрой. Он забавлялся. И ничего не боялся. Был уверен в своей неуязвимости. Поэтому и представлялся настоящим именем. Мясника звали Алексеем. Он не был травмирован в детстве, его никто не насиловал, не бил. Обычный мальчик из Химок. Очень умный. Чуть странный. Но очень умные все немного странные, не так ли? Когда с Мясником разговаривали психологи, они не могли понять, что с ним не так. Он смеялся и выдавал что-то типа: «Я запрограммированный сбой! Вы разве не смотрели «Матрицу»? Избранные бывают и такими, как я!» Меньше чем через два месяца Мясника переправили в психушку на экспертизу. И оттуда он сбежал. Смог перехитрить и персонал, и охрану, и систему наблюдения. Лера узнала об этом, находясь в Казани. Она подлечилась, вставила зубы и почивала на лаврах. То, что Рахметов не сделал ее своим замом, если и обидело ее, то не сильно. Валерия собиралась перевестись в другой отдел, и ей было плевать на заморочки старого мента. Да, она не оправдала его доверие. И что? Не очень-то и хотелось становиться старшим опером. Ее в пиаротдел начальником зовут. Звание то же, зарплата больше, а проблем практически нет. И вот Лера возвращается из Татарстана. Прошло два дня. Весть о том, что Мясник сбежал, безусловно, взволновала ее, но пусть его теперь другие ловят. Она в пиар-отдел переводится. Из Казани Лера приехала на поезде. Ночью. Мужа не стала просить, чтобы встретил. На такси за пятьсот рублей лучше доедет, никого не напрягая. Добралась. Позвонила Грише, выходя из машины. Понятно, что спит, но все равно придется пробудиться, коль супруга вернулась. Да не с пустыми руками. Привезла чак-чак, какую-то настойку и национальный халат: черный, с золотой вышивкой. Лера поднялась на свой этаж, сунула ключ в замочную скважину, но он не поворачивался. Странно! Она опустила ручку, надавила на дверь… Открыта!