Я не поверила своим ушам. – Ты наблюдал, как убили Бориса Олеговича?! Почему не помешал? Как ты очутился в доме Ветошь ночью? Почему до сих пор молчал? Не пошел в милицию? – Вы неправильно меня поняли, – испугался Илюша. – Я тридцатого апреля чистил у них хамам, там плесень завелась, а потом сразу в аэропорт заторопился. В семь я сел в самолет, рейс Москва – Питер, отправился к приятелям на праздники, билет сохранился. Меня там куча народа видела. Я стукнула ладонью по столу. – Начал, так договаривай! Почему ты обвиняешь Зою в убийстве? Илья затараторил со скоростью голодной сороки. Чем дольше я его слушала, тем яснее понимала, что необходимо срочно вызывать сюда Федора и Димона и мчаться к вдове, она слишком много врала. Разгадка маячила у меня перед носом, а я ее не видела. – Ну? Поняли? – выдохнул юноша. Я взяла мобильный и нашла в телефонной книжке нужный контакт. – Зоя Владимировна? Вы были правы. Борис Олегович не кончал жизнь самоубийством. – Что я вам говорила! – ликующим голосом ответила Агишева. – Значит, я получу страховку? – Мы сейчас к вам приедем, – сообщила я, – доложим свои соображения. Сделайте одолжение, никуда не уходите. – С места не сдвинусь! – радостно пообещала безутешная вдовица. Когда мы с Приходько и Коробковым вошли в гостиную, Зоя Владимировна сразу спросила: – Вы знаете, как опровергнуть официальное заключение о смерти Бориса? Мне понадобится нотариус? Адвокат? Я нищая, нельзя ли обойтись минимальными тратами? Я без приглашения села на диван. – Попробуем, но сначала хочу рассказать вам, как обстояло дело, кто виноват в гибели вашего мужа. – Ах, это несущественно, – брякнула вдова, – главное, что вы направите в страховую компанию заключение. Хоть мы и договорились о том, что основную часть беседы проведу я, а остальные будут вмешиваться лишь по моей просьбе, Коробок не удержался: – Вам не интересны детали гибели мужа? Агишева опомнилась: – Как вы могли такое подумать? Просто страшно их услышать, сердце ноет. Я заявила: – Альтернативы нет, придется вам немного пострадать. Зоя Владимировна бочком присела на подлокотник кресла, в ее руках волшебным образом материализовался кружевной носовой платочек. Вдова прикрыла глаза и изобразила на лице выражение глубочайшей скорби. – Говорите, я собралась с мужеством. Но на меня ее штучки перестали действовать. – Отлично, начинаю. Нам придется заглянуть в историю вашей семейной пары. У Бориса Ветошь не было стартового капитала, влиятельных родственников и элитного диплома. Но благодаря невероятному желанию стать равным среди по-настоящему богатых и влиятельных людей он смог прорваться в круг избранных. Как мы знаем, Ветошь довел до филигранности искусство оказывать любые услуги, смог внушить всем вокруг, что он человек обеспеченный. Странно, но совсем не глупые люди, в окружении которых вращался Боря, ни разу не задумались: а какие процессы выиграл адвокат? У него ни разу не спросили диплом об образовании, никто не усомнился и в наличии этого самого образования. Борю охотно принимали везде, кроме домов, вход в которые отпирает не золотой ключик. В Москве есть очень узкий круг настоящей знати, куда впускают лишь ровню по крови. Плебеи, выбившиеся в люди из кухаркиных детей, очень ценят тех, кто может сказать партнерам по покеру: – Простите, ребята, сегодня вечером я у Марии Ивановны Вронской, не могу играть, приглашен на чай. Те, кто посещает салон Вронской, это и есть самые сливки общества, их потом охотно приглашают все, не говоря уж о том, что у милейшей Марии Ивановны в гостях бывают люди, решающие любые проблемы одним движением бровей. Но, как понимаете, Борис у Вронской не был принят, его не считали достойным такой чести. Чтобы попасть к ней, Ветошь придумал гениальный ход. Он привез из Франции аристократку, княгиню, владелицу замка и апартаментов в Париже, наследницу несметного состояния Зою Агишеву. И очень скоро молодожены стали завсегдатаями в доме Вронской. Борис получил статус друга Марии Ивановны и невиданные возможности, его теперь любили все. На последний день рождения адвоката сбежалось полтысячи человек. Удачно женившись, Боря убил много зайцев, в частности прекратилась болтовня о его не совсем ясной сексуальной ориентации. – Вот так просто? – снова не утерпел Димон. – Сказал, что жена княгиня, и все? – Да. Борис отлично усвоил правило: надо самому запустить слух, и остальные в него поверят, – сказала я. – К тому же Зоя действительно француженка, квартира в Париже у нее есть, манеры у дамы не российские, речь, хоть без акцента, но все-таки не современная московская, в лексике много выражений, почерпнутых у покойной бабушки. Ну кто сейчас произносит: «Соблаговолите присесть за стол»? А у Зои это получается легко, непринужденно. Почему Мария Ивановна не проверила родословную Агишевой? Сработало воспитание. Понимаете, благородные люди не врут. Вронская и предположить не могла, что кто-то способен прикинуться княжной, не являясь ею. Марии Ивановне скоро девяносто, у нее свои понятия о чести, а мы подозреваем других лишь в том, что можем совершить сами. Вронская никогда не лгала и считала остальных честными. – Это так наивно, – улыбнулся Федор. – Согласна, – кивнула я, – и тем не менее Вронская поверила Борису, она приняла Зою. Кстати, новобрачная продемонстрировала идеальное воспитание, знание классической литературы, музыки, живописи. Бабушка и мама позаботились о манерах девочки, Агишева вела себя безупречно, сильно отличалась от своих сверстниц старомодностью, чем еще больше понравилась старушке. Но мы ведь сейчас озабочены не тем, как проворачивал свои делишки Борис, а тем, кто его убил, потому едем дальше. Несколько лет пара живет счастливо, Зоя осваивается в Москве, быстро начинает ощущать себя богатой дамой, приобретает соответствующие привычки. Агишевой жизнь в столице России нравится намного больше жалкого существования во Франции. И вдруг выясняется малоаппетитная правда. У ее мужа ничего нет. Дом съемный, машины от фирмы, ее бриллианты – стразы, подвенечное платье отдано какой-то девице, и изначально наряд предназначалось не Зое, экономка Маргарита увидела на нем карточку с чужой фамилией. – Точно! – воскликнул Димон. – Я проверил бутик «Флоя», туда сдают вещи, которые людям не понадобились, это элитная комиссионка для тех, кто отменил свадьбу, решил не праздновать событие или просто не пожелал надеть сшитое платье. В лавке продаются как новые, так и ношеные шмотки, выглядят они безупречно, а по цене весьма экономны. Агишевой досталось платье дамы, которая заказала для своего праздника три наряда, а потом от двух отказалась. Из-за невнимательности продавщицы на платье осталась бирка с фамилией той, чьим оно изначально было. Я взглянула на Агишеву. – Обидно, да? Платье-то секонд-хенд! Но самое ужасное не это. Ветошь по натуре авантюрист и невероятный эгоист. Если человек ему нужен, Боря его облизывает, а когда слопает бананчик, кожуру выбрасывает. Так случилось с Зиной Тряпкиной. – Никогда не слышала ни это имя, ни фамилию, – быстро отреагировала вдова. Я кивнула. – Охотно верю. Некоторые скелеты Ветошь прятал в очень глубоких шкафах, думаю, таких костей в его гардеробах имелось много. Оставим в покое Зину, обратимся к Зое. Агишева человек не авантюрного склада, и ей хочется стабильности, уверенности в завтрашнем дне, а всего этого Борис предоставить ей не мог. В семье начались скандалы, Зоя боялась вновь очутиться в халупе на улице Сен-Сюльпис, а Боря посмеивался, говорил: – Золотце, ерунда, выкрутимся. Жена не разделяла легкомыслия мужа. А тот задумался: зачем ему постоянный стресс? Можно развестись, теперь Боре княжна не очень-то и нужна. Он уже попал благодаря Зое куда хотел, окучил там всех, приручил, прикормил. Значит, Агишева выполнила свое предназначение. Веди она себя тихо, Ветошь прожил бы с ней до старости, но терпеть истерики он не намерен. Была «французская княгиня», найдется ей на смену «английская баронесса». И Борис стал подумывать о замене спутницы жизни. Нет, он не хамил законной супруге, оставался галантным и внимательным, но Зоя интуитивно почувствовала, что ее брак дал трещину, и призадумалась. Разведенная жена – товар десятого сорта. Вдова намного лучше. И, несмотря на вопли Зои о нищете, кое-что у Ветошь есть. Надо избавиться от мужа, пока тот не бросил ее. Я повернулась к Федору. – Мы тут все голову ломали, как убийца вошел в дом, а потом вышел, кто знал об отсутствии экономки и Козихина, кто мог элементарно испортить сигнализацию у Степана? Кто в курсе, как Борис учил роль и развешивал по дому записки? Все эти и другие вопросы имеют один ответ: Зоя. – Что? – подпрыгнула Агишева. – Вы с ума сошли! – Вы знали, – кивнула я, – не надо притворяться. Взяли паука Павлика, поменяли на Эдди и посадили его на шею мужа. Положили на тумбочку записку, отрывок из его роли, сами ее подписали. Вы и подумать не могли, что Илья принесет при мне пакет с пьесой. Зоя вскочила. – Я их боюсь, пауков этих гадких! До тошноты! Спросите кого угодно! – Кого? – перебил Димон. – Ветошь мертв, экономка Аня в Нью-Йорке, тех, кто с вами общался каждый день, нет. Агишева замахала руками. – Бред! Бред! По вашей логике, я убила мужа? Удачно сымитировала самоубийство, в которое поверили все? Зачем тогда идти к вам с просьбой раскрыть убийство? Я что, дура? Сумасшедшая? – Нет, – улыбнулась я, – просто очень-очень жадная. Все дело в страховке. Когда вы про нее узнали? – Мне Боря сказал! – соврала Зоя Владимировна. – Может, зимой, не помню. – Лгать нехорошо, – сурово перебила ее я, – вы говорите неправду. Если муж сообщил вам о полисе, то почему он хранил его в рабочем кабинете в квартире Маргариты? И на документе стоит дата, он выдан за пару дней до якобы суицида. Вы увидели бумагу уже после кончины Бориса, когда Рита передала вам то, что лежало в офисе на его столе. И лишь тогда вы сообразили: зря инсценировали суицид, пять миллионов евро отличный кусок, и он пролетает мимо носа, как фанера над Парижем, пардон за случайный каламбур. Вот вы и решили поискать убийцу. – Очень глупый поступок, – насупился Димон, – неужели вы не понимали, что следы приведут к вам? – Так случается, – сказала я, – преступнику кажется, что он хитрее всех, тщательно продумал свои действия. И кто все эти сыщики? Малограмотные люди, в основном алкоголики, где им разобраться в кружевах, которые сплел умный интеллигентный человек. Зоя подумала, что тупицы-детективы до нее не доберутся, не сообразят, кто убил Бориса. Дело плавно превратится в висяк, его сплавят в архив, а Агишевой дадут бумажку для страховой компании. И все закончится замечательно. – Вы на самом деле идиоты! – простонала Зоя Владимировна. – Я ни при чем. Я кивнула. – Хорошо. До сих пор я говорила исключительно о психологической составляющей дела, теперь обратимся к фактам. Вы сказали нам, что сообщили следователю Дзаеву о привычках паука, дескать, он не мог укусить хозяина, а Эльдар Магометович поспешил закрыть дело и отмахнулся от ваших слов. – Да, – кивнула Зоя, – верно. – Но в протоколах нет этих слов! – продолжала я. Агишева тряхнула локонами. – Ну конечно, Дзаев их специально не записал. Неужели вы мне не верите? – К сожалению, следователь умер, – мрачно напомнил Димон, – ни подтвердить, ни опровергнуть ничего не сможет. – Верить вам трудно, – вздохнула я, – вы мне говорили про «двушку» в отдаленном районе Москвы, куда сердобольный Козихин пустил вас временно пожить, а на самом деле апартаменты трехкомнатные, расположены на Китай-городе, и они вам подарены. – И какое отношение эта квартирка имеет к кончине Бориса? – проворчала Зоя.