— А, вы шутите. Очень мило, — безрадостно ответила Арабелла. — Человек должен уметь иногда посмеяться над собой, иначе он сойдёт с ума. Об этом, к сожалению, знают очень немногие, и потому в мире так много сумасшедших. Девушка улыбнулась, сделав над собой усилие. — А кого вы считаете сумасшедшими? — спросила Арабелла и тут же осеклась, вспомнив, что острый язык Блада не щадит никого. Питер странно улыбнулся. — Да много кого, если честно: церковников, правителей, фанатиков, солдафонов — всех тех, кто предпочитает жить в ограниченном выдуманном мире. Арабелле следовало бы выслушивать это и тут же забыть, но последние слова её задели. — А если они оказались в таком мире поневоле? — Вы же сами говорили, что просто так ничего не бывает! Если человек там оказался, значит, он сам затворил за собой дверь. Реальный мир слишком велик, чтобы от него можно было случайно запереться. Шторм внутри девушки достиг отметки в 9 баллов. — Понятно, спасибо, всего вам хорошего, я лучше пойду, — процедила она сквозь вымученную улыбку и попыталась прошмыгнуть мимо Питера. — Вы снова от меня уходите? — хорошее настроение Блада как ветром сдуло. — Да, я забыла, что хотела кое-куда сходить, извините, — солгала Арабелла, изо всех сил не давая гневу вырваться наружу. — Если я сказал что-то не то... — Нет, всё в порядке, вы правы! Но Питер не мог оставить разговор незавершённым. — Возможно, моё суждение было слишком резким, прошу меня прост... — Всё хорошо! — Арабелла уходила прочь, но Блад следовал за ней, так что пришлось развернуться к нему. — Но вы расстроены! — Со мной всё в порядке! — Нет, вы ведь... — Да отстаньте! Вы! От меня!!! Арабелла, судя по всему, хотела резко махнуть правой рукой наискось перед собой, после чего топнуть ногой и оскорблённо развернуться, но то, что случилось, трудно было даже представить. Из кончиков её пальцев выросло сильное пламя, а мощное движение наискось создало огненную волну, которая, подкреплённая вырвавшимся наружу гневом, стремительно крупной дугой обрушилось на Питера. В последний миг он рефлекторно отступил на шаг и загородил лицо руками. Огонь ударился о кисти и распался надвое, обжигая своим смертоносным дыханием, языки его лишь слегка лизнули одежду и волосы, прежде чем, прожив короткую, полную ярости жизнь, умереть исчезнув. Всё это произошло за каких-нибудь несколько мгновений. Бледная как мел Арабелла превратилась в окованную ужасом статую, замерев с отведённой рукой. Она хотела чего угодно, но не этого. Она не могла поверить в содеянное, настолько нереалистичным казалось ей произошедшее. Питер сидел прямо посреди дороги, поджав под себя согнутые в коленях ноги, скукожившись, точно его пырнули ножом в живот. Голова была опущена, свесившиеся волосы закрывали лицо, грудь и силуэт заломанных, судорожно прижатых к ней рук. Кисти были спрятаны под рубашку, но сомнений, что с ними случилось, не было. Руки, которыми Питер так дорожил, были обожжены. От кончиков пальцев до самого локтя. Арабелла не могла пошевелиться, словно ей нужен был сигнал, чтобы попытаться хоть что-то сделать. А сигнала не было: Питер молчал, только всё крепче прижимал к телу дрожащие руки. Девушка однажды случайно обожгла саму себя, совсем немного. Но это было больно, очень больно. Она даже не могла себе представить, а что же чувствует тогда Блад? Неужели она сделала его инвалидом? Сможет ли он вообще что-то делать руками? Нет, всё не то... Сможет ли он жить с этим? Сможет ли она жить с этим? — Питер... — Арабелла хотела позвать громко, но вышел какой-то хриплый шёпот. — Питер... — снова не получилось. "Дыхание, всё дело в дыхании, как говорил дедушка', — вспомнила Арабелла. — Питер?! Это был не крик. Это был отчаянный визг, который потряс её саму. Блад внезапно сорвался с места и быстро побежал в сторону зарослей, всё так же прижимая к себе изуродованные руки. — Питер, стой! Арабелла стремительно полетела за ним. Части огромных листьев и лианы хлестали её по лицу и рукам, несколько раз она спотыкалась о корни и поваленные стволы пальм, но тут же поднималась и снова бежала, стремясь догнать тёмный сгорбленный силуэт. Она не ощущала растущего числа царапин и синяков, эта мелочь была просто несравнима с той тёмной сосущей пустотой отчаянья, которая росла помимо того, как от неё удалялся Питер. Арабелле казалось, что сквозь сочный треск и сухой шелест она слышала всхлипы. Питер, похоже, ничего не видел перед собой: он налетел на стволы пальм, бежал напролом через кустарники, ноги его бились о пни и толстые стебли. — Постой, Питер! И вот в тот миг, когда девушка была близка к тому, чтобы наконец-то догнать, попросить прощения постараться хоть что-то сделать, из земли коварно выступил особо толстый корень. Арабелла задела его ногой, перелетела через него и покатилась в неглубокий сырой овраг, едва не свернув себе шею. — Больше никакой магии огня! Больше никакой! Это опасно! Это должно быть запрещено! Вы слышите?! Мэри сидела за столом, обмахиваясь веером. От пережитых потрясений у неё кружилась голова и горели щёки, однако она старалась сохранять самообладание. Том сидел рядом, виновато ссутулившись. — Ведь сначала было всё хорошо... — робко заметил он. — Сначала, Том! — в голосе женщины всё ещё сквозил ужас. — А это теперь! Огонь жаден, он пожирает изнутри! Он не даёт, он только берёт и уничтожает! — Неправда ваша! — сказал дедушка с дивана. Он лежал на спине, торс у него был перемотан бинтами, на животе стояла металлическая кастрюля с водой, которую до этого держали в холодном подвале. По мере нагревания воды на живот выдружалась более холодная кастрюля. Девочка сидела рядом с дедушкой, глаза у неё были красные от слёз. — Я не хотела-а-а! — хныкала она. — Милая, мы все понимаем, что ты не хотела! — вздохнула Мэри. — Но то, чем вы с дедушкой занимались, очень опасно. — Всё на свете опасно, даже цветочные горшки, которые падают на голову! — снова возразил дедушка. — И зря ты так сказала про огонь! Вот посмотри на солнце... вернее, нет, не смотри, но подумай о нём! Оно огненное, но даёт тепло и жизнь, а взамен ничего не берёт. У вашей дочери великой потенциал, она имеет все шансы превзойти меня, ей надо только научиться давать, а не только брать. И главное, — он весело посмотрел на внучку, — дыхание и внутренний стержень! Да, Лорд Огня? Девочка утёрла кулаком нос и улыбнулась. — Да, чужеземец! — А за живот не переживай! Нельзя представить, что только в мой живот не попадало! — дедушка хотел засмеяться, но ему стало больно, и он только кашлянул. Мэри вздохнула. — И всё равно, никакой магии огня! В пределах дома и сада! Вы мне все яблони пожгли! Уходите на пустырь и там тренируйтесь. — И не забудьте взять воду, — просиял Том. — Обязательно, — гаркнул дедушка, — как только я поправлюсь. Девочка бодро шмыгнула носом. — А ты, Беллз, пойди умойся, не надо ходить с соплями, — сказала ей мать. Некоторое время всё было тихо. Арабелла ждала, пока у неё перестанет кружиться голова и она хоть как-то осознает происходящее, а Питера нигде не было слышно. "Уж не оглохла ли я?" — испугалась девушка, с трудом поднимаясь. Но нет: в вышине, в кронах деревьев, кричали птицы, где-то падали листья, совсем близко слышалось журчание ручья. Родник бьёт, догадалась Арабелла. Она оглядела себя. Грязная, на руках царапины, коленки ободраны, а в волосах, кажется, застряли ветки и листья. Шляпа безнадёжно затерялась в джунглях. Во рту привкус грязи и немного крови. Девушка вспомнила, что, кажется, одна ветка по дороге сильно хлестнула ей в лицо. Провела пальцем под носом — мокро, но ничего страшного. Однако надо бы умыться. Арабелла пошла в сторону журчания и наконец нашла ключ. Вода была холодной и приятно освежала. Тонкая струя убегала вдаль под сень деревьев, постепенно расширяясь и набирая силу. Девушка помнила, что где-то в джунглях должна протекать маленькая речка, которая затем впадала в море. Если идти вдоль ручья, можно на неё выйти и таким образом выбраться из чащи. Блуждать в прохладном тихом полумраке было отнюдь не тягостно и даже полезно: неплохо разгружало голову и освобождало мысли из запутанного клубка. Вакер и Бронсон, конечно, не лучшие врачи, но за хорошие деньги ожоги излечат, а деньги у неё найдутся. Если понадобится, она отдаст все свои сбережения и обворует дядю, лишь бы восстановить Питера. Дяде это не понравится, но всё равно. Можно сделать большую подлость, а потом сбежать. Неважно, куда, хотя намётки у неё были. Достаточно попасть в какую-нибудь французскую колонию, а там язык доведёт до большого мира. Чёткого плана не было, но девушка верила, что нужное решение будет найдено на ходу. Арабелла настолько глубоко ушла в свои мысли, что тёмную человеческую фигуру прямо перед собой заметила не сразу. Она резко замерла, затем осторожно отошла в заросли. Фигура сидела прямо в ручье, опустив туда руки. Присмотревшись повнимательнее, девушка поняла, что это Блад, но ещё она заметила странное сияние, исходившие из того места, где, по определению, были сейчас руки мужчины. Холодная вода. Холодная, блестящая, покоряющаяся, точно металл... — Питер! Мальчишка очнулся. Кажется, он, стоя в воде в одних коротких штанишках, засмотрелся на небо, подумав, что ведь им сейчас светят же звёзды, что светили аргонавтам, когда они плыли за Золотым Руном, или Одиссею, когда он искал путь в Итаку. — Опять заснул? Смотри внимательно за моими руками! Черноволосая высокая женщина в лёгком простом платье стояла по колено в море. Пластичные кисти без видимых усилий перемещали массу воды вокруг её узкого тела. Внезапно женщина подняла руки выше, собрала их вместе, кольцо воды размнулась и струя понеслась прямо на Питера. Он быстро закрыл лицо ладонями. Хлыст не ударил его, но мягко обвился вокруг шеи. Но тут вода снова стала твёрже него. Мать метнула кисти назад, водяная верёвка дёрнулась, мальчик потерял равновесие и упал лицом в воду. — Ты даже не стараешься, моржовый бивень мне в живот! Давай, сделай мне водяной хлыст!