— Нет, конечно. Мой отец немного поссорился с мамой, но он был достаточно добрым и мягким человеком, чтобы тяготить её своим присутствием. Он решил переехать на Антильские острова, чтобы вести жизнь плантаторов, используя наёмных рабочих. А я осталась с мамой и дедушкой, мне тогда лет пять было. Но вскоре у отца дела наладились, и он прислал письмо своему брату, моему дяде, чтобы тот приезжал к нему. Дядя начал уговаривать нас с мамой поехать с ним, но мы не хотели, потому что дядя и тогда был сварливый и вздорный. Но потом умер мой дедушка, и мама, убитая горем, решилась на переезд. Мы приехали на Барбадос, и дядя стал совладельцем плантации. А потом... Арабелла внезапно замолчала. Ветер зашелестел листьями пальм, слегка колыхнув выбившиеся пряди её волос. — Случилось что-то нехорошее? — Да. У отца были какие-то друзья из французских колоний, и однажды они его пригласили в гости. Родители планировали приплыть сначала на Гваделупу, а затем отправиться на Ямайку, им нужно было повидаться с губернатором в Порт-Рояле. Они уплыли, но не вернулись. Объяснением этому может быть только одно — их потопили пираты. И я считаю, что это были испанцы. Мне было пятнадцать, когда единственным моим родственником стал дядя, полковник Бишоп. Нечего и говорить, что всё досталось ему, и он был волен распоряжаться своим имуществом так, как ему заблагорассудится. По счастью, я не имущество, однако не могу полностью избегать его влияния. Арабелла спиной почувствовала, что Питер придвинулся к ней чуть поближе, как будто сокращая социальную пропасть, пока что бывшую между ними. — Я понимаю твою боль и сочувствую тебе. Мне пришлось пережить то же самое, но жизнь на этом не закончилась. Те, кого мы потеряли, не исчезают насовсем, мы помним их мысли и дела и защищаем их честь. Девушка обернулась. — Вы тоже готовы отомстить за их смерть или вам уже удалось это сделать и вернуть им честь? Питер сразу отпрянул от неё. — Отомстить? — Да, наказать убийц, заставить заплатить их кровью за кровь и смыть ею причинённое ими зло, — недоумённо подняла брови Арабелла. — Мне некому мстить и я этого не хочу, — покачал головой Блад. — И вам не советую об этом думать. Такие мысли отравляют. — Так ваши родители умерли от болезни? И вы поэтому врач? Это такая злая ирония? — Арабелла рассмеялась, но Питер был серьёзен. — Так закончил только отец, он был убеждён, что сумеет излечить себя. А мать сгубил несчастный случай: она пошла ночью на морской берег, сорвалась с него и разбила себе голову. — Вы сами видели? — Нет, так сказали те, кто нашли её. — И вы им поверили? — девушка отвернулась и как-то злорадно фыркнула. — Я вас не понимаю, — строго сказал Блад. — Смерть иногда наступает просто так, по неизвестным причинам. Человек же умирает от старости, или ему на голову летит кирпич. А то он возьмёт — да и заболеет проказой. В этом случае врачи бессильны. — Просто так ничего не бывает. Всё имеет подтекст и причину, просто их иногда невозможно установить. Или всего лишь сложно, — не менее жёстко ответила Арабелла. Она пришпорила лошадь, и они некоторое время ехали молча. Девушка решила восстановить мир первой: — Возможно, это было цинично и грубо с моей стороны. Я прошу прощения. Мне порой трудно сдерживать себя. — Я также приношу свои извинения,— уже мягко ответил Питер. — Мне давно не доводилось говорить с людьми по-человечески. Но, кажется, мы уже подъезжаем. Арабелла смерила расстояние до усадьбы губернатора. — Пожалуй... Вам лучше пойти вперёд, а я загляну позже. Если нас увидят вместе, вряд ли для нас это хорошо закончится. — Моё общество сильно компрометирует вас, это верно, — согласился Питер, слезая с лошади. — Не только меня. Мои отношения со значимыми мужами Бриджтауна, да и всего Барбадоса, оставляют желать лучшего. Если в мои любимчики попадёте вы, хорошей жизни ждать не стоит, — Арабелла опустила поводья и сидела, глядя куда-то в пустоту. Но тут взгляд её прояснился и она задорно посмотрела на Питера. — Боюсь, если каждый из нас желает продолжать общение, встречаться нам придётся только тайно, точно двум заговорщикам. Надеюсь, при нашей следующей встрече вы будете всё таким же интересным. Хорошего вам дня и расположения духа у миссис Стид, а я уж постараюсь окончательно испортить наши с нею отношения! До следующего случайного свидания! Не успел Питер как следует попрощаться с нею, как лошадь рванула и девушка поскакала вдоль побережья, поднимая тучи мелкого песка и пыли. "Манеры у неё действительно ужасные", — довольно отметил про себя Блад и прогулочным шагом направился к усадьбе губернатора. Ночью он снова был на берегу и смотрел, как волны Карибского моря накатывают на берег и тут же медленно отползают, чтобы снова попытаться захватить сушу и снова отступить, и так долго, казалось бы, бесконечно. Но придёт новый день, и море будет спокойным, а потом будет буря, которая будет стремиться уничтожить всё на своём пути, но и она кончится, тогда море вновь явит свою ровную зеркальную гладь. Стихия сильна, хаотична и жадна, но всё же она умеет успокаиваться и быть ласковой и мирной. Как маги воды. Как разбойничье племя воды из графства Сомерсетшир. Его мать была последней из великого рода, который в давние времена наводил ужас на страны северной Атлантики. Почему она сейчас вспоминается ему? Наверное, эта Арабелла чем-то на неё похожа, такая же своенравная и непокорная. А всё-таки отец любил её безумно, хотя магия воды приводила его в ужас. Но ещё бо́льшим ужасом стала для него новость, что у его сына, юного искателя приключений на свою голову, тоже есть этот дар. Вернее, проклятье, за которое надлежит уничтожать. Питер вспоминал мать, её острое лицо, синие глаза, длинные чёрные волосы, которая она заплетала в мелкие косы на манер своего племени. Соседи её боялись, точно демона, но тот факт, что она была женой лучшего врача в городке, заставил их относиться к ней с уважением. Мать умела говорить с морем, почти каждую ночь она шла к берегу, заходила в солёные воды, поднимала руки — и море покорялось ей. Питер всегда хотел уметь так же. Они вместе ходили на берег, и мать учила его магии воды, этому запретному и могучему искусству. Блад задумчиво посмотрел в сторону моря. Не спеша спустился к самой кромке воды. Вошёл в неё по колено. Поднял руки до уровня плеч. Собрал все силы и начал делать движения, как будто поднимал что-то тяжёлое. Море забурлило, от поверхности поднялся крупный переливающийся водяной шар диаметром чуть меньше пяти футов. Питер стиснул зубы, пытаясь поднять его выше. Шар неуклюже завис в воздухе на уровне глаз, сильно дрожа, и тут же лопнул, обдав мага воды брызгами. Питер без сил рухнул на колени прямо в море. Весьма посредственный результат. Мама была бы недовольна. За все эти годы он разменялся на мелочи и сильно ослабел как маг. Вряд ли он даже смоет кого-нибудь волной, не говоря уже о водяном смерче. Питер вздохнул, но лицо его тут же просветлело. Да, Барбадос — это тюрьма. Но достаточно комфортная тюрьма, где за ним не следят денно и нощно. Что мешает ему вернуть былую силу и заниматься магией воды без ограничений? А там, кто знает, и сбежать вдруг удастся. Блад отыскал глазами луну. Толстый ломтик стареющего сыра. Времени у мага достаточно. Арабелла распрощалась с ним до следующего случайного свидания. Питер понял это как "столкнёмся на дороге завтра, послезавтра или когда-нибудь ещё". Но тут его обычная проницательность подвела его. Несмотря на то, что Питер не был лично свободен и принадлежал Бишопу, слухи о его врачебном искусстве благодаря губернатору и его жене распространились по всему городу, и Блад лечил теперь больных со всего Бриджтауна, что не очень радовало двух "официальных" врачей. Метания из одного дома в другой, по идее, должны были увеличить вероятность встречи, но не тут-то было. Судя по всему, днём Арабелла вообще отсутствовала в городе: она выезжала рано утром и возвращалась поздно вечером. Порой она вообще не приезжала ночевать. За две недели Питер дважды видел её издали, но она только махала ему рукой и снова исчезала. Куда — он даже не мог представить. Жара стояла жуткая, поэтому город просыпался рано, пока солнце не такое сильное, а в полдень, в самое пекло, наступал мёртвый час, потом все снова оживали до вечера. Несмотря на уверения капитана, который продал Питера Бишопу, у Блада с жарой были сложные отношения. Он не мог пребывать долго на солнце: оно словно иссушало его, делало слабым и вялым. И вообще днём он чувствовал себя менее хорошо, чем ночью. И вот однажды, когда жара стала прямо-таки гнетущей, в бухту, точно старая раненая черепаха, втащился искалеченный английский корабль. Как выяснилось, причиной тому была обычная тогда пиратская история с испанцами и "навязанным неравным боем". Но что это за держава, если она не прикроет своих? Капитан высадил два десятка покалеченных английских моряков и нескольких раненых испанцев. Губернатор согнал на их лечение всех троих докторов, и Блада в том числе. Ему достались испанцы, потому что он был на более низком положении. Питер, разумеется, испанцев не любил, особенно после той истории с пленом, но поскольку сам несколько месяцев назад занудствовал о долге врача, отказываться было не то чтобы невозможно, а даже как-то стыдно и лицемерно. Он честно выполнял свои обязанности и нормально, даже дружелюбно, относился к своим пациентам, благо хорошие знания испанского языка, освоенного в полевых условиях, ему это позволяли. Испанцы были счастливы, потому что к ним отнеслись по-человечески вместо того чтобы повесить, а вот жители Бриджтауна — не очень. Поэтому, к сожалению для Питера, подарочки с едой и лекарствами от горожан на долю его подопечных не выпадали. И вот ранним утром он сменял повязку на ноге у одного из раненных, когда у него грубо спросили: — Что ты делаешь, падаль? — Повязку меняю, — ответил Питер, по своей манере не оборачиваясь. — Я вижу, что ты там что-то меняешь, мать твою! Я спрашиваю, что ты здесь делаешь с ними?! Бладу пришлось обернуться, чтобы легче уловить суть вопроса. И он это сделал, и понял, что от него хотят, потому что задавший вопрос был полковник Бишоп. — Меня губернатор Стид попросил заняться испанцами, вот я и занимаюсь. Бишоп зарычал, точно бульдог. — Эти ублюдки грабят английские колонии и сжигают наши дома! Клянусь, вы плохо кончите, если не будете исполнять свои обязанности! Питер еле удержался, чтобы не улыбнуться. — Я уже плохо кончил, потому что как раз таки выполнял свои обязанности. Правда, врачебные, а не гражданские. Полковник уже хотел было ответить на это что-нибудь очень резкое, но тут заметил странную процессию, которая появилась со стороны его плантации, выругался и пошёл в противоположном направлении, оставив Питера без своего драгоценного мнения о врачах. Блад хотел было снова вернуться к своим баранам, то есть к несчастному испанцу, но и он заметил кое-что необычное. К нему шли большие плетёные корзины. У двух были ноги, скрытые длинными юбками, а две другие ехали на лошади. Когда корзины приблизились, а они выбрали конечной целью своего путешествия тот сарай в котором были испанцы, оказалось, что это девушки с гуманитарной помощью. Причём одной из этих девушек была Арабелла, а вот другую, симпатичную негритянку с кроткой улыбкой, Питер не знал, хотя видел её несколько раз в доме Бишопа. Лошадь была, разумеется, Дрюос. — Кажется, пришли, — с трудом проговорила Арабелла, выглядывая сбоку от корзины. Они с негритянкой вошли в сарай и поставили корзины в свободный уголок. — Фух, ну и тяжёлая. Надо было привлечь твоих друзей, Бонни. — А я вам говорила! Госпоже не пристало таскать такие тяжести, — ответила Бонни. Питер поражённо смотрел на них. — Вы ведь в курсе, что эти раненые — испанцы? — на всякий случай пояснил он. — А, вы здесь, — После яркого света на улице в приятном полумраке сарая Арабелла почти ничего не видела. — Значит, мы не промахнулись. Тут еда, вода, фрукты, кое-какое тряпьё, лекарства, что нашлись, и кое-что укрепляющее. Деньги не взяла, но принесу потом. Пока Питер осторожно рассматривал содержимое первой корзины, девушки приволокли две остальные. — Вроде всё, — выдохнула Арабелла. — Здоровья и хорошего вам дня! — крикнула она по-испански поражённо смотревшим на неё раненым и уже было направилась к выходу, как её окликнул Питер. — Постойте! Вы... вы уже уходите? — Мне кажется, теперь я тут уже лишняя, — обернулась девушка. — Нужно что-то ещё? — Нет, благодарю, это действительно то, что было нужно. Я хотел сказать, что ваш дядя... — Обругал вас и испанцев? — улыбнулась Арабелла. — Это было предсказуемо. Но не обольщайтесь, я гораздо сложнее его! Думаю, мне почти удалось разгадать вас, но вам разгадать меня будет непросто. Она медленно подошла к Питеру и наклонилась над самым его ухом. — Берегитесь! Губернатор за вас, дядя благоговеет к губернатору и лишний раз вас не тронет, а вот те двое докторов, Вакер и Бронсон, сделают всё, чтобы вас низвергнуть, дела у них идут гораздо хуже и больные умирают. Не ищите встреч со мной, я сама вас найду. После этого они с Бонни поспешно выбежали, хихикая, взобрались на Дрюос и ускакали в неизвестном направлении. — Какая милая сеньорита! — сказал Бладу один из испанцев. — Она ваша подружка? Глава 3. Откровения Особенность душевного прошлого в том, что в отличие от исторического прошлого оно не растранжиривается потомками.