— Мерзавка! Какое счастье, что твой отец умер и не застал твоего позора! Давно надо было выбить из тебя спесь! Он замахнулся в третий раз, но тут Питер окликнул его, полковник замешкался, Арабелла перекатилась, вскочила на ноги и, заливаясь слезами, быстро понеслась вон с плантации, едва не сбив с ног зазевавшегося надсмотрщика. — О, вот вы где, доктор Блад! — гаркнул он. — А то тут у одного брата черви полезли, он прибегал сюда! — Сейчас из доктора Блада кровавые черви полезут, прямо изо рта! — процедил полковник, поворачиваясь к Бладу, который, из последних сил борясь с захватившим его отчаянием, сохранял дерзкий и независимый вид. Полковник сжал трость. Поднял руку. Опустил. "Ба-бах!!!" Все подскочили от неожиданности, кроме Блада, которому было очень больно, но он не выдал себя даже слабым стоном. Бишоп испуганно посмотрел сначала на свою трость, а потом на бухту. Вокруг большого красного корабля клубилось облачко дыма, одна шлюпка поспешно отплывала назад к берегу, а вторая, похоже, вступила в перестрелку, но участь её была решена. — Что, чёрт возьми?.. — выкатил глаза полковник. Но тут английский флаг, до того обнадёживающе реявший над кораблём, скользнул вниз с флагштока на грот-мачте, а на его место взлетел золотисто-пурпурный — флаг Испании. — Пираты... — прошептал Питер. Глава 5. Месть — это блюдо, подаваемое с огоньком "Хорошо, я не стану никого кусать, пока меня самого не укусят." Э. Юдковский "Гарри Поттер и методы рационального мышления" Корабль испанских каперов, понятное дело, прибыл сюда не покрасоваться, какой же он замечательный, что его заметили даже с вершины полуразрушенного храма. Он желал расквитаться, не только за недавний "неравный бой", бывший болезненным ударом по самолюбию Испании, но и за кое-какие крупные долги "берегового братства", опять-таки не нравившиеся людям его католического величества. В тот раз с поля боя скрылся галеон самого дона Диего де Эспиноса-и-Вальдес — родного брата испанского адмирала дона Мигеля. Для своей рискованной авантюры первый снарядил корабль с красивым названием "Синко Льягас", что переводилось как "Пять ран Господних", и прилетел тогда, когда не ждали, то есть когда в бухте не было ни одного военного корабля. Само собой, человек этот был далеко не образец христианских добродетелей, но вряд ли это кого-либо удивляло. В Бриджтауне началась паника. Били в барабаны, слышался звук трубы, как будто и без того у жителей не стучала в висках кровь от страха. Огорошенный и побледневший полковник вместо того, чтобы научить Питера держать руки при себе и язык за зубами, вынужден был спешить на своё место во главе достаточно многочисленного гарнизона форта, который на тот момент ужасно страдал от испанских пушек, пока люди страдали от жары и осознания близости конца света местного масштаба. Бишопу теперь не было дел ни до своевольного доктора, ни до стервозной племянницы, ни до нерасколовшегося Питта. Слуги бросили Питера и поспешили за своим хозяином, точно верные псы. Освобождённый мрачно усмехнулся им вслед, потирая место удара на плече, и повернулся к Джереми: — Воистину, этот день не перестаёт меня удивлять. Надсмотрщики тоже не хотели отсиживаться в тылу. Они похватали мушкеты и велели рабам скрыться в лесу, пока они расправляются с "этими испанскими свиньями". Таким образом, горемыки остались совершенно без присмотра. После бесконечного нудного кошмара последних месяцев это показалось им настолько противоестественным, что всем стало некомфортно, настолько они опустились. — Нам сказали уйти и переждать в лесу, — молвил Натаниэль Хагторп, француз, приятный молодой человек "из благородных" с загубленным навеки будущим, — мы должны послушаться. Однако рядом с работниками плантации внезапно оказался Питер, да ещё с освобождённым им Джереми, — веская причина не слушаться. — А давайте не будем торопиться и посмотрим представление, которое нам так любезно приготовили, — спокойно и даже лениво, точно речь шла о реальном и самом что ни на есть обыденном театральном представлении, предложил Блад. — Если что, уйти всё равно успеем. Вам ведь не сказали, когда именно нужно уйти. Полянка на холме оказалась тем более удачным местом для обзора, что там была тень от пальм. Устроившись точно на отдыхе, оставшиеся без работы люди с удовольствием разговаривали, ели украденную из домов надсмотрщиков еду и поглядывали на разыгрывающееся внизу светопреставление. Такого выходного не было у них целую вечность, а у молодых — и вовсе впервые. Особой заботой окружили пострадавшего Джереми, раздобыв ему лёгкий плащ, чтобы не жгло спину, а Волверстон, Огл и остальные бывалые обсуждали действия испанцев. Те, продолжая обстрел форта с корабля, сумели высадить десант на шлюпках, и на пристани вспыхнули бои, которые плавно перетекли на улицы. Спектакль "Организованная внезапность против бездарной ожидаемости" длился в общей сложности до заката и закончился тем, что испанцы стали хозяевами города, достаточно легко справившись с бестолковым сопротивлением. Не обошлось без магии огня: характерные вспышки были видны даже с холма. Это вызвало прямо таки взрыв обсуждений среди наблюдающих. — Вот же собаки! — ревел гигант Волверстон, грозно сверкая единственным глазом. — Подлецы! А что же от наших ответа нет? На острове вообще были маги? — Вряд ли, — покачал головой Огл. — Глупо было бы не использовать столь разрушительный потенциал. А пушки-то у них хорошие, — у испанцев, то есть, — небось от форта и камня на камне не осталось. Да и к кораблю не подобраться на лодке — сразу потопят. — Командование бездарное, — фыркнул Хагторп. — Даже мне очевидно. А ты что скажешь, Джереми? — Да пусть их всех перебьют, только лучше будет, — буркнул тот. — Кого, испанцев? — Защитников наших, чёрт бы их побрал. — Нет, это как-то слишком жестоко... — покачал головой Хагторп. Лишь один Питер не принимал участие в обсуждении и не выслушивал ничьё мнение. Он сидел ссутулившись вдали от остальных и невидящими глазами смотрел на море. Его никто не интересовал и никому не было до него, в сущности, дела. Нет, он не предавался печали. Он просто устал. Слишком много всего, чего он не ожидал, после слишком долгих тоскливых дней, похожих один на другой. Битва, испанцы, выстрелы... Опять убийства. Он это уже видел, и не один раз. Сначала ему казалось, что это даже весело, пусть и жестоко, ведь это для блага тех, кого угнетают и на чьей стороне правда. Но похоже, что всё это бред. Люди верят в бога, который учил любить, и любят разрывать чужую плоть. Все эти девизы, призывы, речи — полный бред. Есть лишь жажда. Людям просто хочется. Всегда и всего. Любой ценой. И те сражения, в которых он участвовал, когда он чувствовал то страх, то безрассудную храбрость, когда ему хотелось уничтожать, потому что он думал, что это правильно. Тоже бред. Убивать людей, лечить людей — всё было одинаково ненавистно. Жизнь прожита в сплошном обмане, и все эти приключения — просто мотание по грешной земле в поисках цели для уничтожения. Почему-то хотелось стать морской волной, носиться течениям по бесконечному пространству, забыть о существовании людей, слиться со стихией, свободной и всесильной... Свободной... Точно, свободной! Они же теперь свободны, за ними никто не смотрит, всем сейчас не до них, а значит, если бежать, то именно сейчас! Питер очнулся и понял, что немного замёрз, сидя неподвижно. Солнце садилось, наступали сумерки, а за ними придёт ночь. Сегодня полнолуние. Ночь, когда маг воды становится сильнее, чем когда-либо. А значит, он сможет даже то, на что ни за что бы не решился. Всё, хватит сидеть и жалеть себя! Он — авантюрист, наделённый даром, а не жалкий обыватель, у которого все виноваты! Питер вскочил и стал разминать затёкшее тело. Выстрелов было не слышно: город был захвачен и сопротивление сейчас пыталось хоть как-то выторговать себе спасение. Дон Диего, уютно устроившись в кресле губернатора, потребовал у разоружившихся островитян солидный выкуп, а команду по случаю успешного завершения операции отпустил погулять за чужой счёт. — Я в город на разведку, — сообщил Питер остальным. — Валяй, нам-то что, — просто молвил кто-то. Но другие заволновались. — Не думаю, чёрт возьми, что это хорошая идея, Питер, — проворчал Волверстон. — Прихлопнут, опомниться не успеешь. — Добро бы с мушкетом, так даже шпаги нет, — поддержал его Огл. — Не с голыми же руками... — Я не вчера родился, — оборвал его Блад. — Благодарю, разберусь. А за оружие не беспокойтесь, хватит и кинжала. Не уходите далеко только, чтобы я вас найти смог. Он умолчал о том, что возьмёт с собой целый бурдюк воды. Наверху на холмах было тихо, ни души. Но чем ниже спускался Питер по дороге, тем громче слышались вопли, грубый смех, брань, треск выламываемых дверей и окон, выстрелы из пистолетов и мушкетов. Запахло гарью, где-то горели дома. Вдали вспыхивало. Кажется, это развлекались маги огня. Питер, не таясь, шёл бодрым прогулочным шагом, пока ему не попался первый труп. Это была юная девушка в окровавленных юбках и с пробитой головой. На её бледном искажённом лице застыли ужас и боль. Несомненно, её изнасиловали, а потом разбили голову прикладом. Сие жуткое зрелище заставило Питера вести себя куда осторожнее. Он уже крадучись пробирался по улочкам, созерцая впереди и вокруг себя страшный разгром. Похоже, испанцы селевым потоком ринулись вглубь Бриджтауна, но, не найдя ничего интересного, отхлынули обратно ближе к набережной, где располагалась основная масса трактиров и кабачков, которые можно грабить. И если на окраине повсюду были следы убийств людей, не только белых, но и негров, и разгромов, то страшно было представить, что творилось внизу. Завидев впереди силуэты бегающих туда-сюда уцелевших жителей, похожих на потревоженных муравьёв, которые всё никак не успокоятся, Питер решил, что с него вполне хватит всей этой мерзости, и повернул обратно. Внезапно из узкого переулка на него вылетела миниатюрная молодая девушка. В последний момент отклонившись от столкновения с Бладом, она запуталась в оборванном подоле платья и грохнулась на мостовую. Из переулка хрипло засмеялись, и Питер различил фигуру испанца в тяжёлых ботинках. Блад отступил на шаг, выйдя из тени и загородив собой упавшую девушку, и разбойник его увидел. Выругавшись, он сделал жест, чтобы Питер убрался к чёрту, тот отрицательно замотал головой и потянулся к кинжалу. — А, собака английская, берегись! — испанец понёсся на Питера с кулаками. Рука ударилась о воздух, кинжал впился между рёбер и остался там. Испанец зарычал от боли и остановился согнувшись, готовый снова броситься, пусть и в последний раз. Но он был обречён на поражение: пробка из бурдюка, перевешенного через плечо Блада, была вынута, поток воды ударил разбойника в лицо, он навзничь упал на землю и больше не поднимался. — С вами всё в порядке, вы не ранены? Девушка с трудом поднялась, оперевшись о руку Питера. — Всё в порядке... Спасибо... Правда, большое спасибо... — Он долго гнался за вами? — Не очень, иначе мне бы не удалось уйти. Господи, помилуй нас, грешных!.. — Надеюсь, его помощь вам не понадобится, — успокоил бедняжку Блад. — Где ваш дом? В центре? Нам туда идти не стоит. Если вы не возражаете, я постараюсь отвести вас в безопасное место. Девушка не возражала. — Только одна просьба: вы ведь видели это? — чуть тише спросил Питер. — Магию воды? — Прошу вас, никому не говорите, иначе смерть придёт за мной. Это будет нашим маленьким секретом. — Конечно! Вы ведь спасли меня, я даже не знаю, как... — Ничего не надо знать, просто идёмте. По дороге Питер узнал, что испанцев в Бриджтауне человек двести, среди них три мага огня. Полковник Бишоп жив и находится рядом с губернатором. Испанцы пьянствуют, грабят и насилуют, маги огня сжигают людей заживо. Девушке, которую звали Мэри Трэйл, можно сказать, крупно повезло: она была вне дома, опасность настигла её на улице и дала возможность бежать. Они достигли окраины города. Сначала Блад хотел вести её на "смотровую площадку" к остальным, но тропический пейзаж с морем и песчаным берегом напомнил ему об Арабелле. Где она может быть? Скорее всего, она должна была побежать в дом, ей просто не хватило бы сил и глупости дойти до своего тайного убежища, это было бы слишком опасно. Значит, в доме Бишопа безопасно, если какой-нибудь заблудший испанский отряд не добрался до него и не посеял в нём хаос. Дом стоял тихий и целый, погружённый в темноту. Выглядело так, словно его все покинули. Блад постучал в дверь несколько раз, но ему никто не ответил. Лишь спустя несколько томительных минут кружения вокруг дома, криков "Откройте, свои!" и неудачной попытке пролезть в окно ему отворил старый негр Джеймс. — Добрый вечер, где мисс Бишоп? — А, это вы, — медленно проговорил глуховатый слуга. — Что, мисс Бишоп? Она у себя. Бегала вот по дому. Расстроенная была, бедняжка. Ей господин что-то грубое сказал, так она прибежала, позвала Бонни, чертовку этакую, и поднялась в свою комнату, они там начали что-то...