26 Декабрь 1998 года, Ла-Мадьер, Франция Луиза Оказывается, Адам был прав — с инструктором мне куда проще, чем вчера, когда Уилл пытался меня учить. К моему облегчению, мы возвращаемся на детскую горку, с которой я начала прошлым утром. Жан-Марк медленно скользит передо мной, пока мы отрабатываем плуг — вверх на «волшебном ковре», вниз с горки, а потом еще, и еще, и еще… — Думаю, твой парень слишком рано вывел тебя на зеленую трассу, — замечает он примерно на десятый раз. — А вот теперь, похоже, ты готова. Но только если сама хочешь. Мы поднимаемся на зеленый склон. И уже к двенадцати часам я, хоть и обессиленная, уже могу немного кататься и даже начинаю понимать, почему людям это нравится. Раздражение на Уилла за то, что торопил меня, а потом бросил, полностью улетучилось, до того я довольна собой. Жду не дождусь, когда смогу продемонстрировать ему, чему научилась. Усталая, но довольная, я отправляюсь в ресторан, где мы условились встретиться с Уиллом в половине первого. Теперь у меня даже получается правильно нести лыжи — держа крепления за плечом, а не перед ним, как я делала раньше. Все складывается великолепно. Похоже, я все-таки справлюсь. Чтобы отметить это, я заказываю себе глинтвейн и листаю меню. Надеюсь, Уилл хорошо покатался утром с Адамом и Нелл. Надеюсь, он удовлетворил свое желание как следует оторваться, потому что остаток дня я хочу кататься вместе с ним, не ощущая при этом, что он делает мне одолжение. До настоящих скоростей мне еще далеко, но я уже не такая медленная, как раньше. Совместное катание не станет для него пыткой, как вчера. Мы спустимся с парочки легких склонов, остановимся выпить, я отпущу его скатиться еще несколько раз в одиночку, как терпеливая и понимающая подруга, а сама вернусь обратно в шале, не роняя на каждом шагу лыжи, и буду ждать его, вся благоухающая после душа, чтобы заняться с ним потрясающим сексом. Дальше мы пойдем ужинать, и я не буду скучать и стесняться в обществе Адама и Нелл, потому что теперь тоже катаюсь и понимаю, о чем они говорили. Наверное, я даже присоединюсь к беседе: расскажу им про склоны, с которых спускалась, и подъемники, которыми пользовалась, используя при этом слово «шусс» правильно. Все будет прекрасно. Бросаю взгляд на свои часики: уже час дня. Где же Уилл? Хотя ничего удивительного. Вот вчера: мы спускались по склону целую вечность — гораздо дольше, чем я рассчитывала. Наверное, и тут что-то в этом роде. Или подъемник застрял. Я заказываю себе еще глинтвейн и снова листаю меню. Двери ресторана распахиваются, по залу пробегает сквозняк, и вваливается Адам. Он яростно крутит головой, замечает меня и падает на стул напротив. Мне становится немного не по себе. Где Уилл? Он что, получил травму? — Луиза, — запыхавшись, бросает он, — прости за опоздание. Ты уже заказала? Как прошел урок? — Великолепно, Адам, спасибо, но где же Уилл? С ним всё в порядке? Он сдергивает с головы шапку, оборачивается и машет рукой официантке с такой уверенностью и апломбом, какие свойственны только представителям привилегированных классов. Естественно, она тут же устремляется к нашему столику. — Боже, умираю, как хочется пива… Мчался сюда СЛОМЯ ГОЛОВУ. Еще раз прости, что опоздал. Une biere, s’il vous plait[6], — говорит он официантке, которая кивает и уносится прочь. — Прости, я не спросил — ты уже заказала выпить? Хочешь чего-нибудь? Я поднимаю бокал с глинтвейном. — Нет, всё в порядке. У меня есть. Где Уилл? — Он прислал меня извиниться. Мы катались в соседней долине, и у него сломалось крепление. Этот идиот вечно пытается прыгать, хоть толком не умеет. В общем, он неудачно приземлился, что неудивительно, лыжа отстегнулась, и поймать ее он не смог. Поэтому ему пришлось пешком спускаться вниз, а раз лыжи прокатные, то поменять их на другую пару прямо там не получилось — ведь надо найти прокат той же сети и тому подобное, плюс у него ушла бы куча времени, чтобы перебраться на эту сторону; вот он и попросил меня прийти, передать его извинения и пообедать с тобой вместо него. Надеюсь, я не слишком плохая замена. Я слушаю его с нарастающим гневом. Это правда или Уилл просто послал Адама с извинениями, чтобы отделаться от меня на сегодняшний вечер? Я так мечтала похвастаться перед ним своими новообретенными навыками, а теперь ничего не выйдет… Адаму приносят пиво, он опустошает бокал и со стуком ставит стакан на стол. — Черт, до чего хотелось пить! Ты голодная? Можно мне меню? Я передаю ему меню, и Адам переворачивает страницы. — Хочешь pierrade на двоих? Я не знаю, что это, но все равно соглашаюсь — отчасти потому, что не хочу показывать свое невежество, но также из-за отсутствия Уилла: раз весь день пошел коту под хвост, какая разница, что я буду есть. — Звучит прекрасно, — говорю. — И бутылку красного? Мне хочется спросить, не присоединится ли Уилл к нам позднее, но я боюсь, не прозвучит ли это чересчур жалобно. Адам поднимает на меня глаза и улыбается. — Вот это правильная девочка!.. Бутылку красного, да. * * * Оказывается, pierrade — это раскаленный камень, на котором ты сам жаришь полоски мяса прямо на столе. К нему подают огромный салат, гигантское блюдо жареной картошки и четыре разных соуса, все очень вкусные. Адам заказывает вино — я не представляю, сколько оно может стоить, и надеюсь, что он не рассчитывает разделить со мной счет, ведь вино наверняка дорогое. Я впервые нахожусь с Адамом наедине, и выясняется, что он — гораздо более приятная компания, чем мне казалось. Когда они с Уиллом вместе, то постоянно пререкаются — словно соревнуются друг с другом — и используют любой предлог, чтобы съязвить. Без Уилла Адам ведет себя гораздо дружелюбней. Речь заходит о его работе в Сити. Адам говорит, что, хоть ему и нравится высокая зарплата и образ жизни, который она позволяет вести, сама работа ему не по душе и он не хотел бы заниматься ею долго. — Вот только дело в том, — добавляет Адам, обмакивая практически сырую полоску мяса в чесночный соус и ожесточенно ее пережевывая, — я не знаю, чем еще мог бы заняться. Да и от денег отказываться не хочется. Сама понимаешь: выплаты по ипотеке, девушка с высокими запросами… — У Нелл высокие запросы? — с невинным лицом интересуюсь я, будто сама этого не заметила. — Сколько вы уже вместе? Он хмыкает. — Пару лет. И да, запросы у нее о-го-го, но я не против. Ей нравится встречаться с бизнесменом из Сити — со всеми отсюда вытекающими… — Вздыхает. — Да и, честно говоря, мы оба в плюсе. — Что ты имеешь в виду? — Ну, она красотка, так что… все стороны довольны. Хоть и по разным причинам. Я смеюсь. — Значит, она — не «та самая»? Наверное, я немного пьяна. Что это еще за вопрос? Адам снова подзывает официантку. — Думается, сейчас она — то, что мне надо. Мы отлично развлекаемся вместе. Повисает неловкая пауза, которую прерывает появление официантки. — Молодость бывает раз в жизни. Десерт? — спрашивает он. Я качаю головой. — Два genepis, пожалуйста, — говорит Адам официантке, пока та убирает тарелки. Я знаю, что должна бы рассердиться на него за то, что он заказал, не спросив, но его обычное высокомерие кажется мне вдруг обаятельной уверенностью. — Что такое genepis? — спрашиваю я. Он снова разворачивается ко мне. — Это горный ликер. Тебе понравится, вот увидишь. На цвет не обращай внимания… Ладно, хватит обо мне. Как насчет вас с Уиллом? Он как, «тот самый»? Я краснею. — Я не могу с тобой об этом говорить. Вы же братья. Он заговорщицки склоняется к столику: — Честное слово, я ему не скажу. Я смеюсь. — Я тебе не верю. Адам наклоняется еще ниже и глядит мне прямо в глаза. — Напрасно, — говорит он. Зрачки у него черные, огромные. Меня охватывает какое-то странное чувство, и я отклоняюсь на спинку стула, ощущая себя виноватой. Официантка приносит нам ликер, и мы молча пьем его из элегантных рюмок. Адам по-прежнему пристально смотрит на меня. — Вкусно, да? — спрашивает он. Я киваю; от алкоголя в горле у меня печет. Ликер необычного бледно-зеленого цвета, с насыщенным вкусом и очень сладкий. Я делаю еще глоток и закашливаюсь. — Да. Очень. Определенно, после него мне уже не стоит вставать на лыжи. — Не важно — выгляни в окно, — говорит Адам, указывая мне за спину.