- Это пятый клиент за последнюю неделю, - качает головой Олег. - И опять без каких-либо вменяемых причин. Никаких объяснений. Кажется, я знаю, откуда растут ноги у этих отказов клиентов. Как-то так вот резко, один за другим, с нашей конторой стали расторгать договоры крупные клиенты. Клиенты, с которыми мы сотрудничали ни один год. - Ладно Олег, не переживай, - попробовал я успокоить своего партнёра. - Ушли эти, придут другие. Нашу репутацию ничего не испортит. Ко мне сегодня ещё Самсонов должен заехать. Уж, не собирается ли он тоже уйти от нас? Олег пожимает плечами. - Я уже ни в чем не уверен. Самсонов приезжает через полчаса. Обычно он всегда в очень хорошем настроении. Это человек-весельчак. Но сегодня он как никогда хмур и невесел. Четкая морщина делит переносицу пополам. - Привет, Никита, - хмуро здоровается он со мной и жмет руку. Потом усаживается в кресло напротив. - Дим, - я вижу, что это не просто визит вежливости, а его привело ко мне что-то важное и, судя по его настроению, не очень позитивное, - что случилось? Давай сразу по делу. - Тут такое дело, Никит, - он вдруг вспыхивает сразу же, как будто я своим вопросом черканул спичку, - мне площадку не дают под концерты. Каждый год все нормально было, а в этом… Организатор юлит. То дата не та, то программа не соответствует. Я сначала и, правда, подумал, что что-то неправильно делаю. Но, блять, это же не в первый раз. Потому пошел на откровенный разговор с организатором. Прижал его. И знаешь, что он мне выдал? Он сделал паузу. - Из департамента культуры поступило негласное указание не давать нам площадку, поскольку мы сотрудничаем с твоей конторой, Никит! Понимаешь? С тобой! А потом позвонил какой-то гондон и сказал, что, если мы разорвем с тобой контракт, то они постараются решить наши проблемы с площадками. Ты можешь мне объяснить, что происходит? Несмотря на сумбурную речь Самсонова, я прекрасно понял, кто за всем этим стоит. Краснов решил таким образом отомстить мне. Отпугивая от меня клиентов. Что ж, у него, безусловно, были для этого все необходимые рычаги. Но и сдаваться просто так я не собирался. - Видимо, кому-то я очень сильно мешаю, - неопределенно сказал я Самсонову. - Если ты, Дим, решишь уйти, я пойму и приму это. Для тебя слишком велик риск. Но, если ты решишь остаться с нами, то я гарантирую тебе, что мы добьемся того, чтобы площадки вам предоставили. У них нет оснований не сделать этого. - Это именно то, что я и хотел услышать, Никит. Мне нужна твоя помощь. Я не собираюсь прогибаться под кого-то. Но мне нужны эти площадки. Иначе мой бизнес рухнет. - Я знаю, Дим. Мы займёмся этим сегодня же. Вижу, что мои слова немного успокоили его. Самсонов оказался одним из немногих клиентов, кто не побоялся продолжить с нами сотрудничество. Но я ни на кого не держал обиду. Это был всего лишь бизнес. Уже на следующий день мы подготовили документы для опротестования отказа в предоставлении площадки для компании Самсонова. Оснований для отказа, конечно же, не было и департаменту пришлось выдать разрешение. Это была наша первая победа. Ее мы решили отметить тут же, в моем кабинете. Мы с Олегом почувствовали, что сможем справиться с этими временными трудностями. В кабинет я позвал и Монику. Олег был в курсе наших с ней отношений. Мне хотелось разделить радость с ней. Ведь за это время она стала для меня самым близким человеком. Сейчас, сидя напротив нее и наблюдая, как она задорно смеётся над забавной историей, которую рассказывает из своей практики Олег, я почему-то подумал о том, что я готов, а главное - хочу рассказать ей о своих чувствах. О том, как она важна для меня. О том, что я не хочу ее никуда отпускать. Эти слова похожи на слова любви? Значит ли это, что я люблю ее? Я так долго избегал этих вопросов. Но, похоже, пришло время быть искренним, прежде всего, с самим собой. И с Моникой. Словно прочитав мои мысли во взгляде, Моника проникновенно смотрит на меня. Так, как умеет делать это только она. И мне уже не терпится остаться с ней наедине, чтобы сказать ей то, что давно сидит в моей голове. Поэтому я предлагаю всем разъехаться по домам. Мы прощаемся с Олегом и он идёт по направлению к двери, а я подхожу к Монике и беру ее лицо в свои ладони. И в этот момент дверь с грохотом распахивается и в кабинет вбегают какие-то люди: - Всем оставаться на своих местах! Глава 26. Моника Все было слишком хорошо. Было похоже на какую-то сказку. А так не бывает. Это жизнь. Мы с Ником слишком легко поверили, что преодолели все трудности. Что теперь наступит то долгожданное счастье, которое ждут все пары. Да, я считала нас парой. Я не требовала от Ника признаний или доказательств. Его глаза и прикосновения были лучшими доказательствами его отношения ко мне. Когда мама спросила, люблю ли я его, у меня не возникло сомнений в том, что я должна ответить. Я любила Ника ещё с того момента, как Лариса начала с ним встречаться. Он был такой правильный, такой рассудительный. Полная противоположность мне. По просьбе мамы он всегда пытался "наставить меня на путь истинный", как говорила мама, чем вызывал во мне лишь смех и колкие замечания. Я видела, как он бесился, когда я называла его занудой. Но это было моей защитной реакцией. Конечно, своим подростковым умом я понимала, что то, что я испытывала, это какое-то неправильное чувство, что так не должно быть. Поэтому искала выход в необъяснимых поступках. А Ник... Он лишь ухмылялся, встречаясь со мной у нас дома, или хмурился после очередной моей выходки. А потом была долгая разлука. И я понимала, что так надо. Так будет лучше. Мой мир пошатнулся лишь в один момент - когда я узнала, что Ник и Лариса поженились. Конечно, все шло к этому. Но в моём мире это должно было случиться когда-нибудь в будущем, но не сейчас. Не в данный момент. Так я говорила себе каждый день. И я отлично помню тот день, когда мама позвонила и сообщила о свадьбе моей старшей сестры. Мне было стыдно и больно. Стыдно, потому что Лариса - моя сестра и я не радовалась ее счастью. А больно - потому что... Потому что я понимала, что это конец. И я решила, что этот конец должен настать и всему остальному. Но не смогла. Я так и сидела под мостом, с которого собиралась спрыгнуть, когда меня нашел папа с полицией. Потом к моим таким нерадостным чувствам добавилось и чувство вины. Перед отцом и матерью. Так я оказалась в клинике. Меня привели в чувство, заставив беседами и процедурами засунуть свои чувства куда-то глубоко и забыть о них. Правда, врачи все списали на мое одиночество и чужую обстановку. Ведь родилась я и выросла в другой стране. После клиники я почти год посещала психолога. Она и подсказала мне заняться чем-нибудь полезным, чтобы отвлечься и почувствовать, что я нужна не только своим родителям. Как-то проходя мимо интерната для стариков, я увидела, как подросток моего возраста играет в мяч с дедушкой на коляске. Он просто кидал ему в руки мяч, как делают это с маленькими детьми. И каждый пойманный бросок приводил дедушку в восторг, как ребенка. Я подошла познакомиться. Так я стала заниматься благотворительностью. Хотя это слово мне не очень нравилось. Это была не благотворительность, а поддержка. Моральная поддержка одиноких стариков. Шли годы. Я намеренно не ездила в Москву. Просила маму саму приезжать ко мне. И каждый раз во мне болью отзывались новости, рассказываемые ею о жизни Ларисы и Ника. Я правда пыталась быть безразличной. Ведь прошло уже столько лет. И тут неожиданный звонок от сестры. Лариса чуть не плакала в трубку и просила меня приехать. Такого не было никогда. Она просила моей помощи. Говорила, что ей кажется, что муж изменяет ей. Что сейчас как никогда ей необходима моя поддержка. Что маме признаться она не может. Я не могла ей отказать. Ведь она моя единственная сестра. К тому же я чувствовала вину перед ней. Нет, не за действия, а за свои чувства. К тому же я все равно планировала переводиться из своего университета в другой. Правда, не думала, что это будет Москва. Но раз уж так все сложилось. Папа меня поддержал. Он видел, что я так ни с кем и не сдружилась за все эти годы. Понимал, что там моя Родина и, возможно, там мне будет лучше. Но лучше не стало. Каждый раз встречаясь с Ником, я понимала, что приезд в Москву был ошибкой. И я даже сказала об этом Ларисе. Сказала, что хочу уехать назад. Но она вдруг расплакалась в ответ, впервые назвала меня самым близким человеком и попросила остаться ещё ненадолго. В том, что Ник верен ей, я была уверена на сто процентов. Поэтому всячески уверяла в этом и Ларису. Но она почему-то упорно не желала в это верить. И, вот, когда я уже почти окончательно приняла решение уехать, несмотря на просьбы сестры, случилось то, о чем я даже боялась мечтать, и то, чего я больше всего боялась. Я почувствовала ответную реакцию от Ника. Господи, я до сих пор чувствую тепло капель крови на своих пальцах при воспоминании о той встрече на кухне. И эти воспоминания никак не связаны с болью. Они связаны с эйфорией, которую испытала я, когда почувствовала, что Ник хочет меня. Однако в следующую же минуту это чувство сменилось чувством стыда. И ко мне вновь вернулось чувство вины. Я опять почувствовала себя причиной беспокойства для своих родных. Это неправильно желать мужа своей сестры. Поэтому мне надо самой учиться ставить барьер между нами. Сдерживать свои эмоции и пытаться не отвечать ему. Но, Боже, как же это было сложно. А Ник, как назло, как будто специально провоцировал меня. Несколько раз я была просто на грани. Господи, я просто уверена, что мой психолог расцеловала бы меня, узнав, как я героически произносила каждый раз "нет". Хотя я отлично понимала, что надолго меня не хватило бы. И тут как нельзя кстати - знакомство с Густавом. Переключиться на что-то другое - именно это советовала мне мой психолог. Дать себе шанс узнать что-то новое.