— Постыдное?! Он подставил невинного человека и даже не задумался, к чему это может привести! — У вас нет никаких доказательств. — А-а, бросьте! Вы сами стояли рядом и все слышали! — Я слышал, как двое мужчин оскорбляли друг друга, не более того. — Да вы шутите? Вы хотите сказать, что не верите в звонок Бреннера? — Это не мне решать. — А я и не прошу вас ничего решать. Просто поедемте вместе в полицию, и там вы скажете, что с Карлом следует потолковать. Наконец он отреагировал, однако уклонился от прямого ответа: — Вы вот упомянули, что жертв убивали не сразу. Откуда вам это известно? По привычке я поначалу заколебался, однако затем мне стало все равно, кто что знает. — Потому что я исследовал трупы. Он изумленно обернулся ко мне. — Вы?! — Я в свое время работал экспертом по таким делам. До приезда в Манхэм. Скарсдейлу потребовалась минута на переваривание услышанного. — Вы хотите сказать, что участвовали в полицейском расследовании? — Да, они попросили помочь. — Понятно. — По голосу пастора было ясно, что ему такие новости не понравились. — И вы решили сохранить все в тайне. — У этой работы особый характер. Болезненный, если угодно. О подобных вещах не распространяются. — Ну разумеется. В конце концов, мы всего лишь местные жители. Туземцы. Должно быть, вас изрядно позабавила наша темнота и невежественность. На щеках Скарсдейла появились два красных пятна. Тут я сообразил, что он не просто раздосадован, а прямо-таки взбешен. Вначале его реакция меня озадачила, но затем я все понял. Он воображал, что его статус в поселке растет, набирает силу. Еще чуть-чуть — и он станет лидером Манхэма. Теперь же пастор обнаружил, что центральная роль с самого начала была отведена кому-то еще, что этот человек входит в круг посвященных, куда Скарсдейлу дорога заказана. Какой удар по его несусветной гордыне! Хуже того, по самолюбию! — Ну нет, это совсем не так… — ответил я. — Нет? Как странно, что вы об этом рассказали только сейчас, когда вам от меня что-то понадобилось. М-да, теперь я вижу, насколько был наивен. Могу вас заверить, что вновь одурачить меня не удастся. — Да кто кого дурачит? Если я вас чем-то обидел, то приношу свои извинения. Так ведь на кону стоит нечто большее, чем мы с вами! — О да, несомненно. И с этого момента можете быть уверены, что я все оставляю в руках «экспертов». — Эти слова прозвучали горькой издевкой. — В конце концов, кто я такой? Ничтожный священник. — Подождите, мне нужна ваша помощь, и я не могу… — Не думаю, будто нам есть о чем говорить, — прервал он. До конца поездки мы просидели молча. Глава 23 Дженни очнулась от какого-то шума. Поначалу она не могла понять, что происходит: кругом мрак, никаких воспоминаний о том, где она находится или почему до сих пор ничего не видно. Дженни всегда ложилась спать с отдернутыми шторами, так что даже в самую темную ночь в спальню проникало хоть немного света. Но тут она ощутила под собой жесткий пол, в нос ударила вонь, и реальность обрушилась на нее всей своей силой. Дженни еще раз подергала за привязь. Ногти уже поломаны в бесплодной борьбе с веревкой, и, засунув пальцы в рот, она почувствовала привкус крови. Увы, как она ни старалась, а узел по-прежнему затянут крепко. Дженни понуро опустила голову, и тут о себе дали знать прочие страдания. Очень мучил голод, еще сильнее донимала жажда. Прежде чем заснуть, ей удалось-таки дотянуться до лужицы воды, просочившейся сквозь пол и стены ее темницы. Лужица оказалась слишком мелкой, чтобы из нее можно было пить, поэтому Дженни стянула с себя безрукавку и, словно промокашкой, собрала ею всю жидкость. Затхлая и солоноватая влага, которую она принялась высасывать из ткани, напоминала сейчас божественный нектар. Затем она отыскала еще пару таких же мест и повторила операцию. К сожалению, для утоления жажды этого оказалось недостаточно. Ей снилась вода, и после пробуждения пересохшее горло заявило о себе с немыслимой силой. К тому же на нее напала какая-то летаргия, сонливость, которую никак не удавалось стряхнуть. Она знала, что так выглядят ранние признаки инсулинового голодания, однако думать об этом не хотелось. Чтобы хоть чем-то себя занять, Дженни еще раз решила обследовать пол, попутно надеясь, что лужицы успели наполниться вновь. В этот миг опять послышался шум. Он доносился через деревянную перегородку, из соседнего подвала. Там кто-то был. Дженни замерла, не решаясь вздохнуть. Кем бы ни оказался этот человек, помощи от него не дождаться. Звук повторился. Кажется, кто-то двигался, хотя в остальном ничего не происходило. Сейчас стало заметно, что сквозь щели пробивается больше света, и девушка осторожно поползла к доскам. Кровь в голове стучала так, что почти заглушала все прочие звуки. Нащупывая путь, Дженни осторожно прильнула глазом к уже знакомой щели. Сетчатку обжег свет, показавшийся особенно ярким после кромешного мрака ее темницы. Она принялась смаргивать слезы, ожидая, пока не восстановится зрение. Над верстаком, свешиваясь на длинном электрошнуре, горела голая лампочка. Висела она так низко, что освещала лишь малую часть доски, оставляя прочие предметы в тени, где заодно потерялись и мертвые звери, привязанные к потолку. Вновь раздался тот же звук, и Дженни увидела, как из тьмы вышел человек. Однако разглядеть ей удалось очень немногое. Вроде бы мелькнули джинсы и нечто смахивающее на камуфляжную куртку, потом человек заслонил собой свет и принялся что-то делать на верстаке. Судя по очертаниям, он был высокого роста и массивного телосложения. Затем неизвестный направился в сторону Дженни. При звуке приближавшихся шагов она суетливо поползла назад. Мужчина остановился. Словно парализованная, пленница с ужасом смотрела во мрак. Раздался громкий скрежет, и появилась яркая вертикальная полоса. Мгновением спустя дощатая загородка повернулась на петлях и внутрь хлынул свет. Прикрыв рукой ослепленные глаза, Дженни едва различала высившуюся над ней темную фигуру. — Вставай. Не человеческая речь, а какое-то глухое ворчание. Девушка была слишком напугана, чтобы понять, знаком ли ей этот голос. Не осталось сил двинуть хотя бы пальцем. Последовало некое движение, шорох, и вдруг — резкая, острая боль. Дженни вскрикнула и ухватилась за руку. Кажется, что-то мокрое. Не веря своим глазам, она смотрела, как с пальцев стекает кровь. — Встать! Зажимая рану ладонью, Дженни вскарабкалась на ноги. Ее шатало, и потому пришлось опереться на стену. Глаза начали привыкать к свету, однако она по-прежнему отворачивала лицо. «Не смотри на него. Если он поймет, что ты его узнала, тебе отсюда не выйти». Увы, взгляд словно тянуло магнитом. Не к лицу тюремщика, а к тому охотничьему ножу, что он сжимал в руке, направив острие загнутого лезвия ей в живот. «О Господи, нет!..» — Раздевайся. Время будто повернулось вспять, и перед ней снова шофер такси. Только на этот раз дела гораздо хуже, потому что на спасение рассчитывать не приходилось. — Но почему? — В голосе ее прозвучала истеричная нотка, и Дженни возненавидела себя за слабость. Не успела она отпрянуть, как нож полоснул вновь. Щеку обожгло холодом. Ошеломленная, Дженни коснулась раны и почувствовала, как между пальцами засочилась кровь. Отняв руку, она увидела, что ладонь как бы облита кровавым лаком, и тут в лице, словно пламя, вспыхнула новая боль, от которой перехватило дыхание. — Одежду снимай. Она не сомневалась, что этот голос ей уже доводилось слышать. Как с другого конца колодца, он эхом звучал в ее голове. Да, но кто же этот человек? «Только не свались в обморок, только не свались!» Собраться помогла боль в щеке, и девушка не упала, лишь покачнулась на месте. Хрипло дыша, мужчина медленно выставил нож вперед. Коснулся кончиком голой кожи на руке, затем повернул лезвие плашмя. Дженни зажмурила глаза и почувствовала, как стальное перо погладило ей плечо, скользнуло по ключице и остановилось у горла. Кончик неторопливо пополз вверх и наконец уткнулся в мягкую подушечку под самым подбородком. Нажим неумолимо нарастал, и ей пришлось запрокинуть лицо, сначала немного, потом еще и еще, до упора, подставив холодному металлу беззащитное горло. Дженни изо Есех сил пыталась не дрожать и только судорожно глотала воздух. — Снимай. Она открыла глаза, все еще избегая смотреть на мужчину. Отяжелевшими, будто свинцовыми, руками девушка взялась за безрукавку, влажную и грязную после сбора воды из лужиц, и стянула ее через голову. На краткий миг благословенный мрак спрятал ее от мира, потом ткань соскользнула с лица, и Дженни вновь очутилась в вонючем подвале. Впервые за все время ей удалось рассмотреть окружавшую обстановку. Камера — не что иное, как отгороженная нестругаными досками часть подвала. В тени, куда не попадал свет от лампочки, смутно виднелись очертания старой мебели, инструментов, еще какой-то рухляди, наваленной в таком беспорядке, что рябило в глазах. В глубине, тускло освещенные невидимым отсюда источником, знакомые ей ступеньки, изгибом уходящие вверх. А над всем этим раскачивались изуродованные трупы животных. Догадка подтвердилась: потолок увешан высохшими комками из шерсти, костей и перьев, колыхавшихся под тягой воздуха. Но тут мужчина придвинулся ближе и вновь загородил свет. Не в силах оторвать взгляд от ножа, Дженни принялась торопливо раздеваться, отчаянно молясь, чтобы ее не полоснули вновь. Когда дело дошло до шортов, она на секунду замерла, потом расстегнула молнию и, выпростав свободную ногу, дала им упасть к привязанной лодыжке. Сейчас ее прикрывали только трусики. Дженни упорно не поднимала головы, боясь взглянуть в глаза своему тюремщику, как если бы перед ней стояла бешеная собака. — Все снимай. — Голос мужчины охрип еще больше. — Что вы хотите делать? — презирая себя за слабость, жалобно прошептала Дженни. — Снимай давай! Полускованная страхом, Дженни подчинилась. Мужчина нагнулся, быстрым взмахом ножа перерезал остатки одежды, спущенные до привязанной ноги, и нетерпеливо отшвырнул их прочь. Девушка подавила рвущийся из груди крик, когда он медленно протянул вперед руку, а затем, словно бы колеблясь в нерешительности, коснулся ее груди. Пытаясь сдержать слезы, она закусила губу и, отвернув лицо, встретилась взглядом с животными-висельниками. Потеряв голову, Дженни оттолкнула руку. На пальцах, как от ожога, осталась память о прикосновении: жесткие волосы, неподатливая твердость запястья тюремщика. Долю секунды ничего не происходило. Потом хлесткий удар в лицо сбил девушку с ног. Падая, она стукнулась затылком о стену и осела на пол. Посапывая, мужчина возвышался над ней грозной башней. Девушка сжалась в клубок, ожидая новой боли, однако убийца, ничего больше не сделав, просто повернулся и ушел. Дженни облегченно перевела дух. Лицо от пощечины горело, однако удар по крайней мере пришелся не на рану. «Повезло, — тупо подумала она. — Везет тебе, дура». Раздался щелчок, и девушка снова лишилась зрения, на сей раз из-за резкого, бьющего в упор снопа света. Прикрыв глаза ладонью, она увидела, что мужчина включил стоявшую на верстаке лампу. Пойманная лучом этого прожектора, Дженни услышала скрежет отодвигаемого стула, а затем потрескивание сиденья, принявшего на себя вес мужчины, расположившегося позади лампы, в тени. — Встать. Морщась от боли, она повиновалась. Впрочем, после краткой вспышки возмущения в ней что-то переменилось. Страх не исчез, но вместе с тем в ней стал нарастать гнев, в котором она нашла источник новых сил. Их хватило, чтобы выпрямиться, чуть ли не с дерзким, вызывающим видом. «Что бы ни случилось, — сказала себе Дженни, — я сохраню хотя бы подобие собственного достоинства». Почему-то сейчас это казалось ей особенно важным. «Ну ладно. Делай что собрался. Да не задерживайся». Обнаженная, дрожащая от холода, она ждала, что произойдет дальше. Ничего не случилось, только из тени все громче и громче доносился непонятный шум. «Чем он там занимается?» Дженни рискнула бросить опасливый взгляд и увидела бесформенный силуэт, сидящий с широко расставленными мясистыми ногами. Под ритмичные, слегка приглушенные звуки в голове родилась догадка. Итак, тюремщик решил заняться рукоблудием.