— Вы отобрали у Тенебриса темный артефакт для переселения в чужое тело! И к тому же, не отправили указанного мага обратно в Бездну, а оставили при себе, поместив в артефакт! Всё это заставляет сомневаться в чистоте Ваших намерений. И, извините меня, выглядит однозначно как действия темного мага! — Вот, значит, как вы толкуете мои действия! Люциан был вне себя и тяжело дышал. — В том, что я нашёл способ защититься от чудовищного заклинания, которое могло уничтожить мою личность, при этом помешал планам Тенебриса и спас мир от его вмешательства, вы увидели лишь «отобрал артефакт для переселения в другое тело» и «оставил Тенебриса при себе»! По вашему я должен был вести себя, как покорная овечка и дать ему себя убить?! — А как иначе мы должны это толковать? Никому из нас неизвестно, как Вы собираетесь использовать артефакт дальше! Да и самого Тенебриса вместе с ним… — Как это неизвестно? — возмутился Люциан. — Я сам могу вам сказать! Я собираюсь оставить этот артефакт при себе, при этом как-то использовать его и его содержимое ни в коем случае не планирую! Среди вас есть маги-менталисты, которые прямо сейчас могут определить, правду я говорю или нет. Люциан посмотрел на того самого мага в сером, который сегодня выполнял роль распорядителя и делал объявления о начале и завершении перерыва. Острые черты лица и чуть удлиненный нос придавали этому человеку сходство с вороном, а гладкие черные волосы подчеркивали впечатление. По знаку Филарета менталист быстро поднялся со своего места, словно взлетел, и хорошо поставленным голосом произнёс: — Проводить ментальное сканирование нет необходимости. Во время Испытания каждая мысль и каждый мотив были подтверждены Вашими действиями. Конклавом принимается решение на основании действий, а не на основании намерений. — Поясню, — вмешался Филарет. — Даже если только что Вы сказали правду, Ваши дальнейшие намерения могут измениться. Сам факт наличия у мага темного артефакта ставит под сомнение его будущие намерения. Из-за этого для конклава оказалось невозможным дать Вам звание мага белых мантий. От удивления у Люциана вытянулось лицо. Под испуганные перешептывания он снял цепочку с красно-черным камнем с шеи и поднял так, что камень оказался на уровне глаз. Внутри всё так же клубилось черное облако, но на идеально ровной поверхности граней играл неясный серебряный свет. Что это?.. — Уж извините, но у конклава нет оснований доверять Вам! — донёсся до него ехидный голос Филарета. Оторвав взгляд от камня, Люциан увидел за спиной главы конклава ещё с десяток магов, не пожелавших сидеть за столом, над которым он рассматривал опасный артефакт. Теперь у стола не осталось никого, кроме стоявших друг напротив друга Люциана и Филарета. — Не стоит извинений!. Он повернулся и начал медленно обходить опустевший стол по кругу, поочередно опираясь рукой о спинку каждого пустого кресла. Никто не делал ему замечаний и не пытался остановить. — По-вашему, я должен был отправить Тенебриса обратно в Бездну? Чтобы он дождался там очередного Испытания, где смог бы выбрать следующую жертву, и всё это благодаря вашему попустительству… Нет, пособничеству. И кому? Магу-ренегату! Люциан с упреком посмотрел на Филарета. — Уж извините, это было бы крайне неразумно! Хотя по-глупости я попытался так сделать дважды. Уверен, что вы видели. Хорошо, что нашелся другой выход! И теперь, что бы вы не говорили, я оставляю артефакт у себя. На хранение. Не могу доверять вам всем после случившегося! Среди магов поднялся недовольный гул. — Мы должны использовать последний способ! — закричал темный эльф, подавшись вперёд к Филарету от окна. — Надо как-то договориться с этим чудовищем… — Чудовищем? — Люциан сделал ещё шаг вокруг стола, пытаясь сократить расстояние между собой и эльфом, но тот скрылся за спинами впереди стоящих. И тут посреди всеобщего недовольного гула раздался громкий хохот. — А я-то думал, вы всё мне объясните… Как проходило мое Испытание и как случилось, что я смог силой, которую дал мне мир, преодолеть заклинание Тенебриса и заключить его в камень… Оказывается, вы сами не знаете! Для вас я чудовище! Люциан хохотал, зажмурившись и согнувшись пополам, почти до пола. Рука его вцепилась в чье-то кресло, обтянутое черной тканью, а волосы упали на лицо. Открыв глаза, он откинул с лица белые пряди, но затем снова взял их в руку и притянул к себе. — Что это?.. Я стал седым? Он удивленно разглядывал свесившиеся с руки собственные волосы, затем перевел взгляд на серебряные отблески на черной бархатной ткани кресла. — У конклава есть предложение! — быстро и громко заговорил Филарет. — Люциан Дайз, в качестве компенсации за понесённые потери Вам будет присвоено звание мага белых мантий, если поклянетесь не разглашать тайну произошедшего на Испытании и вернёте артефакт Тенебриса конклаву на хранение! — «Вернёте»? — брови Люциана поползли вверх, затем глаза отыскали в толпе магов лицо темного эльфа. — Ах, да, «вернёте»! Он понимающе кивнул. — Ну вот и славно! — затараторил глава конклава. — Зная вашу любовь к белым мантиям, я надеялся, что согласитесь вернуть, но не думал, что так скоро… — Я не буду ничего возвращать! — Но как же, Вы же сами сказали… Для Вас же так важно быть магом белых мантий… — Я маг белых мантий по своему выбору, который сделал на Испытании, а не по решению вашего конклава! Звание мага белых мантий для меня — награда, а не предмет торговли! За такие дела весь конклав стоит лишить ваших громких званий. Он зло обвёл взглядом стоявших между окном и столом магов. — Это было всего лишь предложение компенсации за понеснённые потери, — нашелся Филарет. Его поддержал менталист: — Иногда взрослым людям нужно просто договориться между собой. Ты ещё молод и неопытен, парень, и это кажется тебе неприемлемым. Но постепенно привыкнешь. — Я не собираюсь ни к чему привыкать! — Зря, а я мог бы предложить ещё кое-что в довесок, — Филарет потянулся к листу пергамента. — Мой лимит выслушивания гнусных предложений на сегодня исчерпан, — отрезал Люциан. — Но… — Если я его всё-таки услышу, то применю свои способности, которые никто из вас не смог объяснить, чтобы ты замолчал уже надолго. Угроза подействовала. В зале наступила абсолютная тишина. Слышен был лишь звук неспешных шагов по каменному полу. — Неизмерима низость человеческой души, — произнёс Люциан, обводя взглядом присутствующих магов и успевая заметить в их зрачках серебряные блики, пока те отводили глаза в сторону. — Впрочем, неизмерима и высота её полёта! — он перевел глаза на окно с синим небом и ярким солнцем за ним, медленно отвернулся от всех и шагнул к двери. — Больше мне здесь делать нечего. — Остановись! — заорал Филарет, с которого в одно мгновение слетела вся вежливость и официальность. — Если сейчас выйдешь в эту дверь, то не сможешь зваться даже магом черных мантий! Ты навсегда останешься магом-ренегатом! — Не велика потеря — звание ренегата от магов, которые сами оказывали пособничество темному магу-ренегату! И полны желания продолжать это… Бесплотные стражи Башни открыли перед ним дверь, несмотря на знаки, которые делал им Филарет. За дверью была едва освещенная факелами лестница, ведущая на первый этаж, и… ночная тьма. Люциан шагнул вперёд. Дверь бесшумно захлопнулась за ним. Уйти от дневного света, который в реальности только наколдованный мираж — не такая уж большая потеря. А окружающая его Тьма — всего лишь символ неизвестности, которая ждёт в будущем. *** Видение рассеялось серебряным туманом. Вынырнув из воспоминания Люциана, Мак обнаружил себя и его сидящими почти в полной темноте у догорающего костра. Угли едва тлели, светясь красными линиями, которые отбрасывали лишь слабый отблеск на лицо его собеседника. Тот сидел, отрешенно прикрыв глаза, словно всё ещё пребывал в воспоминании, которое только что ему показал. Мак поднялся, разминая затекшие ноги, и прошагал к навесу у дома. Прихватив несколько тонких поленьев из аккуратно сложенных запасов лесника, вернулся обратно. — Значит, Испытание проходило совсем не так, как об этом рассказывают легенды, — подытожил Мак, подкладывая в костёр поленья и толстой палкой нагребая на них угли. Кивок головы подтвердил, что Люциан его слышит. — Служить миру, служа самому себе наилучшим образом — это выбор который ты тогда сделал, — Мак подбросил в костёр ещё тонких веток и сухие листьев в надежде на скорое пробуждение огня. Едва заметное движение рукой со стороны Люциана и поленья вспыхнули ярким пламенем, радостно взметнувшимся в небо. — Да. — И это выбор белого мага, — Мак сделал паузу, прикидывая, как наиболее корректно задать неудобные вопросы. Он ещё раз поворошил угли палкой, хотя в этом не было никакой необходимости — костёр и без того ярко горел. — Но как произошло, что потом ты сделал другой выбор — служить только самому себе? Ведь это, по сути, выбор Тенебриса… Как ты стал темным? Выходит, Тенебрис всё-таки повлиял на тебя? — Я всегда делал только один выбор. — Всегда делал только один выбор?.. — Мак удивлённо поднял голову и встретившись со спокойным взглядом, в котором будто плескалось звездное море, на мгновение застыл. — Но, как же ты объяснишь все эти войны, гнусные манипуляции людьми… и эти… ужасные события в Бездне — всё, что описано в Легенде о Вратах?.. — Кажется, ты хотел узнать, как маг Тенебрис Блэйн лишился тела, — Люциан будто намеренно игнорировал то, о чём спрашивал Мак.