— Какие, черт побери, у тебя планы? Или ты собираешься делать карьеру, сидя тут и жалея себя? Стиснув зубы, Логан промолчал. Он просто уставился в окно, на дома, еще более облезшие, чем раньше. Вне всякого сомнения, этот тип стоит самого Сефа Шейна. — Отец, когда ты это прекратишь? Почему ты не дашь людям жить их собственной жизнью? — Да не будь дураком. Ты копия своей сестры. — Я собираюсь вернуться в Нью-Йорк. Может, соглашусь на работу, для которой моя квалификация слишком хороша. Он решил это вчера вечером и позвонил Рубену Пересу, узнать, не занято ли место. Денег платили мало, всего 34 тысячи долларов в год, но уж лучше работать, чем ничего не делать. — И кто виноват во всем этом? — спросил отец. Логан устало вздохнул. — Да никто, отец. Никто. Я думаю, дня через два я уеду. — Ты знаешь, никогда не забуду тот никелекадмиевый аккумулятор, который ты соорудил для научной ярмарки. Вещь бесполезная, но интересная. Уже по ней было видно, что от тебя можно много чего ждать. — Спасибо. Долгие годы отец вспоминал про это, как будто все последующие достижения Логана бледнели на фоне детского успеха. Изобретательство было давней страстью старика и постоянным источником разочарований. Сорок лет назад, служа на море, он создал очищающую жидкость для промышленного использования, но не сумел запатентовать свое изобретение. А через несколько лет оно широко применялось на фабриках и судостроительных верфях, и кто-то другой получал за это деньги. — Держу пари, ты думаешь, что я в своей жизни делал много чего неправильного? — спросил вдруг отец. Логан взглянул на него и снова уставился на дорогу. Он-то? Да все. — Слушай, нет смысла ворошить прошлое. Я уверен, ты делал то, что мог. — Черт побери, так и было. — Отец прибавил газа. — Конечно, я знаю, что мог бы добиться большего. И ты думаешь, меня это не раздражает? Логан удивленно посмотрел на отца. Никогда раньше он не слышал от него таких признаний. — Я вот думаю об этом твоем институте рака, — продолжал он, — меня это просто выбивает из колеи. С тобой пытаются сделать то же самое, что со мной. — Спасибо, отец. — Я думаю, это просто гадость. Мир кишит несчастными ублюдками, способными на все. — Ты прав, — кивнул Логан и почувствовал себя куда лучше, чем в предыдущие дни. — Уж это точно. — Ну что ж… Просто продолжай работать. Это единственное, что еще стоит делать. Логан кивнул. — Я знаю. — Это лучший способ их одолеть. И мне надо было так делать. — Отец умолк на несколько секунд. — Но ведь ты еще побудешь дома? Твоя мать скучает без тебя. С облегчением Логан обнаружил, что его будущий новый босс не просто жадный до денег циник. Кевин Северсон целиком верил в свою идею. В то, что с помощью его нового метода лекарство попадет только в зараженные клетки и не тронет здоровые. Запатентовав эту идею, молодой биохимик полтора года собирал деньги на новую биотехническую компанию. Проблема состояла в том — и Логан понял это сразу, — что у парня был гораздо более развит талант организатора, чем ученого. Как и многие в подобных маленьких биотехнических компаниях, Северсон пытался идти наперекор природе, полагая, что лекарство, попав в организм, само найдет и разрушит какие-то особые клетки, не касаясь других. Как бы ни была привлекательна эта идея теоретически, какой бы правдоподобной ни казалась она неспециалистам-вкладчикам денег, Логан понимал: на практике это почти невозможно. И за свою короткую карьеру он бесчисленное множество раз видел, как подобные идеи рассыпаются в прах. Да, положение было не из приятных. Логан не был уверен, будет ли он полезен в работе настолько, как этого вправе ожидать Северсон. И, честно говоря, его не радовала мысль работать под началом ученого со столь явно ограниченными способностями. С другой стороны, Северсон отчаянно хотел заполучить Логана. Настолько, что молодой предприниматель был готов увеличить скромную зарплату с помощью акций, включив его в компаньоны, и, что еще важнее для Логана, отдавал в его распоряжение лабораторию. — Я понимаю, вы человек творческий, — заверил его Северсон, — поэтому я и хочу взять вас. — Скажу вам правду, — признался Логан вопреки своему желанию. — Я не уверен, что здесь хватит работы для нас двоих. — Он оглядел просторное помещение, приспособленное под штаб-квартиру «HIV-ЕХ», пытаясь подавить разочарование. Оборудования мало, и оно требовало ремонта. — А не будут ли наши усилия параллельными? — Да нет, — отмахнулся Северсон. — Вы будете моим начальником по основному исследованию, а я положусь на ваш лабораторный опыт. — А вы? — А я президент, и меня вообще здесь не будет. Моя задача — добывать деньги. — А как много вы уже собрали? Северсон поднял два больших пальца. — Девятьсот сорок тысяч. Логан все больше начинал понимать, что в так называемом реальном мире расстояние между действительным и желаемым может быть удивительно незначительным. Северсон не просто сочинял небылицы — он верил в них сам. Логан в общем-то понял, что Северсон обладал способностью самообольщаться, глядя на него как на престижного работника. — Слушайте, — переходя на тон рекламного агента, продолжал Северсон. — Я знаю, каким хочет видеть это место человек вроде вас. Но мы не вбухиваем деньги в оборудование. Мы не покупаем какой-то прибор в трех экземплярах, если хватит одного. Но если вы способны и готовы к тяжелой работе, то здесь есть преимущество. Начнем с того, что вы сами себе хозяин. Можете вы такое сказать про институт рака? Он улыбнулся и Логан подумал, не знает ли он чего-то о его недавнем прошлом. Да нет. Если бы так, его бы тут не было. — Дело в том, что я в общем-то тот человек, на которого стоит работать. Вы работаете, а я счастлив. Все. Никаких проблем. Спросите Переса. Без всякого сомнения, это предложение имело свои преимущества. Не говоря уж о шансе работать вместе со старым другом. Поскольку Рубен был единственным работником компании, он являлся мастером на все руки. И они постоянно будут вместе. Когда Северсон ушел, Логан обнял друга за плечи. — В общем-то, самая большая награда за пребывание здесь — твое общество. — Да, восемь часов в день ежедневно. Только запомни, я старше по рангу. — Прекрасно, — засмеялся Логан, — если ты собираешься играть в мяч, то уж я заставлю тебя слушать классическую музыку. Перес хмыкнул. — А я думал, что здесь уже хуже быть не может. Логан осмотрелся, зацепившись взглядом за синтетическую обшивку стены, покоробившуюся в середине. — Нет, не может. — Ты прав. Но знаешь, здесь никому нет до тебя дела. И я в один прекрасный день оценил это место гораздо выше, чем Клермонт. — Да уж… — Работа в больнице на Ривер-Айленд была бы хуже. — В голосе Переса прозвучало раздражение. — Потом, это все работа, а не карьера. Работа, которую Перес приберег для него. Логан кивнул. — Я знаю, что ты прав. Сабрине следовало поехать туда хотя бы ради удовлетворения своего чрезмерного любопытства. Откровенно говоря, у нее не было ничего, кроме адресам Филлусштрассе, 29. Звонок в местный адресный стол не дал ей даже номера телефона. Но еще более настораживало то, что ее письма герру Кистнеру остались без ответа. Но она все же не могла отказаться от своей идеи. В первую пятницу декабря, когда она была свободна от работы до воскресенья, Сабрина отправилась в аэропорт и купила билет до Кельна. Она прилетела утром и удивилась, что температура здесь на целых двадцать градусов ниже, чем в Риме. — Довезите меня до собора, пожалуйста, — по-немецки попросила она таксиста. На въезде в город перед ней возникло историческое здание, нарядное и сверкающее красками Рождества. Оно казалось сказочным среди «коробок» послевоенной постройки. — Как он уцелел? Водитель пожал плечами.