— Значит, мы все сошлись во мнении. — Голос Стиллмана звучал ровно. Он кивнул на стул. — Я ценю, что вы с нами. Пожалуйста, садитесь. Логан и Сабрина как приговоренные посмотрели друг на друга, когда Шейн усаживался за стол. — Вы трое можете уйти, — сказал Ларсен группе соединения Q. Письма, которые в тот вечер получили Логан и Сабрина, были совершенно идентичны. «Сообщаем вам, что действие вашего контракта с Американским институтом рака теряет сипу тотчас по получении сего уведомления». * * * — Ты знаешь, может, тебя можно было бы вытащить из всего этого, — вздохнул Логан. Он внимательно наблюдал за реакцией Сабрины. Глядя в сторону бара, она, казалось, не слышала его. — В каком-то смысле перемены мне пойдут на пользу. В больнице Регины Елены серьезная онкология. — Они же хотят разделаться со мной, — продолжал Логан. — Если я возьму на себя всю ответственность, Стиллман и Ларсен разрешат тебе остаться в институте. Она через стол посмотрела на Логана широко открытыми глазами. — А почему? Почему я должна изображать, будто я не делала того, что делала? Почему я должна хотеть остаться? Логан понял, и слишком поздно, что он ее недооценивал. Ему хотелось, чтобы она почувствовала трогательность его слов. Но она оставалась такой хладнокровной, что он готов был пожалеть о сказанном. Хуже всего было то — но никто из них не хотел об этом говорить, — что они больше не будут рядом. Институт был их общей территорией. А если Сабрина уйдет из института, то за пределами своей Италии не найдет работу такого уровня. И между ними ляжет океан. Логан глотнул «мартини». Впервые в этом году он заказал что-то покрепче вина. — Не знаю, — покачал он головой. — Я думал, надо было так сказать. — Нет. Не надо было так говорить. — Она протянула руку через стол. — Но я понимаю. Спасибо. Он уже заметил, как для самозащиты она старалась отдалиться от него. Наверное, и ему стоило сделать то же. — По крайней мере, в Регине Елене, — сказала Сабрина, — дали понять, что не прочь взять меня. Конечно, в Италии нет такого оборудования, как у вас, но там ценят людей. — Когда они хотят, чтобы ты приступила? — В конце октября. Но мне надо поскорее уехать. — Она тут же отвела глаза. — Чем скорее я уеду, тем лучше. — Ты права. — А ты, Логан? Он пожал плечами. — Еще не знаю. — А ты не можешь вернуться назад в Клермонт? — Нет, ни в коем случае. Ты когда-нибудь слышала выражение — из огня да в полымя? — Он помолчал. — Я думаю, на время мне стоит поехать домой и все обдумать. — В Декейтер? — удивилась Сабрина. — Да, на недельку-другую. Сосредоточиться. — Понятно. — Она глотками пила пиво. — И твой отец будет рад тебе? — А кто знает? Но, говорят, дом — это место, где тебя всегда ждут. — Нет, я о другом. Он поймет, что с тобой случилось? — Как тебе сказать? Конечно, было бы лучше приехать туда при других обстоятельствах. — Он с нежностью посмотрел на нее. — И с тобой. Тут вдруг вся ее холодность растаяла. Сабрина нежно пожала его руку. — Когда-нибудь, Логан. Я обещаю. Логан выехал из города в то утро, когда Сабрина вылетела из аэропорта Даллеса в Рим. До Декейтера можно было доехать меньше чем за десять часов. Он переночевал в мотеле, потом остановился в Чикаго, где не спеша позавтракал. Позвонил отцу, сообщив, что собирается сделать перерыв в работе в институте, и спросил, не нарушит ли он их планов, если поживет в доме дней восемь — десять. Он затормозил перед знакомым обшитым досками коттеджем во второй половине дня. Минут пять он сидел в машине и смотрел на него. Наконец дверь широко распахнулась и вышел отец. Почти три года Логан не видел его и поразился, как тот постарел. Отец был сухой как жердь, ему уже под семьдесят. Лицо избороздили глубокие морщины, а косматые волосы совершенно побелели. — Ну так ты выйдешь или как? — Привет, отец, — улыбнулся Дэн, вылезая из машины. — Я тоже очень рад тебя видеть. — Не хами. Или это то самое, чему вас учат в этих ваших заведениях? — В общем-то, да. Полезно для самозащиты. — Держу пари, тебе просто необходимо. Все, как прежде, подумал Логан. — Да. Это одна из причин, почему я захотел уехать оттуда. — И когда ты собираешься возвращаться? — Не знаю. — Ты собираешься возвращаться? Он поколебался. — Нет. Вот и все. Логан, как в детстве, глядя на отца, ждал разочарования или презрения. — Великолепно! Это великолепно! Так какого черта там случилось? — Может, я сперва могу войти и поздороваться с мамой? — Все кончено, да? Какого черта, почему ты не займешься частной практикой, как я тебе советовал? Вопреки своему обещанию — он поклялся, что не даст вовлечь себя в споры, — Логан почувствовал, как все его тело напряглось. — Это сложно. — Всегда было сложно. — Знаешь, я очень устал. Отец фыркнул. — Что ты наделал? Оскорбил кого-то в той конюшне? Или ошибся? Вопрос требовал ответа, но Логан и не пытался. Он просто сказал: — Я ни в чем не ошибся, папа. Отец изучал его с минуту. — Ну пошли, расскажешь нам подробно. Праздничный ужин, устроенный матерью, быстро превратился в то, из-за чего несколько лет назад Логан так рвался отсюда.