— Слушай, Рестон, — сказал он. — Эта женщина — наша. Она не жаловалась, когда мы попросили уступить ее место. — Какое, черт побери, это имеет значение? — Он был в ударе. И едва мог выговаривать слова. — Ты что, Логан, самоубийца? — Ты можешь вообще про это забыть. Я не собираюсь ее терять. Мы уже потеряли Джуди Новик. У нас и так осталось четырнадцать человек. — Я был и против Новик! Это тоже ошибка! — Рестон покачал головой. — Что с тобой творится? — Я просто пытаюсь быть честным и человечным. — Я назначу витамин К, — сказала Сабрина, быстро выходя из комнаты. — И объясню им обоим, что происходит. — Есть что-то новое о соединении «МС»? — хмыкнул Рестон, когда Логан сел напротив него в кафетерии на следующий день. — Прекрати, Джон, — резко сказал Логан, указывая глазами на двух коллег неподалеку. — А ты даже не хочешь знать, что это означает? — Я знаю, что это означает. — Ну да, но есть еще одно значение. Мастурбирующая Сабрина. Мне кажется, это единственная: цель, которой служит наше лекарство. — Слушай, Рестон, ты мне надоел. — Логан быстро посмотрел в сторону коллег. Те, казалось (слава Богу), не слушали. — Ты у меня уже вот где сидишь. — У тебя тоже с этим проблема? Ну так знай, что и мне осточертело, что вы тут оба около меня третесь. — Дерьмо! — Что, ты и впрямь еще думаешь, что лекарство сработает? — Совершенно верно. Так я и думаю. — Логан взял поднос и встал. Было бессмысленно продолжать разговор, тем более что он мог перерасти во что-то посерьезнее. Но Рестон поднялся следом. — Хорошо. — На его лице появилась откровенно фальшивая улыбка. — Я чуть не забыл о великом уроке жизни, который преподала тебе твоя красотка. Держать улыбку! — И ты думаешь, это смешно? — Не знаю. По крайней мере, у меня есть некоторые преимущества. А это важнее, чем то, что ты можешь сказать. — Все, о чем я хочу тебя попросить, — не срывай нашу работу. Черт побери, Джон, мы же, наоборот, должны сплотиться. И сейчас крепче, чем когда-либо. — Когда это ваше лекарство провалится, будет совершенно не важно, насколько крепко мы сплочены. — Прекрасно. Я просто надеюсь, когда положение станет исправляться, это все еще будет «это лекарство». — Логан на минуту прикрыл глаза. — А пока, прошу тебя как друга, пожалуйста, держи язык за зубами. Сможешь? — Конечно, — беззаботно отозвался Рестон. — Я могу. Но скажи Сабрине, что я не собираюсь сдавать свои позиции. * * * — Что читаешь? — Логан поднял глаза на Сефа Шейна. Он специально выбрал скамейку в тихом углу за институтской библиотекой, чтобы никто не мешал. И уж меньше всего он хотел сейчас видеть Шейна. Они едва ли перекинулись словом в последние несколько недель после той неприятной беседы в офисе Шейна. — Да тут письмо. — От кого? — Оно имеет некоторое отношение к нашему курсу, — уклончиво ответил Логан. — Так, чепуха. — От врача? — От исследователя-пенсионера. Старика. Чепуха, в общем. — Они выскакивают, как черти из табакерки, да? — приятным голосом проговорил Шейн. — Тебе вообще-то стоило бы познакомиться с некоторыми чудаками, о которых я слышал после начала лечения. Всем проигравшим есть что сказать. — Да? — Ни за что в жизни Логан не смог бы понять, почему Шейн сейчас с ним так чертовски дружелюбен. И вообще, научится ли он когда-нибудь понимать этого типа? — Старики — тяжелое дело. Они или скучны или любят забираться в дебри, советовать, ссылаясь на то, что давно ушло. Так какой это из вариантов? Логан улыбнулся. — Он хочет узнать о нашей работе. — Хуже всего то, что ему все время приходится отчитываться перед Шейном. Сабрина права, он похож на его отца! — Дай посмотреть. — Шейн уселся рядом. — Это личное письмо. — Да ладно, давай. — Он протянул руку. — А я покажу тебе свое, если ты мне покажешь это. Нехотя Логан отдал листок, Сеф начал читать, Дэн наблюдал за его реакцией. «Уважаемый доктор Логан! Примите мои наилучшие пожелания. Меня зовут Рудольф Кистнер. Сейчас я на пенсии, живу в Кельне. Пишу вам на английском, который учил несколько десятков лет назад в гимназии, в Первую мировую войну». Шейн поднял глаза. — А ты не сказал, что он немец. Логан, в конце-то концов, кончай это занятие — скрытничать. — Скрытничать? — Я шучу, Логан, Боже мой, и с каких это пор ты стал таким чертовски чувствительным? «Раньше я был химиком-органиком. А пишу вам потому, что узнал о вашем курсе лечения в Американском институте рака. Мне стало очень интересно, потому что много лет назад я работал с соединениями сульфатных производных против рака. В те времена мы возлагали много надежд на эти лекарства. Вы, конечно, очень заняты, но я был бы вам премного обязан, если бы вы нашли время написать мне о ваших лабораторных исследованиях. Я старый человек, и сейчас у меня полно свободного времени на размышления. Ведь этому даже старость не помеха. С искренними пожеланиями, Рудольф Кистнер». Шейн вернул письмо. — Батюшки, да ему уже девяносто лет! Прямо как голос из средневековья! — Как вы думаете, что мне надо ему ответить? — Это письмо разожгло любопытство Логана. — Да пошли его куда подальше! — ухмыльнулся Шейн. — И всегда думай в первую очередь о репутации института. — Он задумался. — Очень жаль насчет протромбина у той женщины. Ты контролируешь ситуацию? Логан колебался, обеспокоенный реакцией Ханны Дитц, хотя пока и умеренной. Но она могла повлиять на дальнейшую судьбу протокола. — Полностью. Витамин К должен сделать свое дело. — Хорошо. Вот это хорошо. — Мы не спустим с нее глаз. — Ага. Ну и что дальше? Несмотря на кажущуюся заботу, Шейна проблема Дитц не очень волновала. И через минуту Логан понял почему. — Слушай, Логан… — он повернулся к Дэну лицом, — я должен тебе кое-что сказать. Это правда, что ты хочешь вставить перо этому мудаку в задницу?