Логану понадобилась секунда, чтобы понять, о ком он. — Стиллману? Шейн засмеялся. — Он до смерти напуган — эти молокососы собираются его выставить… — Мы? — спросил задумчиво Логан. — Почему? — Почему? — Шейн понизил голос. — Потому что Стиллман наконец понял, что его курс лечения провалился. Вот почему. У него в руках очевидные данные, он знает, что его лекарство — пшик, и прекрасно понимает, что скоро об этом узнают все. — Он снова рассмеялся. — Бедный сукин сын! Логану не надо было спрашивать, откуда это Шейну известно. У него повсюду осведомители. Во всяком случае, что для него имело значение в данный момент — так это возникшая снова близость. — Как здорово, — неуверенно проговорил он. — Можно поздравить? Шейн похлопал его по спине. — Черт побери, пожалуй, Логан. Чем глубже его провал, тем больше мой успех. — Он встал. — Сейчас мне от тебя нужно одно — ты не должен расслабляться. Действуй так, чтобы твое соединение угодило ему прямо в сердце! Сабрина, встретившись с Логаном в тот вечер после больницы, нисколько не удивилась. — Не стоит слушать Шейна. У него семь пятниц на неделе. — Да я знаю, Сабрина. — Хотя на самом деле он не мог не заметить, что в самое последнее время наставник изменил свое отношение к ним и, кажется, питает надежду. — Просто он меня совсем задергал. — Да и меня через тебя. — Она засмеялась, но в голосе слышалось раздражение. Закончился еще один утомительный день, может, еще более утомительный, чем другие, — часа два назад пришло известие, что умерла Джуди Новик. — Но ты же не против этого дерганья. Ты меня тоже дергаешь. — Во всяком случае, что касается Стиллмана, то я сегодня тоже кое-что слышала. Но в связи с Рестоном. — От кого? — От Рэйчел Мэйгс. — Это его подруга, которая помогала Стиллману в курсе лечения. — Она говорит, что Рестон перед ними высмеивает соединение Q. Даже перед Атласом. Молчание. Что тут скажешь? — Он болтает и о Ханне Дитц. Кровотечение из десен он изображает как Бог знает что. Логан мысленно представил эту сцену. — Он просто пытается защитить свою несчастную задницу, — сказал он с горечью. — Презираю этого типа! — Не стану спорить, Сабрина. Ты была права. — Да я не потому тебе сказала, что права. Важно знать это. И надо что-то делать. — Да, по крайней мере, до тех пор, пока лечение не победит. Я знаю этого парня, и, если дела наладятся, Рестон к нам вернется. * * * Она была в своем личном кабинете, беседовала с двумя помощниками, когда ей сказали, что врач уже ждет. Дело в том, что она забыла о его приходе. Просто она была полна решимости во что бы то ни стало заниматься своими делами. — Нам надо поговорить наедине, — сказала она, кивком отпуская двух женщин, — я надеюсь, это недолго, и почему бы нам не продолжить часов в пять? Женщина помоложе, новенькая, старавшаяся произвести хорошее впечатление, мгновенно собрала вещи и направилась к двери. А другая, Беверли, ее шеф, задержалась и, сжав руку хозяйки кабинета, сказала: — Желаю удачи. Бросив курить почти пятнадцать лет назад, она редко с тех пор чувствовала потребность в сигарете. Но сейчас вдруг ей отчаянно захотелось затянуться. В дверь постучали. — Открыто! Как только она увидела его лицо, сразу поняла: новости плохие. — Итак? — сказала она, заставив себя улыбнуться. — Они сделали анализ быстрее, чем за сутки. Передайте им — я потрясена. — Я передам. — Он тоже слабо улыбнулся. Это была улыбка врача. Не такая искренняя, как улыбка уверенного в себе политика. — Миссис Риверс, я надеюсь, вы простите меня, что я позволил себе… В комнату внезапно ворвался Джон. Лицо его было пепельным. Сейчас он был не политиком, а обычным мужем. Боже мой, подумала она, он уже знает. Ни слова не говоря, он опустился на ручку кресла и поцеловал жену в щеку. — Я люблю тебя, Элизабет, — сказал он. — А что, так плохо? — спросила она. — Я к этому еще не готова. А почему не готова? — Боюсь, что биопсия показала наличие злокачественной опухоли, — тихо проговорил доктор. Так вот оно: смертный приговор. — А могли бы вы немного подробнее? Но, когда он начал объяснять на непонятном профессиональном языке, она почти не слушала. — В общем, вы говорите, что это рак кости? — спросил Джон. — Нет, сэр. Судя по тому, что мы видим, болезнь зародилась в области груди и дала метастазы в кость. — Тогда о чем мы? Об операции на груди? Я не понимаю. Доктор сочувственно покачал головой. В глубине души он удивился — человек, известный своим широким кругозором, так мало знает о том, что считалось элементарным. — Боюсь, сэр, в данном случае хирургическое вмешательство способно мало на что повлиять. — Понятно. — Он резко повернулся к окну и посмотрел на широченную лужайку. — Это уже точно? Не могло быть ошибки? — Нет, сэр. Боюсь, что нет. Пытаясь ободрить, Джон положил руку ей на плечо. — Ну и что делать? Можете ли вы нам дать какой-то реалистический прогноз? — Я могу сказать только одно: предстоит долгий-долгий путь. Есть вариант очень эффективного лечения. В первую очередь, я бы посоветовал позвенишь доктору Маркеллу в институт рака. — Как вы смеете! — вдруг взорвалась она. Они оба удивленно повернулись к ней. Она была в гневе и зло смотрела на доктора. — Это моя жизнь! Какого черта вы думаете, что вправе не принимать во внимание мои желания! — Миссис Риверс, извините. Мне кажется, ваш муж имеет право… — Не вы должны решать! Вы не вправе… — Ваш муж имеет право… — Чушь! Вы беспокоитесь только о себе! — Элизабет, пожалуйста. У тебя нервы. — Черта с два, нервы! У меня рак! А он думает только о том, как выглядит перед президентом! — Миссис Риверс, уверяю вас, это не так. Мне очень жаль. Может быть, я плохо объяснил. — Он посмотрел на ее мужа, потом снова перевел взгляд на нее. — Я только могу сказать вам, что знаю многих пациентов с метастазами рака груди, которые вполне прилично себя чувствуют. Именно на этом вам сейчас надо сосредоточиться.