Биопсию назначили на послезавтра. Посмотревшись в зеркало, она снова успокоилась. Оттуда на нее смотрела не больная женщина, а такая, какой она себя ощущала. Невероятно молодая. * * * Глядя на текст, безумно уставший, Рестон вдруг расхохотался. Логан и Сабрина, сидевшие в другом углу комнаты, подняли на него глаза. — Не знаю, как вы, ребята, но я читал это обоснование столько раз, что уже ничего не соображаю, словно оно написано на древнегреческом. — Мы все устали, Рестон, — резко проговорила Сабрина. — Но это не причина для того, чтобы прекратить работу. — Я хочу сказать, — Рестон пропустил мимо ушей ее фразу, — знаете, как я уже читаю: вместо «обеспечить подходящее лечение» — «обеспечить подходящую проститутку». И еще удивился: не могли же мы вставить что-то этакое, уж совсем пикантное. — Бьюсь об заклад, как раз эта фраза заинтересовала бы их, — сказал Логан. — Особенно Шейна, — кивнул его друг. Логан рассмеялся. Он рассказал им все до мелочей о своих беседах со старшим коллегой. — Не над чем смеяться, — резко бросила Сабрина. — Я не думаю, что Шейн хочет получить протокол, над которым можно хохотать. Тем более комитет, которому этот документ будет представлен. Логан снова почувствовал неловкость. Что с ней? Отчего столь внезапная потеря чувства юмора? И эта устойчивая неприязнь, враждебность к Рестону? Он ощутил это сразу после возвращения из Германии. В тот вечер за обедом Сабрина рассказала ему об их разногласиях по поводу пациентов. — Это серьезное дело, — произнесла девушка ровным голосом. — Я знаю, тебе нравится Рестон, но я не думаю, что нам стоит принимать его в свою компанию. Логан понимал не хуже нее, что здесь есть о чем подумать. Но когда он подошел к вопросу вплотную, то обнаружил, что Рестон рассуждает разумно. Действительно, он весьма убедительно изложил свои аргументы, данные статистики по успешным результатам работы с протоколами за многие годы, чем серьезно подкрепил свою точку зрения, высказанную Сабрине. Но когда Дэн понял, что не выиграет, то больше не делал попыток отстаивать свою позицию. — Итак, — спросил Логан, — насколько я понимаю, ты хочешь остаться с нами, даже если мы не можем гарантировать успех? — Эх, ну что мне еще остается? Я хочу сказать, ничего другого я и не ожидал. Но чтобы дела пошли лучше, надо подчиняться большинству, даже если большинство ошибается. — И, открыв кейс, он вынул шампанское. — Я думаю, и тост есть подходящий. — Он многозначительно посмотрел на Сабрину. — Ну что-то вроде: «Один за всех и все за одного!» Прошло еще несколько недель, и научные разногласия свелись к минимуму. Но отношение Сабрины к Рестону оставалось прежним. И Логан чувствовал — он еще не готов говорить с ней об этом. Раза два он пытался, но она отказалась признаться, в чем дело. — Слушай, — воскликнул Логан, — мы все волнуемся насчет реакции Шейна. Так почему бы нам всем не попытаться расслабиться? — Но я не нервничаю так, как ты, потому что Шейн лично от меня ничего не ждет. — Ну спасибо, — усмехнулся Логан. — Очень здорово узнать, что ты всегда рядом со словами поддержки. С тех пор как Логан привлек Шейна в советники по работе над проектом, тот смотрел на него как на многообещающего ученого. И Логан, конечно, рисковал больше своих коллег. Сперва Шейн держал его на расстоянии — пусть трое молодых сами разработают весь проект. И пусть воспринимают это разрешение как любезность. И теперь, уже изучив их работу, он даст им знать, готов ли он их поддержать. — Ну что ж, — вздохнул Логан. Он посмотрел на часы. — Как вам нравится — этот сукин сын опаздывает! — Что касается меня, — пожала плечами Сабрина, — я не беспокоюсь. Работа хорошая. Вздохнув, Логан закрыл свой экземпляр протокола из пятидесяти пяти страниц плюс перепечатки шести статей и других данных. Все это вместе походило на солидный годовой отчет. Конечно, это лишь часть дела. Даже с поддержкой Шейна их задача остается не из легких. Произвести впечатление на скептиков из отборочного комитета, убедить их, что, несмотря на молодость и неопытность, они целиком отдались своей идее, что они изобрели новый метод, что работают над чем-то очень перспективным, — дело трудное. Да еще подать это так, чтобы их цели воспринимались как вполне реальные и достижимые, но в то же время чтобы надежда на успех не казалась скромной. Они придумали такое название: «Вторая фаза клинического лечения метастазирующего рака груди с помощью соединения Q», тем самым придавая своему предложению оттенок вычисленной осторожности, как если бы авторами являлись опытные, знающие ученые, уверенные в том, что мир никогда не выдает всех своих секретов. В то же время они горели желанием получить разрешение. Поскольку с соединением Q не проводились клинические опыты как с антираковым агентом, то можно было только предполагать, как пациент прореагирует на этот курс. Но это, считали они, дело времени. Надо выяснить токсичность, короче, сделать то, чем другие исследователи иногда с готовностью пренебрегали. Итак, упорная бригада внимательно относилась к каждому аспекту курса лечения, над которым работала. После принятия трудного решения относительно пациентов, подходящих для курса, осталась техническая сторона лечения. Например, доза и расписание приема лекарств. Поскольку соединение Q не абсорбировалось, если его принимать внутрь, то возможно только одно — внутривенное вливание. Только оно могло быть эффективным. Причем возможны два варианта — через капельницу или путем сильной дозы разового впрыскивания. После долгих вечеров бесплодных размышлений они выбрали капельницу. В конце концов, с этим вариантом меньше гадания на кофейной гуще. Способны ли раковые клетки погибнуть от поддержания постоянного уровня лекарств в крови? Или они могут быть разрушены только в случае перебора токсинов — случае, при котором могут подвергнуться риску и здоровые клетки? В конце концов, возможно, именно это и определило их выбор: капельница — дело более осторожное, значит, и решение, принятое ими, будет более ответственным. К такому выводу они пришли, ухлопав уйму времени в нескончаемых спорах. — Извините, — сказал Шейн, наконец появившись в квартире Логана с опозданием на сорок минут. — Парень из службы здоровья зашел ко мне, и я никак не мог от него избавиться. — Все в порядке, доктор Шейн. — Эти ублюдки-бюрократы, наверное, никогда не отдыхают. Требуют описания каждого проклятого клинического курса в институте. Можете поверить? А сами ни черта не понимают, что там написано. Логан нетерпеливо кивнул. — Правильно. — Интересно, до какой степени Шейн намерен им доверять? — Ну что же. Рад видеть вас всех. Мне нравится — немножко таинственно, секретно, и я уверен, что нет хвоста. — Ваше пальто, доктор Шейн? — Логан, я Сеф. Ну сколько раз тебе про это напоминать? Логан решил, что это хороший признак. Он улыбнулся. — Ваше пальто, Сеф? — Нет. Меня дома ждет Элис, и я в конце концов должен уделить ей внимание. И то, что я собираюсь сказать, не займет много времени. Это прозвучало, как удар в солнечное сплетение, но Логан не подал вида. — Неплохое местечко, — огляделся Шейн. — Спасибо. — Ну так что, ты меблировал квартиру через Армию спасения или даже через «Гудвилл»? — В общем-то, доктор Шейн, извините, Сеф, через «Икеа». — Что с тобой, Логан? У тебя совсем плохо с чувством юмора? — Да, это не самое сильное его качество, — заключил Рестон. — Я думаю, — ровным голосом сказала Сабрина, — сейчас нас всех волнует только одно — что вы думаете о нашем предложении. Шейн засиял, взглянув на нее. — Хоть у одного из вас хватило духу заговорить прямо! — Он расстегнул пальто и бросил его на стул, а из внутреннего кармана мятого твидового пиджака вынул экземпляр этого самого предложения. Листки были в таком виде, как будто над ними хорошо поработали. — А у вас есть что-нибудь выпить? — Пожалуйста, доктор Шейн… Шейн мрачно посмотрел на Логана. — Это хорошо. Очень хорошо. Теперь Логан снова смог вздохнуть. Потом, переведя дух, спросил: — Вы действительно так думаете? Шейн посмотрел на Рестона, потом на Сабрину, на их лицах отразилось удовольствие или просто облегчение. — Подождите минутку. Это совсем не значит, что вы обойдетесь без критики. — И тотчас, как бы раскаиваясь, что позволил им испытать краткий миг радости, начал: — Мне не нравится капельница. Нужно впрыскивание. — Мы много думали, — осмелился вставить Логан. — Почему вы считаете… — Да потому, что ваше дело — рисковать, — нетерпеливо бросил Шейн. — Идти не на безрассудный риск, а на стоящий того. Какой уровень воздействия вы собираетесь получить? — Очень низкий, — тихо ответил Рестон. — Не давайте мне тех ответов, которые я хотел бы услышать. Скажите мне то, чего я еще не знаю. Какой уровень токсичности даст это лекарство? Рестон покраснел. — Высокий. — Черт побери, правильно. При лечении вашего приятеля Тилли, как вы знаете, его надпочечники полетели. Так чего вилять? Рак его все равно убьет. Так почему не ударить по раковым клеткам как следует?