– Долго ждать не придется, – сверкнул Оливер улыбкой. Она не была похожа на ту, в которую я влюбилась – широкую и открытую. Эта была всего лишь тенью, пародией на настоящую. – Мы сегодня сыграем одну. Не успела я ответить, как Смайли, режиссер, подошел к Оливеру со спины и сжал его плечо. – Пойдем, Ол, – сказал он и потянул его к Джей Джею, Ксандеру и Алеку, которые уже заняли свои места перед выходом на сцену. – Итак, джентльмены, – произнес он, как только все оказались на своих местах. – Пришло время для сбрасывания женских трусиков. Кортни смерила Смайли взглядом. – Это так неуместно, Фред, – пожурила она его. – И больше никто не говорит «трусики». Все засмеялись, и закулисная команда рванула к The Heartbreakers. Кто-то помог Оливеру с микрофоном, кто-то передал Ксандеру и Алеку их инструменты, а кто-то протянул Джей Джею барабанные палочки, которые он сразу же засунул в задний карман джинсов. Затем свет приглушили, и волосы у меня на затылке встали дыбом от предвкушения. Настало время концерта. Мне пришлось прищуриться, чтобы в темноте отыскать брата и сестру. Они стояли близко к краю сцены, откуда могли наблюдать за концертом, и, когда я присоединилась к ним, Кортни поприветствовала меня, показав большие пальцы. Дрю прижал руки к ушам, когда зрители закричали, и я, улыбнувшись, покачала головой. Из опыта я знала, что фанаты The Heartbreakers были достаточно шумными, чтобы повелевать целой ареной. Сейчас даже пара звуконепроницаемых наушников не спасла бы брата. Но сегодня я практически не замечала шум. Во время этих секунд перед началом концерта я воспринимала только относительную тишину, потому что крики толпы внезапно превратилась в фоновую музыку в моей голове. Это как когда ты слушаешь айпод, а у тебя из ушей вдруг резко выдергивают наушники. То, что сначала было громким и ясным, становится очень тихим. И различить слова песни можно только потому, что слышал ее раньше сотни раз. Может, это от того, что сейчас мое поле зрения сузилось до одного человека – Оливера. Он встряхнул руками, чтобы избавиться от волнения, и, должно быть, почувствовав на себе мой взгляд, обернулся через плечо. Заметив, что я наблюдаю за ним, Оливер кивнул, словно подал мне сигнал, который для меня должен был что-то значить. Только я не знала что, а выяснить времени не было. Фред что-то прокричал, чего я не расслышала, и Оливер повернулся к нему. И вот так все мои чувства вернулись ко мне. Сначала послышался шум толпы – такой оглушительный, что я ощутила его буханье в груди, словно вырывающиеся из колонок басы. Затем появилось обоняние, когда я унюхала парфюм Дрю. И наконец, почувствовала, как рядом со мной смеется Кара. – Что? – Помнишь, тогда в больнице ты сказала, что никогда не пойдешь на концерт The Heartbreakers? Я застыла. Никто из нас не представлял, что наступит такой момент, когда мы будем стоять здесь вместе, но мы были здесь. Кара победила. Моя сестра столько раз в нашей жизни была права, но ошибалась, утверждая, что никогда не увидит выступление парней. Если и была такая штука, как судьба, то Кара ее изменила. – Помнишь, ты думала, что тоже никогда не попадешь на их концерт? – выгнув бровь, спросила я. Мой вопрос как-то совпал с началом концерта. По лицу Кары медленно расползлась улыбка, и я не могла понять, являлась она результатом то ли моего комментария, то ли голоса Оливера, который вдруг эхом отразился по всей арене. Кара ответила, сжав мою руку, а потом повернулась к сцене и впервые увидела выступление своей любимой группы. * * * Концертный сет-лист был похож на все предыдущие во время турне ребят, так что к тому моменту, как они дошли до последней песни, я совершенно забыла об обещании Оливера чего-то нового. – Надеюсь, все сегодня повеселились! Хочу поблагодарить вас всех за поддержку идеи, которая очень близка нам, – сказал Оливер, показывая на Ксандера, Алека и Джей Джея. – Купив сегодня билет, вы помогли бороться против рака. Чтобы показать вам нашу благодарность, мы хотим поделиться с вами песней, которая будет в нашем новом альбоме. Как вам? – Уиии, круто! – завизжала Кара, дергая меня за руку. Оливер дождался, когда утихнут аплодисменты. – Эта песня называется «Астрофил», – сказал он и начал петь: Иногда невысказанное Смертельно как пули и нож. Мое глубоко тебя ранило, Не оставив нам шанса на жизнь. И в глазах моих невысказанная правда, Но сердце шепчет слова, Отрицать нельзя которые. Тебе говорит оно, я разваливаюсь, Разваливаюсь, потому что влюбился в тебя. Ты поселилась в моих легких И заползла в сердце. Ты в каждом пропетом мной слове И моя звезда в темноте. Утренний кофе, Когда мы впервые встретились… Помнишь ту фотку мою? Тот крупный план. До тебя мой мир был размытым; Я слишком боялся смотреть. Но картина медленно проявляется, И вот я уже знаю, что со мной. Ты поселилась в моих легких И заползла в сердце. Ты в каждом пропетом мной слове И моя звезда в темноте. Ты можешь решить, мы упали, Грохнулись со звезд, Но моя любовь свежа и чиста. И я говорю тебе, что разваливаюсь, Разваливаюсь, потому что все еще люблю. Ты поселилась в моих легких. Ты в каждом пропетом мной слове, В каждом пропетом мной слове. Когда песня закончилась, мне захотелось нажать кнопку повтора, словно я слушала айпод. Тогда я могла бы снова и снова слушать, как Оливер признавался мне в любви. В ту минуту, как он начал петь, я поняла, что это не просто песня, а послание для меня. И выдало это не название песни, а то, что я знала: голос Оливера, такой выразительный, мог быть исключительно результатом чистых эмоций, а их мое сердце распознало. – Красивая песня, – произнесла Кара, – но я не понимаю. Почему она называется «Астрофил»? Что вообще значит это слово? Я улыбнулась про себя.