Когда пошли финальные титры, Кара выключила телевизор и повернулась ко мне: – Итак, я хочу с тобой кое о чем поговорить. – И о чем? Я еще не сняла больничный браслет, поэтому просунула палец под пластик и обвела им запястье. Мне нравилось с ним играть. Черным были напечатаны все данные обо мне: полное имя, дата рождения и другая важная информация, которая могла понадобиться медперсоналу. Больше не было причин носить его, но я привыкла – может, потому что он напоминал мне, через что мы с Карой прошли. – Об Оливере, – сказала она. – Я знаю, что произошло между вами. Все мое тело напряглось, и я отпустила браслет. – Что? – спросила я. – Откуда? – Не то чтобы я принципиально не рассказывала Каре о расставании с Оливером, просто считала, что чем меньше говорить об этом – тем легче все забыть. – Он рассказал мне, – немного резко произнесла сестра. – После визита к тебе он зашел поговорить со мной. Не знаю, что больше шокировало меня: сама встреча с Оливером Перри или что он решил все рассказать мне. Он словно пытался извиниться, признавшись мне во всем. – Что он сделал? – ахнула я. – Почему ты ничего не сказала? Глаза Кары посуровели. – Ох, будто бы ты рассказала мне все подробности вашего расставания? От комментариев сестры меня охватило чувство вины, и я, не в силах смотреть на Кару, отшвырнула одеяло и выбралась из кровати. Кара была права. Надо было ей обо всем рассказать, начиная от предательства Оливера и заканчивая его объяснением и извинением, она не должна была узнать это от него. – Ну, Стелла? – не услышав от меня ответа, хмыкнула Кара. – Никаких комментариев? – Ладно, – сдалась я, мои щеки запылали. – Мне нужно было тебе все рассказать, но из-за донорства и твоей второй операции я подумала, нам и без того есть о чем волноваться. Кара вздохнула, и ее лицо смягчилось. – Я понимаю, Стелла, – сказала она. – Правда понимаю. Ты всегда присматривала за мной, и я очень благодарна тебе за это, но иногда ты должна позволять и мне присматривать за тобой. Для этого и нужны сестры. Я рядом, даже если просто нужно выслушать. – Я знаю, – промямлила я, глядя на ковер. – Спасибо, Кара. – Точно знаешь? – улыбнулась сестра. Я вскинула голову. – Да, – ответила я, глядя ей в глаза. Я никогда не забуду, чем она была готова пожертвовать, чтобы не портить мне жизнь. – Хорошо, – твердо кивнула Кара, – потому что я не об этом хотела с тобой поговорить. О, прекрасно! У Кары был такой странный взгляд, словно она вдруг испугалась предстоящего разговора, и от этого в моем животе все перевернулось. Я неосознанно начала крутить гвоздик в носу. – Ладно, – протянула я. – В чем дело? Кара прикусила нижнюю губу, а потом быстро вдохнула: – Ты по нему скучаешь? Вместо того чтобы ответить, я уставилась в окно спальни Кары – не хотела, чтобы сестра заметила, что я разволновалась. Через дорогу на лужайке играли соседские детишки. Они по очереди сгребали опавшие листья, а потом прыгали в яркую – красную, оранжевую и желтую – кучу. В конце месяца Хеллоуин, и крыльцо соседей уже было украшено к празднику, на деревянных ступеньках в ряд выстроились тыквы в ожидании, когда из них вырежут рожицы. На мгновение мне захотелось оказаться там с ребятишками, насладиться последними погожими деньками, пока не пришла зима. – Стелла? – подтолкнула меня Кара. Я вздохнула. Конечно же я скучала по Оливеру. Было невозможно не скучать. Как бы я ни старалась выкинуть его из головы, он продолжал пробираться сквозь все возможные щели. Образовался какой-то замкнутый круг. Несколько дней мне удавалось не думать об Оливере, но потом я видела в комнате Кары постер The Heartbreakers или слышала песню группы по радио, и все воспоминания и чувства, которые я старалась изгнать, врывались в меня, точно тело подключали к розетке. Я скучала по многому. По непринужденной улыбке Оливера, например. Но больше всего я скучала по тому, что рядом с ним становилась другой – сильной, уверенной в себе и готовой покорить мир. Я до сих пор оставалась таким человеком, но не сомневалась, что если бы не Оливер Перри, эта новая я все еще находилась бы в ловушке прежней, всего боящейся версии меня. После нескольких минут молчания я смогла повернуться лицом к Каре. – Да, – наконец сказала я, когда наши взгляды встретились. – Скучаю больше, чем следует. – Больше, чем следует? В смысле? – Сложно двигаться дальше. Кара медлила с ответом, тщательно обдумывая мои слова. – Ты когда-нибудь думала, – нерешительно проговорила она, – что не можешь двигаться дальше, потому что это неправильно? Я вздохнула: – Было бы неплохо, но поверь, я поступаю правильно. – Откуда ты это знаешь? Последние четыре года я готовилась к тому, что мое сердце разобьется. Я знала, что шанс Кары выжить равен шансу умереть, и признавала это внутри себя, но никогда не произносила это вслух. К Оливеру же я никак не могла подготовиться – я его не предвидела. И когда мое сердце разбил он, а не сестра, потрясение оказалось настолько сокрушительным, что я до сих пор не могла прийти в себя. Да, я простила Оливера. Но хотела ли отдать ему в руки свое сердце, когда несколько ран еще не заросли? Ни за что в мире. – Потому что Оливер меня обидел, Кара, – сказала я. – Даже если он сожалеет, нет никаких гарантий, что он не поступит так снова. Кара покачала головой: – Нет гарантий ни для чего в жизни. Иногда просто нужно рискнуть. Я знала, что сестра пыталась мне помочь, но она не могла понять, каково это – когда твой любимый человек разбивает тебе сердце. Кроме того, после всей боли и лишений последних нескольких месяцев мне снова хотелось почувствовать себя в безопасности. От этого разговора душевная боль вернулась назад, и я трижды глубоко вдохнула, чтобы унять ее. – Ты не права, – возразила я, прижав руки к груди. – Отпустив Оливера, я гарантировала себе, что он больше никогда не причинит мне боль. Она попыталась стереть с лица разочарование, но я расслышала его в ее словах. – Если ты думаешь, что это к лучшему, пусть так, – сказала Кара. – Но чтобы ты знала, мне кажется, тебе до сих пор больно. Глава двадцать четвертая Проснувшись утром в День благодарения, я увидела слой снега за окном своей спальни. Всего несколько сантиметров на земле, но этого хватило, чтобы превратить нашу лужайку из моря зеленой травы в девственно-белую равнину. – Доброе утро, – поприветствовала мама, когда я вошла на кухню за чашечкой кофе. – Счастливого Дня благодарения! Она в фартуке стояла у стойки и уже готовила еду для сегодняшнего пира. Я, нахмурившись, посмотрела на часы над плитой: – Доброе утро, мам. Почему ты уже готовишь? Еще только девять. – Как только вопрос сорвался с губ, я поняла, что только что сказала. – Подожди. Почему ты готовишь? Отсутствие у мамы кулинарных навыков в прошлом испортило множество блюд, перед глазами моментально возник образ индейки в огне. – Не волнуйся, – вмешался папа. Он сидел за кухонным столом со своим обычным завтраком: половинкой грейпфрута, чашкой зеленого чая и спортивной колонкой в газете. – Птицу готовлю я. Мамина помощь ограничивается приготовлением пюре. – Дрю не обрадуется, – предупредила я. Пюре было любимой едой брата на День благодарения. А я, к счастью, любила тыквенный пирог. – Эй! – воскликнула мама, махнув в меня миксером. С серебристых венчиков сорвались кусочки картошки и размазались по полу. – Вот подожди. Это будет самое вкусное пюре в вашей жизни. – Жду не дождусь, – сыронизировала я. – Яд на вкус мой самый любимый продукт. Я постаралась не рассмеяться над собственной шуткой, но потом услышала папин хриплый смешок и не смогла сдержаться. Мама на несколько секунд прикинулась рассерженной, но вскоре и сама расплылась в улыбке. – Итак, – заговорила я, как только мы успокоились, – вы мне так и не сказали, почему готовите так рано. – Твоя сестра попросила отпраздновать в обед, – пояснила мама. – У нее сегодня вечером какие-то планы. Как доктор Митчелл и предупредила, выздоровление Кары проходило медленно. Она все еще часто уставала, но накопила достаточно сил для ежедневных тренировок на беговой дорожке, а на прошлой неделе мы ездили в торговый центр. Но хоть ей постепенно становилось лучше, я не могла понять, как и зачем Кара собралась уехать на День благодарения, тем более что нам нужно хорошенько отблагодарить судьбу за этот год. – Что? Куда она собралась? Мама улыбнулась, и эта улыбка была из серии «я знаю, а ты нет». – Не могу сказать.