Я знала, что обычное «Ничего, я в порядке» с Алеком не прокатит. Он не из тех, кто разыгрывает фальшивое беспокойство, только чтобы первым все узнать. Он мог быть очень спокойным, но только потому, что взвешенно относился к каждому своему слову. – Можно задать тебе вопрос? – вместо ответа спросила я. Алек кивнул и положил руку на спинку стула перед собой. – Почему ты показал мои фотографии Полу? Склонив голову набок, Алек уставился на меня так, будто я попросила его объяснить основы дыхания. – Потому что, – нахмурившись, произнес он, – их стоило показать. – С чего ты решил? Алек пожал плечами: – Я не многое знаю о фотографии и о том, какие фото считаются хорошими, а какие плохими. Но точно знаю, что мне нравится, вот и подумал, раз мне понравились твои работы, то почему они не могут понравиться кому-то еще? Как просто он это обрисовал. Словно я сделала из мухи слона – и все из-за чего? Из-за парочки фотографий? Ну, больше чем парочки, но не в этом суть. Действительно ли я изводила себя из-за того, из-за чего не стоило волноваться? Или Алек заблуждался? – Моя очередь спрашивать, – сказал парень, прежде чем я успела найти ответы на свои вопросы. Он показал на мой ноутбук: – Есть фото, сделанные до нашей встречи, которые ты можешь мне показать? У меня было много таких фотографий – целый жесткий диск, – но почему Алек хотел их увидеть? – Пожалуйста, – добавил он, когда я замешкалась. – Да, хорошо. Постукивая пальцем по подбородку, я на минуту задумалась о том, что показать Алеку, а потом меня вдруг осенило. Девяносто девять процентов времени, когда дело касалось болезни, Кара была самым позитивным и полным надежд человеком в мире. Доктора сообщили, что у нее рак, а сестра улыбнулась, кивнув, и заявила, что вылечится еще до выпускного. Я только однажды видела, как Кара по-настоящему разозлилась – когда впервые осталась без волос во время химиотерапии. Помню, как вошла к ней в комнату и увидела, что сестра смотрится в зеркальце пудреницы. Кара не плакала, но одного взгляда на ее покрасневшие глаза хватило, чтобы понять: она прорыдала всю ночь. Потом сестра заметила меня в дверях и швырнула зеркальце в тумбочку, серебряные осколки дождем посыпались на пол. То мимолетное мгновение огромного, неприкрытого отчаяния вдохновило меня начать новый проект. Моей сестре нужно было понять, что, если она болеет, это не значит, что она некрасивая. Ее борьба с раком и решимость вылечиться сделали ее сильным человеком. А в силе столько красоты. Поэтому я фотографировала все, что делало Кару крепким орешком, – количество таблеток, что ей приходилось принимать каждый день, ее коллекцию больничных браслетов, иголки и трубки, которые тянулись из ее тела каждый раз, как болезнь обострялась, – и эти фотографии превратились в мое первое настоящее портфолио. Мне потребовалось немного времени, чтобы найти файл, но, открыв его, я передала ноутбук Алеку. Он подвинул стул и, сев рядом со мной, стал не спеша просматривать фотографии. Закончив, он удовлетворенно кивнул и без слов вернул мне ноутбук. Я ждала, что Алек что-нибудь скажет, но он молчал. – И… почему ты хотел их увидеть? – тихо спросила я. – Потому что вижу, что ты нервничаешь, – ответил Алек, будто эти слова были достаточным объяснением. Я нахмурилась, ничего не понимая, и тогда он продолжил: – Не знаю, может быть, ты боишься не впечатлить Пола или наших фанатов, но, честно говоря, ты могла сфотографировать, как мы пялимся на стенку, и всем бы понравилось. Я хотел увидеть что-то еще, не связанное с группой, чтобы убедиться в своей правоте. И вот это, – он указал на экран, – является подтверждением. У тебя это хорошо получается, Стелла. Если просто поверишь в себя, то эта работа станет плевым делом. Обещаю. Это была самая длинная речь, которую я когда-либо слышала от Алека. А что касается его слов о плевом деле… Я искренне надеялась, что он прав. * * * Может, Алек не самый общительный парень на свете, но такой милый. После нашего разговора, чтобы подбодрить, он пригласил меня пообедать. Сначала я боялась, что мне будет неловко, потому что не знала, о чем с ним говорить, но слово за слово, и оказалось, Алек умел поддержать любой разговор. После обеда Алеку нужно было присоединиться к остальным членам группы и отправиться на репетицию завтрашнего концерта, и я, дабы не погрузиться в переживания, увязалась с ним. Когда мы приехали на арену, охрана проводила нас на главный этаж. То, что обычно было баскетбольной площадкой, превратилось в огромный зал со сценой в самом конце. Место выглядело странно пустым без многотысячной зрительской аудитории. – Все должны собраться у сцены, – сказал Алек, пока мы пересекали большой зал. Первым я заметила Джей Джея. Он уже находился на сцене – ходил туда-сюда, крутя палочки в руках. Алек помахал ему, и, когда тот заметил нас, его глаза округлились. – Привет, Стелла, – крикнул Джей Джей. Громко. Слишком громко. – Не знал, что ты придешь посмотреть на нашу репетицию. – Мне больше нечем было заняться, поэтому… – Я замолчала на полуслове, когда увидела Оливера. Он прислонился к краю сцены, и к нему прижималась какая-то девушка, ее руки обвивали его шею, а пальцы зарылись в волнистые каштановые волосы. – Ох, Олли! – Девушка захихикала. Я заставила себя отвести взгляд. Охвативший меня ужас могли заметить и Алек, и Джей Джей, но мне было плевать, потому что мозг пытался все это переварить. Оливер девчонку не целовал, но, судя по тому, как им было комфортно вместе, вполне мог делать это раньше. Похоже, в статье, которую о нем читала Кара, говорилась правда: Оливер Перри был бабником. Я знала, что не имела права чувствовать себя оскорбленной, но в животе возникла резкая боль, и я надавила туда кулаком, пытаясь ее унять. Оливер мог целоваться с кем хотел. Я сама попросила его остаться просто друзьями, но по какой-то причине мое сердце пронзило болезненное ощущение предательства. Я должна была почувствовать облегчение, ведь если бы я позволила нашим отношениям развиваться, то в итоге могла бы остаться с разбитым сердцем, но мне хотелось лишь пнуть себя за то, что любила эту ослепительную, но явно лживую улыбку. Готова поспорить, именно улыбка была излюбленным оружием Оливера. Одно еле уловимое движение уголков губ, и он мог заполучить любую девушку, даже очень умную, которой совсем не нравилась его паршивая музыка. Очевидно, Джей Джей заметил выражение моего лица и швырнул одну из палочек в Оливера: – Эй, идиот! Палочка пролетела в нескольких сантиметрах от головы Оливера и с громким стуком срикошетила от сцены. – Какого черта? – заорал Оливер, отрываясь от девушки. Алек прочистил горло и, приподняв брови, взглядом указал на меня. На лице Оливера отразилось замешательство, когда он заметил меня. Уж не знаю, то ли от того, что не понял, почему ему помешали, то ли от того, что удивился, обнаружив меня здесь. Я надеялась на последнее. Зал погрузился в тишину, пока мы смотрели друг на друга в ожидании, кто у нас первым что-нибудь предпримет. Наконец Оливер оттолкнул от себя девушку, шагнув вперед, открыл рот, словно собирался что-то сказать, но я не хотела слушать ничего из того, что, по его мнению, развеет неловкость. – Привет, Оливер, – весело прощебетала я, натянув улыбку в надежде, что парень не поймет, как меня это задело. Когда я произнесла его имя, мой живот скрутило, будто я съела что-то несвежее. Мне адски хотелось закричать. На Оливера. На эту дурацкую девушку, что стояла рядом с ним. На себя. Как я могла быть такой дурой? С того момента как Оливер подставил меня и Дрю, я знала, что от него одни неприятности. Он был солистом самого популярного бой-бэнда в Америке, ради всего святого! Как он мог не быть сердцеедом? – Стелла… мм… привет, – начал Оливер, но из-за кулис появилась Кортни, а за ней и Ксандер. – Алек здесь? – спросила она, окидывая взглядом зал, а потом заметила его. – Замечательно. Давайте начинать, парни. * * * Кара ответила после первого же гудка. – Стелла! Боже. Я так рада, что ты позвонила, – выпалила она, не дав мне даже поздороваться. – Как в Майами? Подожди, ты еще в Майами? Как твоя новая работа? Все так, как ты представляла? Тебе весело? И о-ох! Как дела с Оливером? Я пока не хотела звонить Каре. В смысле, хотела, конечно же отчаянно хотела… Я не продержалась и четырех дней, так мне нужно было поговорить с ней. Я планировала позвонить родным в понедельник после полной рабочей недели, надеясь, что к тому времени тоска по дому утихнет. Но, увидев Оливера с какой-то глупой девчонкой, передумала. В голове царил хаос, и теперь до тупой боли в сердце хотелось оказаться дома. – Господи, – выдохнула я, полусмеясь-полуплача, – как же приятно слышать твой голос. Мне даже было плевать, что Кара забросала меня вопросами в ту же секунду, как ответила. – У тебя расстроенный голос, – заметила она, ее голос стал мягче. – Ты в порядке? Ты же не хочешь вернуться домой? – Нет, – быстро ответила я, хотя эта мысль приходила мне в голову. – Просто чувствую себя так глупо. – Ох, Стел! – произнесла Кара. Я практически видела, как сестра нахмурилась и ее губа выступила вперед. – С чего вдруг? – Из-за Оливера. – Ой-ой, звучит не очень хорошо. Рассказывай все с самого начала. – Ладно, ну, я очень нервничала перед нашей с ним встречей, – начала я. – Всю ночь не спала. Утром все прошло хорошо. Сначала было немного неловко, но Оливер отдал мне свой банан на завтрак, это было так мило. А потом мы отправились на это интервью на радиостанцию, где Оливер рассказал о какой-то девушке, и я поняла, что совсем не нравлюсь ему. – Я замолчала, стараясь собраться с силами и все до конца рассказать Каре. – Я не хотела страдать, поэтому сказала ему, что мы должны остаться просто друзьями. Теперь он… – Что ты сделала?! – закричала Кара. Я съежилась. – Мы вместе работаем, – пробормотала я в свою защиту. Почему-то сейчас это звучало в десять раз глупее, чем при разговоре с Оливером. Может, потому, что я знала: Кара это так мне не спустит. – Я подумала, так будет луч… – Нет, просто нет, – перебила Кара, отказываясь слушать мои объяснения. – Чушь какая-то! Какого черта ты ему это сказала? Откуда ты знаешь, что девушка, о которой он говорил на интервью, не ты? Я открыла рот, чтобы возразить, но остановилась. Во время интервью я подумала, что Оливер говорил о ком-то знаменитом, о ком-то «мы ее знаем», как выразилась Келли, но в словах Кары был определенный смысл. Келли познакомилась со мной, когда мы приехали на радиостанцию, а значит, Оливер мог иметь в виду меня. Но это было не важно. Я же видела Оливера с той девушкой на репетиции. Даже если бы он говорил обо мне, это бы означало, что увлечения Оливера быстро проходят. – Я. Ему. Не. Нравлюсь, – медленно произнесла я. Между нами ненадолго повисла тишина, а потом Кара вздохнула: – Ты такая идиотка, Стелла! Он дал тебе свой чертов номер.