Непрошеные слезы брызнули из глаз. Я – гордая, сильная женщина и никому не позволю вмешиваться в мою жизнь или учить, как мне надо жить. От этой мысли стало не то легче, не то, наоборот, муторней: я толком не могла разобраться в своих ощущениях. Крепкий чай – вот что было мне нужно позарез. Чай, от которого мои мозги придут в норму, и я смогу понять, что происходит и кто залез в мою квартиру. Мне нужно отодвинуть свои душевные страсти-мордасти на задний план и сосредоточиться на расследовании. Так будет лучше. Эрнст сказал, что залез кто-то из близких. Наверное, он прав, но думать об этом не хотелось. Чай с мятой был крепким – прямо чифирь. Я пила крупными глотками, чувствуя, как горячая жидкость обжигает глотку и небо. Еще недавно нас было двое, и теперь я снова одна. Я допила чай и посмотрела на часы. Три ночи. Идти к Егорычу было поздно. Но я знала, что ночью он частенько мучился бессонницей и, может, воспримет мой приход нормально, ничему не удивляясь и ни о чем не спрашивая. Я стояла и нажимала на кнопку звонка. Переливчатые звонкие трели заполняли квартиру, но никто не торопился мне открывать, и я пожалела, что не оставила это дело до утра, а потревожила соседа, которому в кои веки раз удалось заснуть. Я уже повернулась к двери спиной, как услышала шаркающие шаги. Я подобралась. – Егорыч! Это я. – Понял. Кто еще будет ко мне вламываться ночью? Только моя прекрасная соседка. Не грабители же. – Типун тебе на язык, Егорыч. Ко мне они наведались. – Что? – дверь распахнулась. Егорыч стоял передо мной в старой рубашке, надетой наспех, и темно-синих тренировочных, вытертых до неопределенно-лилового цвета на коленях. – О чем ты, Марго? Да проходи ты! – засуетился он. – Не стой в дверях, как бедная родственница. У меня чай есть и кефир. Пряники мятные. Будешь? – Не хочу. – Чай выпей! – настаивал сосед. – Ты какая-то сама не своя, Маргарита. И ты мне категорически не нравишься. – Я и сама себе не нравлюсь, Егорыч. Но куда деваться? – Что случилось-то? Куда ты пропала? Я звонил пару раз в дверь. Тебя нет. Я подумал: куда уехала. В Египет там или Турцию. Ничего не сказала. Я уже хотел было обидеться. Но ты баба молодая, красивая, хотя и непутевая, и докладывать мне не обязана. Но предупредить не мешает – я бы за квартирой твоей присмотрел. Я стояла в коридоре напротив Егорыча. – Я никуда не уехала. И уезжать не думаю. – И где тогда ты носишься? – Дела… – Неприятности какие? – Есть малость. – А почему не скажешь? Может, вместе что-нибудь придумаем. Как говорится: ум хорошо, а два – лучше. – Наши выдающиеся умы – это то, что надо. Но здесь – другое. Рабочие дела всякие, – напустила я туману. – Здесь ты точно не разберешься. – Ну если так… – Слушай, Егорыч. Мне нужно у тебя спросить. – Давай на кухне, Маргарита. А то я без чая соображаю плохо. Кофе пить – для сердца вредно в моем возрасте, а чаек – самое оно. Я испытала смутные угрызения совести. Старик спал – это было очевидно как дважды два. Об этом говорил и его сонно-растрепанный вид, и легкий запах изо рта, и надетая наизнанку рубашка. – Егорыч! У тебя рубашка наизнанку надета. – Это ничего. – Давай я тебе ворот застегну. Я застегнула ворот и вздохнула. – И где твой обещанный чай? – Сейчас, сейчас, – засуетился он. – Одну минуту. Чайник поставлю. На кухне он включил электрический чайник и сел на хлипкую табуретку. – Совсем плохо? – спросил он. – Нет. Все в порядке. Все хорошо. Просто маленькие неприятности. Малюсенькие. А ты уже из мухи слона раздуваешь. Разве так можно! – Нельзя. Давай выкладывай. Не копи в себе – поделись, и тебе легче станет. Старик вытянул свою худую жилистую шею, и мне стало его ужасно жалко. Жизни никакой у старика нет. Дочь – в Питере, но лишний раз к отцу не приедет, жена Тамарка и вовсе далече. Если разобраться, я у него единственный друг, и этот самый друг собирается его сейчас расстроить. Нет, делать этого нельзя. Есть у меня в конце концов совесть или нет? – У меня из квартиры пропало кольцо, – решила соврать я. – Ценное? – Нет. Обычное кольцо. Но оно мне осталось от бабушки и поэтому очень дорого. Как память. У меня кто-то побывал дома и незаметно взял его. – Как это «незаметно»? – Кто-то открыл дверь моим ключом, взял кольцо и еще кое-какие драгоценности. – Ты что? Разбрасываешь свои ключи где попало? Я вяло улыбнулась. – Получается, что так. – С ума сошла! Разве можно быть такой расхлябанной, Маргарита. Ты меня просто расстроила. А деньги не пропали? – Нет. Я дома деньги не храню. – Правильно делаешь. Лучше всего хранить в банке. На депозите. Так они будут в целостности и сохранности. Я решила, что пора переходить к делу. – Я хотела тебя спросить: ты никого не видел около моей квартиры? Вдруг случайно кто-то крутился, а ты заметил. Егорыч внимательно посмотрел на меня. – Что значит, случайно? У кого есть ключи от твоей квартиры? Вспомни? Я задумалась. Ключи от моей квартиры были у Динки, но пользовалась она ими крайне редко. Я когда-то дала ей ключ просто так, на всякий случай. Я вспомнила, при каких обстоятельствах дала ей этот ключ. Это было два года назад: я тогда тяжело заболела, свалилась с температурой и лежала пластом, не вставая. Даже к телефону не могла подойти, больно было шевелиться, мозги плавились, и я почти ничего не соображала. Когда мне чуть полегчало, я добралась до аппарата и вызвала Динку. Она примчалась сразу и всыпала мне под первое число. – Ты что, так и лежишь здесь? – Так и лежу. – А если бы температура пошла вверх? – Лежала бы. – Померла бы, – припечатала Динка. – Одна-одинешенька, и никто бы о тебе не вспомнил, кроме меня. Ну и мужиков твоих. – На мужиков я не рассчитываю, – грустно сказала я. – И правильно делаешь, – поддержала меня Динка. – На них, козлов, рассчитывать совершенно не стоит. Но как ты могла тут валяться без помощи, одна? Хоть бы сосед помог! – Он, по-моему, в запое очередном. Спасибо, что ты приехала. – В общем, так. У меня должны быть ключи от твоей квартиры. Вдруг тебе плохо станет, а я даже попасть в нее не смогу. – Да брось. – Не брось. В результате легкой перепалки ключи я ей отдала. Динка сделала дубликат, и с тех пор он находился у нее. Вчера, когда я была у Динки, она отъезжала на несколько часов из дома. К одной родственнице, пояснила она. Но… Динка?!! В чем я подозреваю ее?! Мы выпили чай, я еще раз сказала старику спасибо, пожелала приятных снов, и мы распрощались. Я терзалась в догадках. Потом провалилась в сон и проснулась около одиннадцати. После некоторого колебания я набрала Динкин номер. – Слушай, ты ко мне вчера не приезжала? На том конце раздается молчание. – К тебе? А зачем?