– Мерси! Я вытерла подбородок и посмотрела на швейцарца. Его лицо было розово-блестящим, раскрасневшимся от мороза. Очки запотели, он снял и протер их другим концом платка. – Наелась? – Еще кофе и вон ту плюшку, – показала я на витрину. Лениво-сонная официантка, черноволосая, с пышной грудью и родинкой над верхней губой, смотрела на нас без всякого интереса. Народу в кафе было много, но на нас никто не обращал внимания: все были заняты разговорами друг с другом. Гвалт, шум, обычно в таких местах у меня быстро начинала болеть голова, хотелось поскорее выйти на свежий воздух. Но не сегодня. Сегодня мне хотелось пить горячий чай и есть свежую плюшку. Чай был очень горячим, и я подула на него. Я поймала на себе взгляд Эрнста Кляйнца, но он быстро отвел глаза и сделал вид, что внимательно изучает деревянные стены. Уходить никуда не хотелось, и я с удивлением подумала, что это ужасно странно, что я сижу и сижу здесь и никуда не хочу идти. Наконец мы выбрались на воздух; было уже совсем темно. Только между зданий где-то вдалеке мерцали огоньки, да еще фонари отбрасывали теплые магические круги, из которых никуда не хотелось выбираться. Я встала под фонарь и подняла вверх руки, как бы салютуя. И тут он обхватил меня, заграбастал всю в охапку – я не могла даже дышать. От него шел пар, тепло как от печки, к которой хочется привалиться и блаженно мурлыкать. Но я понимала, что нельзя. Я не могу впускать никого в свою жизнь. Это очень опасно и очень больно – влюбляться. Лучше всех держать на безопасном расстоянии. Я с трудом освободилась от его объятий. – Эрнст! Мы – друзья. Его взгляд был грустно-обреченным. Как будто бы внутри погас свет. – Хорошо. Гуд! Он отстранился от меня. – Уже поздно, да? – он как будто бы сам подталкивал меня к этому решению. – Да. Поздно. – Не надо меня провожать, – решительно сказал Эрнст. – Я сам. На метро. Поеду к себе в гостиницу. А завтра к твой дом. Заберу «Форд». Думаю, он с утра капризничал и не завод. А сичас все о’кей. – Ты звони мне, – бросила я ему напоследок спасательный круг, сладкую конфетку-пилюлю. – Да. Обязатель. Позвоню. Но взгляд был устремлен в сторону. Он дотронулся до моей руки и быстро одернул свою руку. Как будто бы обжегся. В машине я смотрела на дорогу и хмурилась. Мне было не по себе. Я въехала во двор – мне хотелось остановиться и закурить. И тут в верхнем зеркальце я увидела, как черный «Ниссан седан» остановился за мной на приличном расстоянии. Он стоял, угловатый, резкий, опасный, отражая мутный свет близстоящего фонаря. Как неровный осколок стекла с острыми краями. Я смяла сигарету и приложила ладонь ко рту. Погасила свет и какое-то время сидела в темноте. Потом дала задний ход, резко развернулась и ринулась навстречу «Ниссану». Тот как будто бы опешил от моего натиска и с опозданием среагировал на мой маневр. Машина, фырча, развернулась и вырулила на трассу. – Ну, гад ползучий! Ну, сука! – ругалась я. – Ты от меня не уйдешь теперь. Я нажала на педаль, и колеса с визгом заскрежатали об асфальт. Кто бы он ни был, от меня он не уйдет. Я ехала, прибавляя скорость, стиснув зубы и ни на секунду не выпуская из поля зрения «Ниссан». Он же словно дразнил меня, то позволял приблизиться, то наоборот отставал от меня. Водитель за рулем сидел хороший, я признавала это. Вот только кровь, ударившая мне в голову, не позволяла просто так отпустить его. Мы вылетели на загородное шоссе, и здесь я изо всей силы нажала на газ, готовая протаранить своего врага, невидимого за тонированными стеклами. Это он стрелял в меня около Динкиного дома? Он? Шоссе было почти пустынным. По краям дороги тянулись редкие деревья, между ними высились волнистые сугробы. Внезапно машина съехала к краю обочины и остановилась. Заглох мотор? Не раздумывая, я выскочила из машины и бросилась к «Ниссану». Мне даже не пришла в голову мысль: не поступаю ли я несколько опрометчиво, кидаясь навстречу опасности? В этой машине могла оказаться целая куча лиц кавказской национальности или братков российского разлива. Я даже не чувствовала страха – в такой я была ярости – жуткой и неконтролируемой. Ну просто бы убила на месте того или тех, кто петлял передо мной по этой длинной ночной дороге. Примерно в метре от «Ниссана» я застыла на месте. Ноги вдруг стали неожиданно-ватными, и я замерла, сообразив, что я наделала. Вот сейчас из этой машины на пустынной дороге раздастся автоматная очередь, и пули прошьют меня, прежде чем я успею что-то понять или повернуться спиной к своему преследователю. В ушах звенело, и я облизнула пересохшие губы. Что мой конец так непростительно близок, не хотелось даже и думать. Ну никак. Из машины на меня смотрели. Мне казалось, даже сквозь тонированные окна я вижу этот взгляд – колючий и беспощадный, как лазерный луч, который сейчас разрежет меня надвое – молниеносно. Я замерла. Мое сердце бешено стучало о ребра, и ожидание было невыносимо. Но повернуться спиной к машине я не могла: это было еще хуже – знать, что у тебя за спиной стоит эта машина, откуда враг смотрит на тебя. Тонкая полоска чернеющих деревьев рассекала небо на две неровные половины. Звезд не было – на меня смотрело глухое плотно-матовое небо. Дверца медленно открылась. На секунду я зажмурилась. В томительном ожидании был слабый проблеск надежды, что все еще обойдется. Открытая дверца… – это был уже почти приговор. Взрыв с отсрочкой в пару секунд. Сначала показались ноги – в черных лакированных ботинках – прямо как в фильме «В джазе только девушки», где у гангстеров были черные лакированные ботинки и белые носки – такой вот пижонский штрих. Носки были не белые, а вот штиблеты – вполне гангстерские. Я сглотнула. Потом показалась твердая мужская рука, и наконец что-то большое и темное вывалилось на дорогу и весело присвистнуло, глядя на меня. – Марго! Ты что ли? Впрочем, я так и подумал. Я повертела головой. Это было… слишком неожиданно и неправдоподобно. – Игорь? – спросила я робко, не веря звукам собственного голоса. – Ну да, я! – ответили с легким раздражением. – А что? Глазам своим не веришь? – Не верю. Но зачем ты преследовал меня? – Кажется, начала ты первая… – Я? – Ты! Ты увидела мою машину и бросилась в погоню. Чем она тебе не угодила? – Не хочешь признаваться и не надо! Значит, ты приехал? – спросила я, тупо глядя на него. – Как видишь! – Зачем? – Ну, это вопрос не для дороги… – А Динка знает? Он бросил на меня злой, сердитый взгляд. – Конечно, нет! – А почему – нет? – Тебе не кажется, что дорога – неподходящее место для выяснения отношений? Сейчас вынырнет машина и собьет нас. Поехали. По пути поговорим. – Это ты в меня стрелял? – выпалила я. – На днях? – Стрелял? – Лицо Игоря стало озабоченным. – В тебя стреляли? – Ну да! Он подошел и тряханул меня за плечи. – Ты не шутишь? – Нет. – Кто? – Если бы знать! – Садись ко мне. – А моя машина? – Я позвоню одному человеку, и за ней приедут. – Дай ключи и скажи адрес – ее пригонят к твоему дому. Идет? – Идет. – Я отдала ключи, села в «Ниссан» и поджала ноги. В салоне пахло морозцем и дорогой кожей. Игорь не смотрел на меня или делал вид, что не смотрит. «Ниссан» тронулся с места, и Игорь сказал, глядя в верхнее зеркальце: