– Во сколько это было? – Часов в одиннадцать. Или позже. Я задумалась. Мальчишка пошел по дорожке. – Джим! – сердито крикнул он. – Ко мне! Собака задрала морду, посмотрела на меня и потрусила за хозяином. Я подумала, что если когда-нибудь заведу себе собаку, то именно такую – радостно-сумасшедшего сеттера. Всю дорогу я думала о Динке. Похоже, Мишка выкинул такой кульбит, что никому мало не покажется. И еще этот клуб «Эдем». Похоже, он ходил туда с Ермолаевой. Я вспомнила, как Динка сказала, что один раз случайно подслушала Мишкин разговор: он с кем-то ворковал и упоминал «Эдем». За что убили Ермолаеву? И куда пропал Мишка? Я резко затормозила, чуть не прозевав зеленый свет, и поймала сбоку недовольный взгляд кавказца лет сорока. «Чего выпендриваешься, женщина! – говорил его взгляд. – Знай свое место». Мне стало смешно, и я ему подмигнула. На лице кавказца выразилась целая гамма чувств: от обиды до негодования. Казалось, сейчас выскочит из машины и вручную расправится со мной. Когда я уже подруливала к дому, позвонила Динка. – Привет! – Привет! Понимаешь, мне совсем хреново. Я все Мишке названиваю, но «абонент временно недоступен». Я уже совсем отчаялась. – Понимаю. Но ты держись. – Легко сказать! – А что тебе еще остается. Ребятишки где? – Во дворе гуляют. Где же им еще быть? Только подумать: все праздники коту под хвост. Такие планы были… В парк сходить погулять, в театр, в музей динозавров. – Есть такой? – удивилась я. – Ну этот… как его, естественно-научной истории, что ли. Динка замолчала, а потом выпалила: – Я уже не верю, что Мишка живой. – А вот это ты зря. Брось накручивать себя. Лучше займись чем-нибудь полезным. – Это чем же? – Ну, хотя бы вязанием. Когда-то ты хорошо вязала. – Да… хорошо, – в голосе Динки назревал надрыв. – Прекрати! – как можно строже сказала я. – Подумай о детях. Но Динка уже повесила трубку. Перезванивать ей я не стала. Вместо этого набрала телефон Ромки Белякова, оперативника, с которым когда-то свела меня судьба на бескрайних дорогах нашей родины. У меня заглох «Пежо», моя первая машина, и я не знала, что делать – в час ночи со сломанной тачкой. Я встала на дороге и начала сигналить. Все как назло проезжали мимо, даже не делая попытки остановиться. Один притормозил, сделал двусмысленное предложение, а в ответ на мою тираду: «Пошел, козел, на х…» – выразился примерно так: «Ну и разбирайся сама со своей гребаной тачкой». Рома подрулил неожиданно, когда моя надежда почти умерла, и я кляла всех на свете. Высокий красивый Ромка вышел из машины и вежливо поинтересовался, в чем дело. Я объяснила. Он поковырялся в «Пежо», и через десять минут заглохший двигатель заурчал. Я поблагодарила его и протянула свою визитку. Он в ответ – свою. С изумлением я узнала, что мой спаситель работает в милиции. «Таких знакомых у меня еще не было», – со смехом сказала я. «Теперь будут», – ответил он на полном серьезе. И действительно, Роман стал моим хорошим приятелем. Встречались мы не так уж часто: примерно раз в два месяца, но посиделки устраивали душевные: в одном из московских кафе – с обильной трапезой и несметным количеством выпитого пива. При этом Роман жаловался мне на свою жизнь: маленькую зарплату и злую мымру-тещу. Я – на свою: отсутствие подходящего кандидата на роль мужа и полное одиночество. Даже с Динкой я не могла быть такой откровенной; перед ней мне нужно было держать марку сильной успешной женщины. А вот перед Ромкой… Мы были ровесниками, и он был мне как брат. Однажды я даже в шутку сказала, что из нас получилась бы неплохая пара, и тут же пожалела о своих словах. По лицу моего приятеля пробежала тень: он обожал свою жену Оленьку и двух детей-погодков – сорванца Саньку и Марию Романовну. Я сразу обратила свои слова в шутку и пообещала самой себе больше так не шутить. Терять Ромку мне не хотелось. Если бы Беляков находился в Москве в новогоднюю ночь, а не в Турции, ни за что бы я не попала в такой переплет в отделении милиции: Ромка бы обязательно меня выручил. Я не сомневалась в этом. И вот сейчас я звонила ему в надежде, что он уже в Москве. Роман подошел к телефону; на заднем плане возник гул и чьи-то голоса. – На работе? – с ехидцей спросила я. – Угадала. – Ром! Мне надо с тобой встретиться. Срочно. – А когда я отказывался? Да и с Новым годом тебя надо поздравить. – Спасибо. Как провели праздники? – Отдыхать не работать. Ладно, Рит. У меня сейчас совещание будет. Говори, когда и во сколько. – Сегодня после работы. В нашем кафе. – Если бы я знал, когда оно закончится. Ладно, освобожусь – позвоню. Идет? – Договорились. После разговора с Ромкой мне стало немного легче. В нашем любимом кафе «У Саныча» яблоку было негде упасть. – Черт! – почесал затылок Роман. – Даже не знал, что здесь будет такое столпотворение. Наше кафе набирает обороты популярности. Даже сесть негде. – Слушай, ты покури на улице, а я попробую проблему разрулить. – Будешь палить в воздух с криком: «Разойдитесь, гады»? Тогда я должен тебя первым доставить в отделение в наручниках. – Будь спокоен, дорогой товарищ. У нас свои методы работы, не такие варварские. Работаем тонко, мирно. Комар носа не подточит. – Уговорила. Я выйду покурить, но только без криминала. – Иди, иди! – махнула я рукой. – А остаться и посмотреть на твою работу нельзя? – Конечно, нет, а то подсмотришь мое ноу-хау. Беляков вышел, а я пристально осмотрела зал. Кафе напоминало нечто среднее между кавказской харчевней и русской избой. В углу стояла декоративная бочка пива. А над барной стойкой высились оленьи рога. Публика здесь собиралась соответствующая – не обремененная работой на износ и большими зарплатами. Маргинальные личности и люди без определенных занятий. Мой взгляд зацепился за одного мужика непрезентабельной внешности, распивающего кружку янтарно-густого пива в полном одиночестве. Я подошла ближе и предложила ему за пятьсот рублей покинуть заведение. Он поднял на меня большие глаза, задумался и назвал другую сумму – тысячу. Мы сторговались на семистах. Он залпом допил пиво и, взяв деньги, ушел, что-то бормоча про себя. Беляков появился на пороге через пару минут после того, как я уселась за стол, с наслаждением вытянув ноги. – Трупа поблизости нигде нет? – подозрительно спросил он, усаживаясь напротив. – Представь себе, нет. – А что ты сделала с товарищем, сидевшим за этим столом? – Отправила погулять. И он с радостью согласился. – Чудеса! – повертел головой Беляков. – Тебя бы к нам в отделение с несговорчивыми товарищами беседовать. – Мы будем мои достоинства обсуждать или еду заказывать? Я хочу салат и кофе. – Ну а я традиционного пивка и селедочки под шубой. Не возражаешь? Я развела руками: – Слово мужчины – закон. Между первой и второй кружками пива я рассказала Белякову о своей проблеме. В моем изложении она выглядела как поиски сбежавшего мужа от опостылевшей жены. Если бы не труп Ермолаевой, мой рассказ тянул бы на обычную сказку с плохим концом. По мере моего рассказа Беляков все больше и больше мрачнел и под конец стукнул кулаком по столу. – Рит! Ну я тебя не понимаю! Взрослая, умная баба, а полезла черт-те куда. Да еще сбежала из квартиры, где был труп. – А что я, по-твоему, должна была оставаться там? – Ладно, – помрачнел Беляков. – Замнем тему. – Я думала, ты мне что-нибудь путное посоветуешь… – Что тут можно советовать. Пусть жена пишет в милицию заявление о пропавшем муже. Что она время-то тянет? – Надеется, что объявится живой и здоровый, собственной персоной. Некоторое время мы молчали. – Ром! – робко сказала я. – А ты не мог бы помочь мне? – Как? – Навести справки о клубе «Эдем». Если можешь, – поправилась я. – Умеешь ты человека загрузить. Да еще в праздники. Не успел я очухаться, как ты ко мне подкатываешь. Да еще с таким заданием, – повертел головой Беляков.