— Ох, да я тебя умоляю, можно подумать, хоть кто-то из наших знакомых может переплюнуть его в вопросах шалости, — ворчит Джина. Я смеюсь. Щеки заливаются румянцем, когда я думаю о нем, гадая, так ли отчаянно он хочет со мной быть, как я с ним. — Но он же прочел твою статью? Должен был сделать некоторые выводы из твоих слов. Уинн приносит тот самый журнал, который я прячу под кроватью в основном из-за его фотографии на обложке, и указывает на последнее предложение. — Вот эта часть: «Я бы прыгнула вслепую, если бы был хоть 0,01%-ый шанс, что он все еще там, ждет, чтобы поймать меня.» — Ну все, Уинн! Вы обе! Помогите мне собраться! Они включают музыку и под «Sugar» в исполнении Maroon 5 я продолжаю прихорашиваться для него, безостановочно расчесываю волосы, добиваясь нужного эффекта — они ниспадают мне на спину, гладкие, как стекло. Неделями я сидела в одиночестве, уставившись на экран ноутбука, слушая его низкий гул. На ночь я его выключила, отставив в сторону обязанности журналиста. Теперь низкий гул исходит от меня самой. На мне платье, достойное принцессы. А мои подруги вертятся вокруг, подбирая подходящие сумочку и туфли. Джина сегодня особенно отзывчива, во всем помогает. Та самая Джина, которая переживала, что мне разобьют сердце. — Значит теперь ты горишь желанием, чтобы я сошлась с тем же парнем, от которого просила держаться подальше? Вступила в команду Сента? — поддразниваю я ее. Она замирает. — Я в той команде, что хочет твоего счастья. И... что ж, судя по тому, что Тахо рассказал мне, Сент подходит. Я закатываю глаза. — И ты веришь этому Тахо? — Он любит Сента так же сильно, как я - тебя! — говорит она. — Ему ваш разрыв понравился не больше, чем мне твоя хандра. Он сказал... — Что? — спрашиваю я, переключив на нее все внимание. — Он думает, что ты и правда очень дорога Сенту, потому что он не дает второго шанса, после того, как человек облажается, — рассказывает она. Уинн хмурится. — Что еще он сказал? Давай же, если ты собираешься обсуждать это с ним, то обязана рассказывать нам все, что касается Рейчел. — Я говорила с ним всего один раз, вчера, и он сказал, я цитирую, «Сент и правда запал на твою лучшую подругу. Никогда не видел его таким, ни разу.» Не думала, что могу краснеть и ниже пояса, но вот, каждый раз, стоит только о нем подумать. — А что мамочка сказала? Она знает? — спрашивает Уинн. — Моя мама? — я смеюсь. Ее зовут Келли, но девчонки зовут ее мамочкой или мамулей. — Она хочет с ним встретиться. Она взволнована тем, что он приезжал. Но я не хочу сейчас на него этим давить, мамочке придется подождать, пока мы разберемся, к чему все это идет. — Так, давай на чистоту. Ты собираешься спать с ним? — ДА! Ну ты что, КОНЕЧНО, Я СОБИРАЮСЬ СПАТЬ С НИМ. УМИРАЮ, КАК ХОЧУ ЕГО! — говорю я, взрываясь смехом, испытывая радостное предвкушение. — Машина внизу! — кричит Уинн, выглядывая в окно, убегает на кухню, чтобы впустить его, открыв дверь внизу, и заглядывает ко мне в комнату. — Он поднимается. — Хорошо. Прерывисто вздохнув, услышав о его приближении, я спешно застегиваю туфли и достаю блестящую синюю шаль из шкафа. — Эй, Рейч, — говорит Джина, хватая меня за руку. Сжимает ее, смотря на меня. — Я счастлива за тебя. Вся эта история разбивала мне сердце. А оно у меня есть, знаешь ли. Пол не все у меня отнял, только ту часть, что способна любить мужчин. Но оставшаяся часть принадлежит вам с Уинн, — она будто расчувствовалась, глаза поблескивают. — Ты знаешь, я не верю в любовь. Но верю во второй шанс, и это твой второй шанс, Рейч. Вообще-то, я даже восхищаюсь его настойчивостью. Похоже, он и правда настроен заполучить тебя. Я сжимаю ее руку в ответ, не дыша, от одной лишь мысли. — Ты не представляешь, какой он, когда ставит себе цель чего-то добиться. Терпеливый, но очень, очень напористый. Она улыбается, а я улыбаюсь в ответ. Отпустив мою руку, она выглядывает за дверь. — Уинн, пока не открывай, она должна выглядеть идеально, — командует Джина, но через секунду мы слышим голос Уинн. — Сент, входи! Она почти готова! Я слышу его низкий глубокий голос, когда он здоровается, и не в силах ему противостоять. Все еще в своей спальне, через приоткрытую дверь я вижу часть его длинной руки в черном пиджаке, серебреную запонку и белый манжет рубашки - он стоит, опустив руки вдоль тела. Его длинные пальцы загорелые и ухоженные. Во мне берут верх примитивные инстинкты от одного взгляда на эту руку, на эти сильные, умелые пальцы, все тело краснеет, стоит только вспомнить, как ощущаются его прикосновения. Бросаю последний взгляд на свое отражение в длинном, спадающем до пола голубом платье без бретелей, с сексуальным разрезом слева. Цвет платья подчеркивает блики голубого в моих серых глазах. Волосы распущены, а чтобы не замерзнуть из-за обнаженных плеч, я беру шаль, подходящую по цвету к платью. Стоит только выйти и взглянуть на Малкольма, как внутри меня образуется комок нервов. Он стоит ко мне спиной, но я с удовольствием наслаждаюсь видом его затылка, уверенной осанкой, тем, что он, словно мощнейший вакуум, впитывает в себя энергию и внимание всей комнаты. — О, вот и она! — радостно сообщает Уинн, указывая ему за спину. Он оборачивается, одна рука в кармане, но я не могу не заметить, как сжимается ладонь в кулак на второй руке, стоит ему только меня увидеть. — Рейчел, — произносит он. Чувства вихрем смешиваются и проносятся внутри меня. Не в силах бороться с реакцией своего тела, хоть и стараясь выглядеть спокойной, я заливаюсь ярко-красным румянцем, смущенно улыбаясь. — Привет, Сент. Подхожу, осторожно кладу руку ему на грудь, следя за реакцией, но встретив только восхищенный взгляд, приподнимаюсь на цыпочках и целую его в подбородок. Коснувшись моей обнаженной спины, он удерживает меня на месте, продлевая поцелуй. — Ты готова? — тихонько спрашивает он на ушко, чтобы слышала только я. Я киваю, и мы прощаемся с девочками. Он скользит своей огромной ладонью в мою маленькую ладошку и, пока ведет меня из квартиры, я оборачиваюсь, чтобы заметить, как Джина молча говорит одними губами «Омойбог!», а Уинн просто одно сплошное «ААААААА!» Стоит нам оказаться на тротуаре, как Отис открывает дверь «роллса», а Малкольм дает ему дальнейшие указания. Я едва успеваю проскользнуть на середину сидения, когда открывается вторая дверь и Сент усаживается на кресло напротив. Не знаю, нравится ли ему мое голубое платье без бретелей, розовый педикюр, который видно сквозь открытый мысок шпилек, или длинный, во всю длину платья, разрез сбоку. Знаю лишь, что из-за его близости по коже бегают мурашки. И когда он усаживается напротив и неспешно, с наслаждением осматривает меня, внутри разгорается пламя. Я тоже рассматриваю его, особенно идеально сидящий смокинг, их дуэт - настоящий афродизиак. Боже, теперь я вся горю, желаю и пульсирую. — Эй, — говорит он, глаза слегка поблескивают в темноте салона. — Ты прекрасна, — он хмурится. — Хотя ведь предполагалось, что это я покупаю тебе платье. — Нет, — улыбаясь, говорю я твердо, качая головой. — Да, — хищно улыбается он. — Хватит уже отвечать мне отказом. Божечки. Он смотрит своими зелеными-зелеными искрящимися глазами, и я улетаю, улетаю, пропадаю навсегда. — Я согласилась на этот официальный выход в свет, — не уступаю я. Я бы не должна сейчас испытывать смущение. Если какой мужчина и знает меня, то это он. Но он такой мужественный, а смотрит на меня с такой нежностью, используя свое умение заставлять меня чувствовать себя юной и хрупкой. — Я же подкупил тебя вином, разузнав твои слабости, — он хмыкает, дразня меня. А затем наклоняется, берет за руку и перетягивает на свою сторону. Он берет меня за подбородок, когда я усаживаюсь рядом. — Все твои слабости, — добавляет он уже совершенно серьезно. — Разве? — игриво говорю я. Ты не можешь знать их все. Знал бы, уже бы меня поцеловал. Он бросает взгляд из-под тяжелых век на мой рот, и внизу живота у меня все приятно сжимается при мысли, что сейчас он меня поцелует. — Но, если ты поцелуешь меня, то смажешь помаду, — говорю я, но он уже оборачивает сильную руку вокруг моей талии и медленно, уверенно притягивает краснеющую меня к себе. — Твоя помада будет отлично на мне смотреться. — Сент! — я отворачиваюсь, смеясь. Он проводит большим пальцем по изгибу моей шеи. — Этот смех, — говорит он тихонько. Говорит так, словно это его самое поразительное открытие. На волоске от моего уха он шепчет: — У меня на уме еще куча мест, куда я могу тебя поцеловать, не смазав при этом помаду.