Глава 7 Саша медленно шла, опираясь на Егора, который, кажется, волновался за нее больше всех – он уже разминал ее опухшую щиколотку, пытался замотать рукавом своей куртки и просто накрывал ладонью, будто бы желая излечить. Но нога распухала все больше и уже едва помещалась в ботинке, а поэтому бродяги едва шли – даже Валюшка спокойно вышагивала вперед, любознательно осматриваясь по сторонам. Женя молчала. Не язвила, не подкалывала, не грубила. Не смотрела даже. Ее разбитое лицо чудилось застывшей глиняной маской. – Костю теперь точно не найдем, – буркнул Юра. – Сашка, дура, мало того, что чуть не убилась, так еще и… – Зато Женя теперь с нами, – не согласилась с ним Мила, держа Валю за руку. – Чем она хуже? – Всем, – криво ухмыльнулась Женя. Саше не хотелось говорить. Она сосредоточилась на шагах – если ступню поставить вот так, то будет чуть легче, а боль не выжжет все мысли в ее голове. Дышим, шагаем. Хорошо, что можно опереться на Егора – он для того и шел рядом с ней. Саша смотрела на него с благодарностью. Он же в ответ лишь улыбнулся, отвел глаза и чуть крепче сжал ее плечо. И тут Мила взорвалась хохотам – неожиданно и вроде как без причины. Бродяги вздрогнули. Смех ее, истеричный, был слишком громким для искреннего, но даже он сейчас казался спасением – разлился под потолком, словно хорал, проник в каждый закуток, едва освещаемый рыжеватым светом. Обогрел. Все обернулись, и Мила зажала ладонью рот. Лицо у нее стало землистым, глаза ввалились еще больше, но она все равно смеялась. – Ой, Саша, – сказала она. – С нами все нормально, а ты только появилась и сразу… Рука сломана, хромаешь. Отличный прием мы тебе тут устроили. – Да сама дура, – Саша с улыбкой махнула рукой. – Ладно уж. Даже ногу не жалко, только бы спасти кого-то… Женя промолчала. Сделала вид, что Саша им всего лишь пригрезилась. Они шли дальше, но теперь у каждого была крохотная смешинка от Милы. Если бы можно было ее поймать, как светлячка, и сунуть в карман, то Саша бы так и сделала. Она подумала, что именно этого не хватает в этих тоннелях, которые до сих пор прячут одинокого Костю, которые доверху заполняются черной водой и отрезают бродяг от города. Смех как будто бы разорвал пространство, разорвал и сам страх, даже дышать стало легче. Обычный смех, а сколько в нем, даже неискреннем… Спусков становилось все больше – бродяги с трудом лезли по железным лестницам и плесневелым скобам. Валюшку несли по очереди, Саша едва справлялась со сломанной рукой. Они все чаще останавливались и слушали тьму, пытаясь различить далекое эхо. Бесполезно. Говорить не хотелось. Вообще ничего не хотелось, будто бы надломилось что-то. Саша мечтала забаррикадироваться в какой-нибудь комнате – обязательно всем вместе, с Костей – и проспать там пару дней, только вот еще не время. Тело будто бы отпинали тяжелыми сапогами, нога все сильнее скручивалась болью от каждого шага, но ничего. Надо идти. Юра порой оборачивался и смотрел на Сашу, будто бы боясь, что она пропадет. – Слушай, – не выдержал он в итоге. – Если все так плохо, то мы можем… – Нет. Идем дальше, – слова увязли во рту, словно камни в жирной грязи. – Но… – робко поддержала Мила, и Саша, назло им и своей слабости, чуть ускорила шаг. Нога мигом запротестовала – вспыхнула такой острой болью, что Саша едва не упала, но, уцепившись за Егора, все же сделала еще пару шагов: – Нам надо найти выход. Я больше не хочу тут… – О да, бедная ты девочка, – не выдержала Женя. – Хватит, – теперь за миротворца у них, по-видимому, был Юра. Он взлохматил прилипшие ко лбу волосы и прищурил глаза: – Я даже слушать ничего не буду, поэтому заткнись. Идем, значит идем. Быстрее доберемся – быстрее выдохнем. – Без Кости даже выдыхать не будем, – сказала Мила, будто бы все о нем забыли. – Да, – кажется, Юре было проще согласиться. Он сипел и постоянно оглядывался за плечо. Саше не хотелось вспоминать вместе с ним, что где-то там, за спинами, по коридорам бродит химера, существо, что наверняка обрадуется вывихнутой Сашиной ноге. И куда с такой ногой бежать?.. Никуда. Никуда не бежать. Ее химера и сожрет самой первой. Поэтому надо идти, терпеть и вышагивать, мечтая добраться до люка. Город уже давно казался чем-то несбыточным, словно новогоднее чудо – ты вроде и знаешь, что чудес не бывает, вы с родителями просто поедите оливье и посмотрите бой курантов, но все равно ждешь этой ночи. Солнце… Тут, в мире затхлого воздуха и бетонных стен, солнце казалось неуместной шуткой. – Пришли, – Юра выдернул Сашу из мыслей, и она, заметив, как бродяги остановились, мигом села на пол. Растерла ногу, закрыла глаза. Как же хорошо просто не двигаться… – Офигеть глубина, – буркнула Женя, посветив фонариком в провал. Еще один спуск – ржавые ступеньки уходят во тьму, интересно, почему бродяги все еще не дошли до центра земли, до пенящейся от жара магмы… – Внизу вода, – сказал Юра. И Саша сжала губы в полоску – только воды еще не хватало. Вроде и свет над головой чуть ярче, и тоннели выше, и бетонный потолок вот-вот превратится в небо, сюда бы ведро голубой краски, и Саша бы выкрасила небосвод одной рукой… А они все равно ползут все глубже и глубже, словно крысы по норам. – Надо спускаться, – сказал Юра, но никто не шелохнулся. – Разве раньше было столько спусков и подъемов? – тихо спросила Мила. Валюшка жалась к ее ногам, хныкала едва слышно, но не плакала. – Мы давно не ходили по этому пути, но… Но я такого не помню. – Я тоже не помню, – Женя потерла переносицу. – Было все, конечно, – отмахнулся Юра. – Это та дорога, по которой всегда и ходим. – А мы уже нашли нужную дорогу, да? – вклинилась Саша. Юра почесал нос: – Давно. Что, даже никто не заметил?.. Ладно. Все равно надо спускаться. Они исчезали по одному – головы скрывались в провале, тела опускались под землю все ниже и ниже, и по рукам у Саши побежали мурашки. Ей почудилось – может, от усталости или боли, все перед глазами давно мельтешило черными мушками, – что бродяги не просто слезают по ступенькам, они пропадают без вести. Пропадают навсегда. Саша подползла к люку и глянула вниз – нет, вон они. Замелькали лучи фонарей, злобно прогрохотала Женя, а Валюшка, что сидела рядом с Сашей, вцепившись руками в бетонный бортик, круглыми от страха глазами следила за Милой. Юра подошел неслышно – положил руки на Сашины плечи и чуть отстранил ее от провала. Саша вскинула глаза: – Осторожно, – сказал он. – Ты же упала, мало ли… Голова закружится. Ей хотелось спросить у него, сколько все это будет продолжаться. Хотелось рассказать, как смертельно она устала. Хотелось попросить, чтобы он закончил эту пытку. Если он хочет, то пусть тащит ее за щиколотки до самого конца или бросает прямо тут, все равно. Силы заканчивались. Воля была уже почти на нуле. Сражаться становилось все сложнее. Но вместо этого Саша растянула губы в улыбке и кивнула: – Ладно. Я осторожно. Внизу Сашу встретила Мила, помогла ей распрямиться и отдохнуть, опершись на ее плечо. И в это мгновение, едва обхватив Милу рукой, Саша готова была поклясться, что учуяла аромат горьковатых духов. Духи знакомые, их горечь насквозь пропитала всю Сашину комнату. Это материнские духи. Но откуда бы им взяться здесь, в тоннелях и канализационных трубах? Саша подумала, что начинает сходить с ума. – Оглянитесь, – неожиданно попросила Женя, и голос ее, ломкий, едва не сорвался. – Юр, глянь… Юра, едва спустившийся с Валюшкой на руках, нахмурился и щелкнул своим фонариком. Бродяги медленно подошли, будто бы если растянуть миг до бесконечности, если поверить в это всем сердцем, то хоть что-то в мире вокруг них может измениться. Исправиться. Исчезнуть. Так странно – видеть Женю такой. Избитое лицо, черные синяки и потерянные глаза, даже прищур не спасает. Кажется, там было… Под ногами, в глубокой черной луже лежало что-то белое и тонкое. Судя по вытянувшимся лицам, там, в воде, было что-то отвратительное. Мерзкое. И Саша помедлила, не желая сталкиваться с этим лицом к лицу. – Откуда здесь вода? – спросила она и глянула на Юру. – Я не знаю… – медленно ответил тот. Воды и правда было много. Она лилась по стенам, собиралась озерами на земляном полу. Земляном! Саша только сейчас поняла, что под ногами – сырость и чернозем, и ей показалось, будто все вокруг на мгновение стало их общей могилой. Выбираться, скорее выбираться отсюда… – Кто это? – загнанно спросила Мила, прижимая к себе Валюшкино лицо. Девочка вырывалась, крутила головой и хотела посмотреть, что же там, но Мила не давала ей. Вот бы и Саше кто-нибудь не дал разглядеть белые… Белые кости, что лежали в воде. Это скелет – человеческий, никаких сомнений быть не может. Маленький округлый череп, острые ребра, согнутая в колене права нога… Саша не испугалась – ну, мало ли кто бросил здесь макет из биологического кабинета. Тут полно мебели, шкафов всяких, кресел… Почему бы и не скелет? Это ведь фальшивка. Он слишком белый, ненастоящий. Обманка.