Она схватилась за мутно белеющую руку и потянула человека на себя, молясь, чтобы это кто-то был живым. Если она сейчас увидит в воде гниющий труп, она уже ни за что не выберется, она не дойдет, боже, как больно, надо плыть назад… Это Егор! Его лицо, его закатившиеся глаза, его безвольно висящие в воде руки. Понимая, что она и сама может вот-вот потерять сознание, Саша крепко схватила Егора за волосы (так вытаскивают утопленников, за волосы, да, да…) и потянула его за собой. Развернулась, молясь, чтобы не потерять верное направление, и пошла назад. Вода сопротивлялась – казалось, густела прямо на глазах, давила, а задыхающаяся Саша толкалась подошвами, прыгала вперед, вырываясь из ледяных тисков. Пальцы, до судороги стиснувшие Егоровы волосы, окоченели. Перед глазами замельтешила боль, напоминающая яркие вспышки, голова закружилась, мир качнулся. Саша упрямо искала выход. Она знала, что если сейчас потеряет сознание – все. Они с Егором, два утопленника, до скончания веков так и будут плавать в этом тоннеле под потолком, раздувшиеся от газов, и никто уже не поможет, ничья рука не протянется, чтобы в очередной раз спасти Сашу, вытащить ее из ловушки… Только она может себя спасти. Спасти Егора. Ноги заплетались, Саша распахнула рот, будто надеялась вдохнуть в себя воду. Слабый отсвет коридора с пыльными лампочками уже появился вон там, вверху, надо только дойти, дотащить Егора… Сил не осталось. Егор отяжелел, словно мертвец, и в голову заползла подлая мыслишка, что вместе им не спастись. Надо отпустить его, оставить, смириться, и тогда у нее появится шанс… Нет! Иди. Иди, пожалуйста! Она вынырнула первой, распахнула рот в немом крике и вдохнула, казалось, сразу весь воздух из подземелий. Выбросила свое тело на поверхность, изломанная изнутри, почти не выдерживая напряжения. Егор все еще оставался под водой, и Саша, всхлипнув пару раз воздухом и едва ощутив, как перед глазами проясняется, а боль в легких сдается под напором кислорода, потащила его за собой. Егор был бледным до синевы, по его лицу текла вода. Обмякший и тяжелый – у Саши просто не было шансов выволочь его наверх, на ровный пол, и она лежа в воде принялась бить его кулаком по груди. Надо делать искусственное дыхание, но на лестнице?! Как это делать на чертовой лестнице?! Закрытые глаза, белые веки. Длинные ресницы роняют тени на щеки, напоминают собой черные штрихи. Егор не дышит. Он утонул. Он еще не умер! Перевернуть на бок, прямо здесь, на бетонных ступеньках. Ударить в спину, бить и бить, надеясь, что он… Егор закашлялся, вода вылилась чернотой из его горла и потекла по ступенькам вниз, словно хотела вернуться обратно в затопленные тоннели. Саша схватила Егора рукой, потянула наверх, закричала: – Ползи, ползи! Он, ничего не соображающий, дышащий сквозь стон и кашель, оттолкнулся ногами, помогая ей втянуть себя на площадку. Они рухнули на пол, мокрые и обессиленные, дыша рвано и слабо, через силу, мыслями цепляясь за каждый выдох и каждый вдох. Егор лежал на спине, хрипел и бесцветными глазами пялился в потолок. Что было там, в тоннеле? Он догнал Женю? Он увидел ее, такую же, потерявшую сознание без воздуха? Или он ничего не нашел, но упрямо плыл вперед, пока не отключился? По его радужке разливалось чувство вины – влажное, холодное и черное, как плещущаяся под ногами вода, недовольная, что добыча сорвалась с крючка. Саша не чувствовала ни рук, ни ног. Она лежала рядом с Егором на боку и, жадно втягивая в себя спертый воздух, повторяла: – Ты не виноват… Ты ничего не мог сделать… Егор глянул на Сашу и отвернул лицо. Встал, придерживаясь рукой за стену, отжал воду с одежды, остановился у лестницы. – Мы до нее уже не доберемся, – покачала Саша головой. – Если Женя не проплыла по тоннелю и не нашла выхода, то мы не поможем… Егор отвернулся. И пошел обратно по коридору. Саша, едва поднявшись, поспешила за ним. Ноги едва слушались, грудь горела холодом. В голове звенело, из носа текла вода. А Егор делал вид, что с ним все в порядке. Не морщился, шел ровно и прямил спину, сохраняя непроницаемое лицо. Лишь один раз оглянулся и, нашарив Сашин взгляд, кивнул. Как ей показалось, с признательностью. С благодарностью, что она все-таки вытащила его из-под воды. – Брось, – отмахнулась она. – Давай искать дальше… Может, Женя будет ждать нас впереди. Но мало кто из них верил в это. И тогда вдалеке послышался детский плач. Едва различимый, смазанный, и в первый миг Саше показалось, будто это просто механический визг. Пила там, болгарка, как в папиной мастерской… Саша замерла, прислушиваясь до звона в ушах, и задержала дыхание. Точно. Точно! Это ребенок плачет. Дежавю захлестнуло с головой, забилось солью в глаза. Только вот в прошлый раз, когда под низкими потолками разносился детский рев, Саша в одиночестве брела по тоннелю, а теперь влажная Егорова ладонь была ее защитой и спасением, да и над головой то тут, то там все еще мерцали слабые лампочки. – Это Валя… – шепнула Саша. – Они там! Пошли, быстрее… Егор остановился. Пока он раздумывал, задумчиво почесывая мокрую шею, его лоб исчертили морщины, отчего Егор в полутьме коридоров показался старше и несчастнее, чем был на самом деле. Саша взмолилась: – Ну же, давай! Если они пойдут дальше, то мы ни за что их не догоним… Егор помотал головой. Он чутко прислушивался, сомневаясь, стоит ли им мчаться на голос. В любой другой ситуации от заунывных рыданий в полутьме по Сашиным рукам поползли бы мурашки, но только не сейчас – это ведь Валя, Валя! Или… – Ты думаешь, что это не они?.. – голос окончательно осип. Егор кивнул. – А кто тогда?.. Он мрачно оскалился, обнажая желтоватые зубы. Провалы скул и глаз жутко вырисовались на его лице. – Химера? Он снова кивнул. Стены будто чуть вздрогнули вокруг них. – Но если это все-таки не химера? – спросила Саша, не желая верить, что они могут упустить Валюшку и… кого? Милу? Или Юру? – Если они уйдут, то мы останемся одни. Давай хоть попробуем, пожалуйста… Егор прикусил губу. Чуть поразмыслив, он в третий раз кивнул и прижал палец к губам. – Да поняла я, поняла… Теперь они двигались быстро, но осторожно, едва слышно ступая друг за другом. Сашино сердце колотилось с такой силой, что она боялась, как бы оно не разорвалось в груди, залив все кипящей кровью. Наши уже близко, надо только отыскать их в хитросплетениях коридоров… Сначала они пошли не туда, и рев утих, затерялся в тоннелях. Саша с Егором вернулись к развилке и пошли по другой дороге. Завернули в тупик, прошли обратно. Это напоминало головоломку без верных ответов. Когда вместе с Валиным хныканьем они смогли разобрать и недовольный Юрин голос, Саша почти не поверила своим ушам. Она ускорилась, едва не пихая под лопатки крадущегося Егора, и, когда они выскользнули из-за очередного поворота, Саша вскрикнула, не в силах удержаться. Посреди коридора стоял Юра, раздраженно покачивая ревущую Валю на руках. Рядом с ним, согнувшись в три погибели и опираясь на колени, замерла багровая лицом Мила. – Ребята! – Саша бросилась вперед. Ей бы дотронуться до них – убедиться, что это не мираж, не личина неведомой химеры. Человеческое тепло и объятия – разве многого она просит? Подлететь, схватиться, все еще переживая внутри суматошную радость от того, что они все-таки нашлись… Сначала она подбежала к Юре с Валюшкой и обняла их двоих единственной целой рукой. Кажется, Валя даже плакать перестала – потянулась ручонками к Саше, обхватила ее лицо и прижалась щекой к щеке. Юрино же лицо окаменело. Саша обняла и Милу, а та, всхлипывая, принялась гладить ее по мокрым волосам, сжимать крепко-крепко, до хруста, бормотать что-то невнятное. Юра же, шагнув вперед, отстранил Сашу и, внимательно глядя ей в глаза, спросил: – К кому ты поедешь, когда выберешься отсюда? – Что? – улыбка все еще красовалась на Сашином лице. – Я не… – К кому?! – он встряхнул ее за плечи. Пальцы впились в кожу до боли, а Валюшка, задвинутая за Юрину спину, примолкла. – К папе, проводить его… Юр, ты чего? – Да Саша это, Саша. Перестань, – Мила вновь обняла ее, и Саша прижалась к ней в ответ. Материнский запах. Мамин… Егор остановился чуть поодаль, внимательно разглядывая друзей из-под отросшей челки. – Егора ты когда встретила? – как будто бы для формальности спросил Юра. – Сразу же, как только упала… А что? – Понятно, – Юра кивнул Егору, и тот кивнул ему в ответ. – Это хорошо. – Ты что, уже забыл, как мы выглядим? – неловко пошутила Саша, надеясь, что это хоть немного разрядит обстановку. Не помогло – напряженные плечи, застывшие лица и настороженно блестящие глаза. – Не обращай внимания, – попросила измученная Мила, присев к Валюшке. Теперь девочка почти не плакала, только хватала ртом воздух и утирала налитые кровью глаза. – У него просто бзик такой. – Только благодаря этому бзику вы все еще здесь, – вспылил Юра и прикрыл глаза: – Извини. Все, хватит болтовни. Надо идти. – А Костя? И Женя? Вы их… вы их видели? – голос снова подвел Сашу. Она чуть сгорбилась, боясь услышать ответ. – Нет, – буркнул Юра. – Но… – Юра! – крикнул Костя из пустоты тоннелей. – Костя… – Саша хотела позвать его в ответ, но Юра в один прыжок подлетел к ней и резким движением зажал рот. Его грязные руки пахли стерильностью, словно в кабинете у терапевта.