Я повесила трубку, не дождавшись ее ответа. В этом была вся Селия. Когда ей отказывали в том, чего она хотела, когда ее задевали, она обязательно отвечала тем же. 38 – И вы даже ни разу не припоминали ей этот разговор? – спрашиваю я у Эвелин. В сумочке звенит телефон, судя по рингтону, это Дэвид. Я так и не ответила на его сообщение в выходные, потому что не знала, что сказать. А утром, когда я пришла сюда, у меня это просто вылетело из головы. Я протягиваю руку к телефону и выключаю звонок. – Когда Селия злилась, спорить с ней было бессмысленно, – говорит Эвелин. – Так что, когда атмосфера накалялась, я всегда отступала, чтобы не сделать хуже. Обычно я просто говорила, что люблю ее и не могу жить без нее, снимала топ, и на этом наш разговор подходил к концу. Что бы она из себя ни строила, одно объединяло ее со всеми мужчинами Америки: больше всего она всегда хотела потискать мою грудь. – Но вы же не могли просто взять и забыть? Те ее слова? – Конечно, я не забыла. Послушай, в молодости я бы первая сказала, что у меня нет ничего, кроме пары классных сисек. Моя главная валюта – это моя сексуальность, и я часто пользовалась ею вместо денег. В Голливуд я приехала плохо образованной, слабо знающей литературу, не обученной как актриса. Кроме красоты, у меня не было ничего. А гордиться своей красотой – дело опасное. Потому что ты позволяешь себе поверить, что единственное твое достоинство – это то, что имеет недолгий срок годности. Когда Селия сказала мне это, я уже перешагнула за тридцать. И, по правде говоря, я думала, что мне осталось не так уж много лет. Я знала, что у Селии работа будет и дальше, хотя бы уже потому, что режиссеры приглашали ее сниматься благодаря ее таланту. Но я не была уверена, что смогу работать, когда у меня появятся первые морщины, когда замедлится метаболизм. И да, конечно, те слова Селии меня очень обидели. – Но вы же и в самом деле талантливы, – возражаю я. – И к тому времени вас уже трижды номинировали на «Оскар». – Ты руководствуешься здравомыслием, – улыбается Эвелин. – К сожалению, здравый смысл работает не всегда. 39 – В 1974-м, в мой тридцать шестой день рождения, я, Селия, Гарри и Джон пошли в «Пэлас», самый дорогой, как считалось, на тот момент ресторан в мире. А мне тогда нравилось быть экстравагантной и чуднóй. Вспоминаю сейчас и не понимаю, как я могла так спокойно разбрасываться деньгами, словно тот факт, что они так легко мне доставались, означал, что я не должна знать им цену. Сейчас это выглядит даже оскорбительно. Все эти частные самолеты, икра, целая бейсбольная команда помощников. Но тогда мы пошли в «Пэлас». Мы позировали для фотографий, зная, что они вскоре появятся во всех таблоидах. Селия заказала для нас бутылку «Дом Периньон». Гарри – четыре «Манхэттена». И когда нам принесли десерт с зажженной свечкой, мои друзья на глазах у всех спели мне поздравительную песню. Гарри был единственным, кто попробовал торт. Мы с Селией тщательно следили за фигурой, а Джон придерживался строгой диеты, поэтому ел практически только протеины. – Ив, ну попробуй хотя бы кусочек, – добродушно предложил Джон, придвинув ко мне тарелку с тортом. – Сегодня же как-никак твой день рождения. Я подняла бровь, взяла вилку и соскребла с торта немного шоколадной глазури. – Что ж, ты прав, когда прав, – сказала я Джону. – Да он просто не хочет, чтобы я его ел, – усмехнулся Гарри. – Ну да, двух зайцев разом, – рассмеялся Джон. Селия постучала вилкой по бокалу. – Ладно, ладно. Дайте сказать. На следующей неделе ей нужно было ехать в Монтану на съемки нового фильма. Она перенесла дату начала, чтобы быть со мной в этот вечер. – За Эвелин, – сказала она, поднимая бокал. – За ту, кто освещает собой каждую комнату, в которую входит. И благодаря кому каждый наш день – сказка. Потом Селия и Джон пошли вызывать такси, а Гарри остался помочь мне надеть куртку. – Ты понимаешь, что наш с тобой брак самый долгий из всех, что у тебя были? – спросил он. К тому времени мы были женаты уже почти семь лет. – И к тому же лучший из всех, что были. – Я тут подумал… Я понимала, о чем он. Или, по крайней мере, подозревала. Потому что тоже об этом думала. Мне было тридцать шесть. Конечно, некоторые женщины рожали даже позже, чем я, но последние несколько лет я ловила себя на том, что частенько заглядываюсь на детей в колясках и вообще всегда наблюдаю за ними, если они оказываются поблизости. Я брала на руки детей подруг, крепко прижимала их к себе и держала, пока мамы не забирали их обратно. Я представляла, как будет выглядеть мой ребенок. Думала, каково это, подарить человеку жизнь и подарить нам четверым кого-то, на ком мы сможем сосредоточить все наше внимание. Но если я собиралась это сделать, то надо было шевелиться. И решение завести ребенка было не только моим и Гарри, принять его должны были все четверо. – Ну же, – сказала я, выходя из ресторана, – давай, скажи это. – Ребенок. Наш с тобой ребенок. – Ты уже обсудил это с Джоном? – Вообще-то, нет. А ты с Селией? – Нет. – Но ты готова? Моя карьера определенно пострадала бы. Это было неизбежно. Я собиралась превратиться из женщины в мать, а в Голливуде это были взаимоисключающие понятия. Мое тело изменится. Я не смогу работать несколько месяцев. Соглашаться было очень опрометчиво. – Да, – тем не менее сказала я. – Готова. – И я тоже. – Хорошо, – сказала я, думая, что делать дальше, – нам нужно поговорить с Селией и Джоном. – Да, нужно. – Узнать, все ли согласны. – Мы что-нибудь придумаем. – Самое очевидное решение – это усыновление, но… – Но ты хочешь рожать. – Да, я не хочу, чтобы люди говорили, будто мы усыновили ребенка, потому что скрываем что-то. – Я понимаю, – кивнул Гарри. – И я тоже хочу своего ребенка. В нем будет что-то от тебя и что-то от меня. Тут я с тобой согласен. – Ты же понимаешь, как делаются дети? – спросила я, приподняв бровь. Гарри улыбнулся, наклонился ко мне и прошептал: – Какая-то часть меня всегда хотела переспать с вами, Эвелин Хьюго, еще с момента нашей встречи. Я засмеялась и взяла его под руку. – Неправда. – Очень маленькая часть, – попытался оправдаться Гарри. – Это идет вразрез с моей натурой. Но все равно во мне есть что-то такое. – Что ж, такие мелочи мы оставим для себя, – улыбнулась я. Гарри засмеялся и пожал мне руку. – Итак, Эвелин Хьюго, сделка заключена.