– Что? – выдохнула я недоуменно. – Нет, я все понимаю… но ведь брат же… Но… Он перебил меня смехом: – Я пошутил. Сейчас с документами закончат и вышвырнут его. – А-а, – я ощутила невольное облегчение и не постеснялась его озвучить: – Все-таки приятно знать, что в вас есть что-то человеческое. – Человечность тут не при чем, Карин. Уголовщина в семье – это удар и по моей репутации. Если бы брат носил другую фамилию, я бы в данный момент уже в третий раз в тебя кончал. Сказано это было совершенно равнодушным и спокойным тоном. Вот и я не стала зацикливаться на формулировке. Быстро сменила тему: – Но все же интересно выходит. Все говорят, что деньги и связи творят чудеса, но я впервые стала очевидцем. Начальник скосил на меня ироничный взгляд. – Говоришь так, будто я только пальцами щелкнул – и все проблемы улажены. Теперь я еще и поручитель, обязан проследить, чтобы господин Данилин-младший явился на суд и желательно в трезвом виде. – И все равно! – не унималась я. – Уж точно не каждый паренек, пойманный с наркотиками, так запросто и в первый же день увидел бы свободу! Александр Дмитриевич неожиданно вздохнул и снова устремил взгляд на вход. – Если бы только наркотики. Ему хулиганство вписали. – Хулиганство? – деланно изумилась я. – Лёше? Представить невозможно! – Ну да, – он усмехнулся. – Он домогался полицейского. Сотрудники восприняли это как издевательство, они даже не поняли, что он мог и всерьез. Да я и сам, честно говоря, не уверен. Предмет наших волнений появился через двадцать минут – почти свежачок. Шел к нам, распевая «Владимирский централ» и по-блатному заламывая пальцы. Сел на заднее сиденье, потянулся и только после этого унял невыносимое завывание отечественного шансона. Я только сейчас вспомнила о важном и развернулась к нему: – А твой парень? С ним что будет? – Какой еще парень? – нахмурился Александр Дмитриевич. Лёха-брат лишь отмахнулся: – Мы расстались! Оказалось, что тяжелые испытания – это не наш путь. Но я уже перевлюбился. Вы не представляете, это идеал: глаза горят, брови вразлет, а в форме… – он приторно выдохнул, – меня замучили фантазии о его резиновой дубинке. Все, теперь я законопослушный гражданин, такому шушера преступная не нужна! Я хмыкнула, Александр Дмитриевич вообще не отреагировал – привык, наверное. Обратился ко мне: – Все, сейчас эту шушеру закинем куда-нибудь подальше, потом в офис – минут на десять, Вероника документы подготовила, мне нужно подписать. И после этого, наконец-то, сможем просто расслабиться. – О, так вы вдвоем расслабляетесь? – раздалось радостное с заднего сиденья. – Я так и думал! Ему никто не ответил. А моего мнения никто не спросил, как обычно. С другой стороны, если бы и спросили, то я бы крепко задумалась, а потом бы согласилась – мне тоже нужно просто расслабиться. Глава 26 Хоть время уже было вечернее, мне ли не знать, что иногда Сережка задерживался на работе и до такого часа. Нечасто, но бывало. – Со мной пойдешь или в машине подождешь? – спросил Александр Дмитриевич, припарковавшись. А я не знала, как лучше. Машина оставалась в самом обозреваемом месте, прятаться под сиденье глупо, а выходящие из офиса сотрудники вполне способны меня разглядеть. Идти прямо в логово – еще глупее. Мое замешательство мужчина определил по-своему: – Идем. Однако в отделанном коричневым мрамором холле я поняла, что этот вариант и был наименее стрессовым. Дело в том, что Александр Дмитриевич сразу свернул вправо, а не направился к центральным лифтам. Похоже, у здешнего начальства свой подъемник, простым смертным недоступный. В лифте я уловила в себе изменение восприятия. Должно быть, оно перещелкнулось в тот момент, когда мы проходили мимо поста охраны: сосредоточенные лица парней в форме, выпрямившиеся, как у солдат перед офицером, спины, легкий кивок шефа, ни единого слова. Но на входе в офис мы пересекли границу между Александром Дмитриевичем, которого я до сих пор видела, и иным Александром Дмитриевичем, биг боссом крупной фирмы. И, черт его дери, новый образ оказался не менее сексуальным. Даже зачем-то захотелось нажать в зеркальном лифте на кнопку «стоп», повернуться к нему и убедиться, что смена образа не отразилась на его желаниях. Словно угадав мои мысли, Александр Дмитриевич коснулся пальцем моего локтя и наклонился к волосам: – Я так вымотался сегодня и на тебя все еще злюсь. – На меня? – вопросила тоном святой простоты. – А кто меня впутал в неприятности? – Ваш брат. Традиция убивать гонцов давно устарела. И вы не можете на меня всерьез злиться, я сыграла роль вашей совести. Не все же мне по вашей указке действовать. – О, я смотрю, у гонца игривое настроение? В офисе почти никого нет, но давай для начала освободим Веронику – она ждет моих подписей. Я предпочла промолчать. Настроение было не то чтобы игривым, но каким-то напряженным, предвкушающим, это правда. Вероника Ивановна не продемонстрировала ни единой эмоции при нашем появлении. – Добрый вечер, Александр Дмитриевич. Я оставила документы на вашем столе, отсканированные экземпляры надо отослать сегодня. Добрый вечер, Карина. – Добрый, – промямлила я, обескураженная такой официальностью. Интересно, она догадывается о том, что между мной и боссом происходит? А если догадывается, то каким-то образом это оценивает? Я не знала, куда деть собственное тело, но начальник сам подтолкнул меня в кабинет. Я, затаив дыхание, просто наблюдала за его действиями. Он не стал садиться за громадный стол, быстро просматривал листы, в конце каждого подписывался. Вероника Ивановна будто из воздуха появилась как раз в тот момент, когда он закончил с последним листом. Директор, не оборачиваясь, протянул всю стопку, она так же молча выхватила и снова исчезла. Через полсекунды в приемной зашумел сканер. Не знаю, как объяснить свои ощущения, – я никогда не была охотницей за богатыми женихами или крутыми бизнесменами, а девушек, которые избирают для себя такой путь, считала пустышками, которые ради благосостояния готовы изображать вечную любовь и неуемную страсть. Но отчего-то при виде отлаженного, как часы, процесса, от всего царящего в этом офисе роскошного порядка, возникал странный восторг – непреклонное чувство, что этот человек способен контролировать все на свете, что всегда, не только со мной, просчитывает любые варианты развития событий. Власть для него – и ресурс, и естественная среда существования. Такого даже на необитаемый остров вышвырни – и там организует полную упорядоченность. Дело не в его доходах, если уж на то пошло, но его доходы есть следствие его природы, а это гипнотизирует. Он вышел вслед за секретарем, отдал еще какие-то распоряжения, которые я не расслышала. Сама осматривала обстановку – безжизненный аскетизм его дома не шел ни в какое сравнение с аскетизмом здешним. Здесь даже ваз и статуэток не было, хоть как-то разбавляющих атмосферу. Каждая папка, каждый блокнот – в коже одного цвета. Даже ручка, которой он только что пользовался, выполнена в том же дизайне, что подставки под канцелярию или блок для бумаг. Неосознанно подхватила со стола ручку, чтобы разглядеть золотое перо ближе. Провела пальцем по блокноту, обтянутому кожей. Я бы не удивилась, узнав, что кожа принадлежит какому-нибудь бывшему нерадивому сотруднику или конкуренту. Это полностью добило бы образ шефа. Слышала, как Вероника Ивановна прощается, но я выходить не стала. Дождалась, когда Александр Дмитриевич зайдет за мной, после чего спросила язвительно, потому что эта мысль не давала мне покоя уже несколько минут: – У меня возник вопрос. Ручка с золотым пером – это имидж такой, или ею писать действительно удобнее? Он подходил ко мне неспешно, заправив руки в карманы, на губах играла легкая улыбка, но взгляд оставался обычным – внимательным. – Выбирать между имиджем и удобством? Ты задаешь неправильные вопросы, Карина. Я тоже улыбнулась шире, уже ощущая, как растет между нами привычное напряжение: – Вы правы. Я хотела спросить, сколько средств вы готовы вкладывать на поддержание роли «самого крутого мачо в бизнесе»? Не слишком нагло прозвучало? – Не слишком, – он сделал еще шаг ко мне. – Много. Только ты ошибаешься в том, что это роль. В высоких доходах есть только одно явное преимущество – я могу себе позволить выбирать самое лучшее. И никогда себе в этом не отказываю. Надеюсь, ты понимаешь разницу. – Понимаю, – я уже смотрела на его лицо снизу вверх, поскольку он остановился в полушаге, однако больше дистанцию не сокращал. – Хотите сказать, что нет никакого имиджа, он просто следствие вашей природы. Это звучит еще высокомернее, чем я предполагала. – Мне все равно, как это звучит. – Кто бы сомневался! – У кого-то сегодня заострился язык. Какое бы применение ему придумать? А почему бы и нет? Я протянула руку к его ширинке и провела там с нажимом. Насладилась секундным удивлением, мелькнувшим в черных глазах, – он все же от меня такого не ожидал. Но этот человек очень не любит отдавать инициативу, потому прищурился и уточнил со спокойной иронией: – Что ты делаешь? – Проверяю, насколько вам импонирует мой острый язык. – И как результат? – Думаю, я вполне способна вывести вас из себя до такой степени, что вам станет наплевать на порядок на рабочем столе. Он усмехнулся. – Да ну. Это вызов? – Ну да, – ответила и сама расстегнула пуговицу на его джинсах. – Поспорим? Но начальник отвел мои руки от себя, даже отступил немного. Медленно расстегнул пиджак и откинул на стул. – Мне нравится твой настрой. Разденься. Полностью. – Снова командуете? – удивилась я. – А я надеялась вас обескуражить. – Получилось. Разденься. – Заприте дверь. Он даже не обернулся на вход: – Сюда никто не войдет. Долго ждать?