– Я пожалею об этом, но спрошу – что случилось? – Я в полиции… Один звонок выпросил. Кариныч, это чистое недоразумение. Я в клубе был… со вчерашнего дня, а сегодня там какая-то облава. Меня просто за компанию прихватили. Случайно в кармане укроп просыпал, а они как давай орать… ну вот. – Что?! – на меня снова оглянулись другие пассажиры, я извиняясь улыбнулась и сильно сбавила тон. – Лёха, тебя с наркотой поймали? – С укропом, если быть точным. Пока экспертизу не проведут, будем называть укроп укропом. – Ну ты и придурок… – Не ругайся. Нельзя ругаться, когда человеку и так плохо. Лучше прилети на крыльях ночи, спаси и опохмели. В любом порядке. Я едва не проехала нужную остановку. Выскочила на улицу и остановилась подальше от прохожих. – Лёш, ты мне-то на кой-черт звонишь? – А кому еще? Мне только один звонок разрешили! – Тем более! Звонить надо было брату или родителям, или там своему парню. Человеку, который может тебе хоть чем-то помочь… – подумала и добавила очевидное: – Если захочет еще тебе помогать. – Мой парень вместе со мной тут тусит, – он, кажется, начал хихикать. – Мы вчера только познакомились. Но я свято верю, что такие приключалки в начале отношений – само то! – Лёха, не отвлекайся! – А, ну да. Родители меня вытащат, а его нет. Как я им товарища своего представлю? «Это, мать вашу, самый охеренный членище за всю мою жизнь, именно он укроп в моем кармане и просыпал»? А Сашка просто трубку бросит. Вот тебе и звоню. Методом исключения выбрал. И потому что у тебя сердце доброе. И сиськи нормальные. Получился комплимент? Я втянула воздух сквозь плотно стиснутые зубы. – Ты, балбес, серьезно считаешь, что у меня за спиной штат адвокатов? – Нету, что ли? – нет, с ним там явно неплохо обращаются, раз он шутливого настроения не растерял. – Карин, да ладно тебе, мы ж родные люди! Я рыбка мелкая, на мой залог больше двухсот кусков не попросят! – Двести тысяч? – нервно усмехнулась я. – У меня как раз столько осталось с билета на автобус! Он, конечно, уловил сарказм, но профессионально сделал вид, что не уловил: – Спасибо, благодетельница, жду! – и тотчас отключился. Я застыла минут на десять. Нет, я вообще не считала себя обязанной помогать этому припадочному. Более того, поняла, что уже зря помогала – такие потом садятся на шею и только тебе звонят, как единственному спасителю. Но и полностью проигнорировать его проблему не смогла. А вдруг у него в самом деле единственный звонок был? И ситуация экстраординарная: можно забыть о том, что я не собиралась сама начальнику названивать. Просто сообщу, пусть они между собой разбираются. – Секунду, Карин, – ответил Александр Дмитриевич на мой звонок. Судя по звукам, он куда-то выходил или, наоборот, заходил. После чего голос его зазвучал не так сухо: – Я не против, чтобы ты мне звонила, но я снова занят. Мы можем общаться во внерабочие часы? В его усмешке я услышала подтекст: он воспринимает меня как навязчивую любовницу, которой неймется отрывать его от дел. Притом он не осекает меня, не раздражается, а равнодушно устанавливает границу. Как неприятно. Надо было Веронике Ивановне звонить, как это сразу в голову не пришло? Но сейчас просто высказалась: – Мы можем вообще не общаться, Александр Дмитриевич. Ваш брат в полицейском участке… – Хватит. Я отключаю вызов. Повысив голос на полтона, я закончила: – Он сообщил мне, чтобы я сообщила вам. Все. До свидания. А вот и раздражение подоспело: – С какой радости ты его интересы представляешь? – Потому что вы бы бросили трубку. – Конечно! Этому придурку даже полезно столкнуться с проблемами от собственных действий, быстрее повзрослеет! – Решать вам, – я и не собиралась психовать по этому поводу. – Ладно, – через пару секунд выдавил он. – Номер участка. – Понятия не имею! – Я смогу быть дома через полтора часа, поедем разбираться вместе. Я только теперь начала волноваться: – А я-то зачем? – Ну, тебя же никто не заставлял вписываться. – Никто не заставлял?! – я и не заметила, как полное спокойствие превратилось в голые нервы. – Да ваш Лёха как бронебойная торпеда! – Приятно знать, что из нас ты называешь торпедой именно его. – Я не в этом смысле! – Почему же? Я явственно услышал, как ты назвала Лёшку торпедой, а я в сравнении с ним – пушистый медвежонок. За это, думаю, нам с тобой сегодня светит секс в полицейском участке. – Что?! – Я пошутил. Или нет. Не всегда получается договориться с дежурным о свободной камере. – Что?! – Все, Карин, мне надо идти. Через полтора часа заеду. Понятное дело, что я за это время справиться с уборкой не успевала. Потому решила пройтись по поверхностной программе: быстро смахнуть пыль в гостиной и спальне владельца, а полы помыть только на первом этаже. Носилась туда и обратно, а Тимур ехидно интересовался: – Карин, ты меня избегаешь или неудобных вопросов? Надо же, научила его болтать на свою голову! Такой приятный молчун в начале нашего знакомства был, а теперь ишь, прорвало. – Нет, конечно! Спешу! – А куда спешишь, если не секрет? Пришлось притормозить и объясниться, чтобы он собственных выводов не наделал: – Опять Лёха-брат накосячил. А шеф меня с собой берет, я теперь как адвокат дьявола. Все потому, что изначально слабину проявила! – Лёха? – удивился Тимур. – А вчера Дмитрич тебя зачем задерживал? – Тоже из-за Лёхи, – соврала я. – Потом расскажу. А ведь я собиралась ничего не утаивать. И тут застали врасплох – сразу выставились другие приоритеты. Может, со мной что-то не так? Или я все же, в тайне от себя самой, очень стесняюсь положения, в котором оказалась? Видимо, Александр Дмитриевич сильно ошибся в оценке моего потенциала: если даже мнение Тимура для меня ограничитель, то я точно не из тех, кто клал на всеобщее осуждение. В любом случае, сегодняшняя наша встреча оказалась незапланированной и снова ничуть не напоминающей свидание. Босс зашел, кивнул Тимуру и так же молча мне. Вышел, словно все распоряжения отдал. Пришлось плестись за ним, усаживаться в машину. Пристегивая ремень, поинтересовалась: – Вы злитесь? Он вдруг наклонился ко мне, посмотрел в глаза серьезно и так же сухо ответил: – Конечно. В следующий раз не бери трубку. Или сразу отключай вызов, когда слышишь голос Лёшки. – Как это делаете вы? – Как это делаю я. И неожиданно наклонился сильнее и поцеловал – просто смазанно чмокнул в губы, тут же повернул ключ и завел машину, уделяя внимание дороге. Никакой страсти в таком поцелуе не было, но я удивилась донельзя. Так поступают давние любовники… или любящие, как порыв мимолетной нежности. В самую последнюю очередь я могла бы предположить в наших отношениях хоть какую-то нежность. Но мгновенно успокоилась – этот манипулятор для того так и поступил, снова не упустил шанса сбить меня с толку! В полиции мне до сих пор бывать не доводилось. Обшарпанные стены и зарешеченная стена сразу за приемной оказывали тягостное давление. К тому же меня просто оставили сидеть здесь, перед окошком дежурного. Александра Дмитриевича проводили внутрь, в какой-то кабинет, туда же в течение пятнадцати минут прошли еще трое мужчин. Наверняка юристы фирмы или семьи. Я и не предполагала, что придется ждать часами. Играла в телефон, пока не разрядилась батарея, потом пыталась дремать. Ну и на кой-ляд меня нужно было сюда тащить, если даже в кабинет с собой не пригласили? Караулить вход вместе с дежурным? Каково же было мое облегчение, когда часа через четыре Александр Дмитриевич все же вышел и протянул мне руку: – Всё. Пойдем. Переспросила, только когда мы вновь оказались в машине, а шеф не спешил заводить двигатель: – Что значит «всё»? Лёшу отпустят? – Отпустят? – он неотрывно смотрел на входную дверь отделения. – Зачем? Я им такие показания дал, что они его теперь лет двадцать не захотят отпускать.