Поднявшись еще на один этаж, я заметила, что потолок стал ниже, скошенный под углом, а дверь под номером три вела в крошечную студию. Кровать, стол, стул, кухня и ванная комната без единого намека на чье-то присутствие. Мой друг из Нью-Йорка, который и помог мне с этой субарендой, сказал, что владелица – девушка по имени Рэйчел, работающая в «Гринпис» – убрала все из квартиры, кроме простыней, полотенец, кастрюль и сковородок. Но это место казалось идеальным вариантом, да и многого мне не нужно. Легкая улыбка тронула мои губы, когда захлопнулась дверь. Я направилась к окну, где пришлось чуть пригнуться из-за низкого потолка. От великолепного вида у меня перехватило дыхание. Ряды домов выстроились дальше по холму, а за ними расстилался город. Это был совершенно другой город, нежели Нью-Йорк. Более тихий, с красочными старинными зданиями, холмами, зеленью парков, укутанных в синеву залива. Я втянула воздух и немного задержала дыхание. – Я справлюсь. Но после трехдневной дороги в автобусе я была слишком уставшей и подавленной, чтобы думать о покорении нового города. Так что, повернувшись к кровати, рухнула на нее лицом вниз. Сон сразу же овладел мной, и в разрозненные мысли ворвалась музыка. Я танцевала. Ты согласен?.. Ты с-с-согласен?.. Постель пахла стиральным порошком и человеком, который жил здесь до меня. Незнакомцем. Скоро она будет пахнуть мной. Ты согласен, согласен, согласен?.. – Пока нет, – прошептала я и провалилась в глубокий сон. Глава 2. Сойер Тишину во второй аудитории в юридической школе Гастингса прерывали лишь шелест переворачиваемых страниц и щелчки клавиатуры. Студенты сидели в мягких креслах, забаррикадировавшись в наушниках за ноутбуками. Мои партнеры по учебе – Бет, Эндрю и Сана – сидели на диванах и стульях в кругу, склонившись над своей работой, и за все время не прозвучало ни единой шутки или остроумного замечания. Я скучал по Джексону, но у этого ублюдка хватило наглости закончить учебу на целую четверть раньше меня. Неумолимый свет флуоресцентных ламп слепил мои и так уставшие глаза, отчего текст на страницах передо мной расплывался. Я моргнул, сосредоточившись, и постарался мысленно сфотографировать абзац из Семейного кодекса Калифорнии. Сохранив это изображение в памяти, я взял ручку и записал увиденное своими словами. Для закрепления. Закончив делать записи, я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. – Эй, Хаас, – позвал Эндрю миллисекунду спустя. Я даже расслышал нотки самодовольства в его словах. – Собираешься спать весь оставшийся час? – С удовольствием, если ты заткнешься, – пробурчал я, даже не открыв глаз. Он хмыкнул, засопев, но больше не произнес ни слова. Джексон выдал бы остроумный комментарий, а после началась бы шуточная словесная баталия, пока кто-то не проиграет в этом нелепом соревновании. Но Эндрю не Джексон. – Этот экзамен по семейному праву меня доконает, – заворчал Эндрю. – Спросите меня что-нибудь. – Статья 7602? – задала вопрос Бет. – Эм-м… Блин. – Я услышал, как ручка ударилась о стол. – Где-то здесь… Я улыбнулся про себя. Основным профилем у меня было уголовное судопроизводство, но после «Злодейской» вечеринки десять месяцев назад семейное право стало моей неофициальной специализацией. Мысленно пролистав кодекс до статьи 7602, я процитировал наизусть: – «Родители имеют равные права и несут равные обязанности на каждого отдельно взятого ребенка, независимо от семейного положения». Тишина. Я приоткрыл один глаз. – Извини, но это моя любимая. – Ну еще бы, – Эндрю фыркнул и взял ноутбук. – Ладно, давай посмотрим, что еще ты знаешь, Хаас. Остальные с интересом наклонились вперед. Моя способность к запоминанию была выдающейся. Практически все отпечатывалось в мысленной фотолаборатории в моей голове: имена, лица, воспоминания многолетней давности вплоть до мельчайших подробностей, даже целые страницы текста, если прочесть их достаточное количество раз. Не знаю, откуда взялась фотографическая память, но слава богу, что она у меня появилась, иначе я не протянул бы эти последние десять месяцев. Не с тремя-четырьмя часами сна каждую ночь. – Какая еще статья применима к 7603? – самодовольно спросил Эндрю. Он был типичным говнюком, который явно легче переживал стресс, вызванный обучением на юридическом факультете, если ему удавалось поставить меня в тупик. Но я никогда не давал ему такого шанса. – Статья 3140, – ответил я. Кстати, я тоже своего рода говнюк. – В 7604 суд может вынести постановление об упрощенном получении разрешения на опеку или посещения, если?.. – Отношения между родителями и детьми не противоречат разделу 7540, а постановление отвечает всем интересам ребенка. – Зачем ты вообще сюда приходишь? – проворчал Эндрю и захлопнул макбук. – Чтобы отвечать на твои вопросы. Девушки захихикали, а Эндрю покачал головой, пробормотав себе под нос: – Высокомерный придурок. – В любом случае, ты тратишь время впустую, – сказала ему Сана и подмигнула мне с понимающей улыбкой. – Память Сойера безупречна. Уверена, он может продолжать не один день. От меня не ускользнул скрытый подтекст в ее последней фразе и приглашение во взгляде. Тело моментально отреагировало теплом, умоляя меня пересмотреть свой негласный обет. Сана – красивая и умная девушка, она пополнила нашу группу, когда Джексон и еще один друг закончили учебу в прошлом семестре. Но, увы, я бы ответил ей то же, что она сказала Эндрю. Она зря тратила свое время. Мои дни близости со случайными женщинами сочтены с большой буквы «С». Бет не пропустила одобрительную улыбку, брошенную Саной в мой адрес, и закатила глаза. – Следовало назвать эту группу «Подростковая депрессия», – она посмотрела на свои часы. – Ну все. Пора идти. Мы быстренько собрали вещи, запихнув тетради и ноутбуки в сумки, и выбросили пустые стаканчики из-под кофе. Я покинул аудиторию следом за своей группой. Бет была права. Даже в моем воображении эти люди не были мне друзьями. У меня их практически не осталось; но я посмотрел на Бет с ее строгой прической и на Эндрю в рубашке, застегнутой на все пуговицы, и попытался представить их хотя бы на одной их наших грандиозных вечеринок злодеев. Я попробовал представить себя на любой другой «злодейской» вечеринке и не смог. – Чем-то воняет, Хаас? – спросил Эндрю. – Нет, – ответил я, щурясь от яркого июньского солнца. – Вспоминаю одну древнюю историю. – Ты, вероятно, и классику помнишь наизусть. Вытащишь «Одиссею» из своей стальной ловушки? Я ощутил на себе его пристальный взгляд. – «О, муза, скажи мне о том хитроумном герое, который, странствовал долго с тех пор…» Похоже на тебя, Энди. – Заткнись. И не называй меня Энди. Сана спрятала улыбку за воротником пальто. – Увидимся в понедельник, – сказала она остальным, после чего остановилась рядом со мной. – Ты так жесток с бедным Эндрю. Я пожал плечами. – Никогда не встречал парня, который не заинтересован в сокрытии своих недостатков. – Это просто зависть. Он изо всех сил старается разобраться во всем, а тебе это дается так легко. Я бы даже посмеялся над ее словами, если бы не чертовская усталость. – Итак. – Сана перекинула шелковистые черные волосы через плечо. – Какие планы на выходные? У меня есть лишний билет на завтрашний концерт The Revivalists в Уорфилде. Мне пришли в голову парочка мягких оправданий, но я слишком устал, чтобы нести чушь. – Я пас. Никаких развлекательных мероприятий до окончания школы и сдачи адвокатского экзамена. – Звучит не круто. Я пожал плечами и попытался улыбнуться. – В любом случае, спасибо за приглашение. – Ладно, – сказала она с улыбкой, которая с трудом скрывала разочарование. – Тогда увидимся в понедельник. – Да. Я наблюдал за тем, как она уходит, и меня охватила жуткая усталость. Иногда такое происходило, словно кулаком в живот ударили. Бессонные ночи и недосыпание, стресс и тревожность – все это накрывало меня с головой. Никакого пива с парнями. Никаких свиданий с горячими однокурсницами. Ни секса, ни вечеринок…