Она вздрогнула и улыбнулась, кончиками пальцев касаясь моей щеки. – Теперь ты рядом, Сойер. И это самое важное. Глава 25. Дарлин Сойер велел водителю подвезти нас ко входу в отделение неотложной помощи больницы Сан-Франциско. К нам сразу же подоспела бригада с каталкой. Сойер помог мне выйти из машины и нежно, почти благоговейно, держал меня, как будто не хотел выпускать из своих объятий. Он усадил меня на каталку, и я с трудом подавила крик боли, когда пятка коснулась земли. Но не смогла сдержать тихий стон, когда мы наехали на кочку. Сойер тут же схватил меня за руку и крепко сжал. Я пожала ее в ответ. В отделении суетились медсестры, врачи и испытывающие боль пациенты; воздух в помещении был стерильно-холодным. Меня завезли в небольшое пространство и задернули занавески по бокам. Медсестра подложила под ногу подушку и сверху положила пакет со льдом. Я стиснула зубы, когда леденящая боль пронзила до глубины души. Под ярким светом больничных ламп нога выглядела ужасно: распухшая, вдоль и поперек покрытая букетом фиолетовых, сине-красных синяков. Последние два пальца пульсировали от ужасной боли, которая никак не утихала. Сойер подвинул один из стульев и взял меня за руку, переплетая свои теплые пальцы с моими ледышками. – Врач скоро осмотрит вас, – сообщила медсестра. – Похоже, сломан палец или два. Точный диагноз будет поставлен после рентгена. А пока я могу дать обезболивающее. – «Адвил», – быстро ответила я. – Вы уверены, что не нужно что-то посильнее? – Нет, лучше дайте самый сильный «Адвил», пожалуйста. – Милая, самый сильный «Адвил» тут не поможет. Но как скажешь, ты здесь босс, – улыбнулась медсестра. Я приняла маленькую таблетку и запила большим стаканом воды, не глядя на Сойера. – Я стараюсь держаться подальше от всего, что может повлиять на мой разум, – тихо сказала я, когда медсестра ушла. – Тебе не нужно мне ничего объяснять. – Я чувствую, что должна. – Я заставила себя посмотреть ему прямо в глаза. – Ненавижу то, как ты узнал о моем прошлом. Мне жаль, что все вскрылось во время слушания, в самое неподходящее для тебя время и место. – Это не повлияло на дело в отношении Оливии, – сказал Сойер. – Я никогда в жизни не посмела бы приблизить к ней что-то плохое. – Слезы щипали мои глаза. – Я обещаю. Никогда не сделаю ничего подобного. – Знаю, – ответил он. – Я запаниковал из-за того, что случилось с моей мамой. С Молли тоже. И потому что у меня всегда были свои представления о справедливости. Но все, во что я так верил, теперь вывернуто наизнанку, и единственное, что сейчас имеет значение – это ты. Я всхлипнула и промокнула глаза. – Это прекрасное чувство. – Какое? – Когда тебе доверяют. Как только Сойер взял мою руку, прижав ее к своим губам, вошел молодой доктор с лысой головой и теплой улыбкой и принялся осматривать мою ногу. – Судя по синякам и размеру отека, переломов несколько, – сказал врач. – Давайте сделаем рентген, чтобы знать наверняка. Меня отвезли в радиологическое отделение, где выяснилось, что у меня микротрещины четвертой и пятой средних фаланг. Я выдохнула с облегчением: микротрещина звучало куда лучше, чем перелом. Вернувшись в приемный покой, доктор обрадовал меня. – Скоро сможете вернуться в танцы. – Вы уверены? – Если будете соблюдать постельный режим, через шесть недель сможете пуститься в пляс. – Шесть недель, – повторила я. – А что насчет работы? Мне приходится долго находиться на ногах. Док поджал губы. – Не стоит рисковать лишний раз. Мы выдадим специальный ботинок для ходьбы, но чем реже вы будете вставать на ногу, тем быстрее все заживет. Скоро зайдет медсестра, чтобы забинтовать ногу, и даст инструкции по уходу. Он вышел, но медсестра все не появлялась. Очевидно, отделение неотложной помощи было заполнено более серьезными травмами и заболеваниями, чем моя микротрещина. Я дрожала в этом холодном, стерильном воздухе, и острая боль простреливала мою ногу. – Дай свитер, пожалуйста, – попросила я. – Я должен тебе кое-что сказать. – Сойер потянулся за старым, поношенным свитером с дырками на манжетах. – Это самый уродливый свитер, который я когда-либо видел. Я хихикнула и тут же охнула от боли, поморщившись. – Не смеши меня. Больно. Сойер натянул свитер мне на плечи. Мои глаза закрылись, и я не хотела их открывать. Усталость после выступления и боль утягивали меня в царство снов. Сойер смахнул прядь волос с моего лба. – Постарайся немного поспать, неизвестно, сколько еще мы здесь проторчим. – А как же ты? Тебе нужно идти. Уже так поздно, тебе надо заниматься… Он покачал головой, подпирая подбородок тыльной стороной ладони. – Ты заботилась обо мне целую вечность, – сказал он. – Теперь моя очередь. Я улыбнулась, и мои глаза слипались от яркого света, заливающего комнату. Стоило мне задремать, как вернулась медсестра. Она перебинтовала мою ногу, надела на нее тяжелый ботинок и вручила мне костыль. – Костыль к твоему бабушкиному свитеру, – сказал Сойер, толкая меня на коляске по больничному коридору. – Ха-ха, юрист-юморист. – Я здесь на всю ночь, ребята. Я надеялась, что это окажется правдой. Мы взяли такси до дома, где Сойер с легкостью пронес меня по двум лестничным пролетам, опустил, и я попробовала наступить на ногу, тут же застонав от боли. – Они сказали, что я смогу ходить в этом, – воскликнула я, хватаясь за плечо Сойера. – Как думаешь, они солгали, чтобы избавиться от меня? Без лишних слов Сойер снова поднял меня на руки, прижимая к себе, донес до моей кровати в алькове между кухней и диванчиком под окном и осторожно усадил. – Тебе что-нибудь нужно? – Воды, наверно. А потом ты можешь пойти заниматься. Я не хочу задерживать тебя. На его губах появилась игривая ухмылка. – А если я хочу, чтобы меня задержали? – Тогда оставайся. Я действительно хочу оставить тебя здесь. И не хочу спать в одиночестве. – Я тоже. Я устал от этого. И просто… устал. – Иди сюда, – позвала я. – Вообще-то, сними свой костюм, а потом иди ко мне. – Если я сниму костюм, ты снимаешь этот свитер? – Ну хватит, – проскулила я. – Я люблю этот свитер и ношу его все время. – Я заметил, – ответил он, подавая мне стакан воды. – Твой мегамозг помнит все, не так ли? – Я помню не только твою одежду, Дарлин, – сказал он, развязывая галстук. – Я помню все о тебе. – Например? Он снял пиджак и кинул его на диван. – Например, тот день в продуктовом магазине, когда мы познакомились, как ты ухмылялась надо мной, словно я идиот, который отказывается от хорошего ужина.