Мой подбородок дрожал. Я мечтал об этом для нее. Я чувствовал себя как во сне, который в одночасье может оказаться или самым прекрасным видением, или ужасным кошмаром. Оливия еще сильнее прижалась к моей ноге. – Ей нравятся кубики, – сказал я, указывая на гору на полу. – Не может оторваться от них. Элис хлопнула ладонями по бедрам. – Покажешь мне свои кубики, Оливия? Элис и Джеральд сели на пол, не жалуясь на больные колени или суставы. Они были подтянутыми, крепкими и хорошими людьми, с кучей денег, а их ДНК текла по венам Оливии. Моя маленькая девочка пролепетала что-то на своем, на детском, и плюхнулась рядом с ними. Я пошел на кухню за стаканом воды, а Джексон присоединился ко мне. – Все не так уж плохо, да? – тихо спросил он. Дрожащими руками я налил большой стакан воды. – Меня сейчас вырвет. Джексон усмехнулся. – Расслабься. У меня хорошее предчувствие. Мы присоединились к остальным в гостиной, заняв мой небольшой диван, пока Голлуэй сидел в кресле, а Эбботы оставались на полу, играя и болтая с Ливи, заставляя ее лицо светиться. – Она так похожа на маленькую Молли, правда? – Глаза Элис наполнились слезами. Я потянулся к упаковке с салфетками, стоящей рядом со мной, и протянул ей. – Простите, я все еще не привыкну, что ее нет, – прошептала она, вытирая слезы. – Что произошло? – аккуратно спросил я. Элис грустно покачала головой. – Молли всегда была бунтаркой, а когда ей исполнилось восемнадцать, она начала изрядно увлекаться алкоголем. Как будто ее поразил какой-то недуг. Так они говорят, не так ли? Болезнь. Я поерзал на своем месте, пока синие и красные огоньки плясали в моей голове. – У нее было счастливое детство, или мы так думали, – проговорил Джеральд. Элис слабо улыбнулась. И подала Оливии кубик, который та поставила на другой. – Она ничего не говорила о нас? Я отрицательно покачал головой. – Я не очень хорошо знал Молли. Они с Джеральдом понимающе кивнули. – Мы делали все, что было в наших силах, – рассказал Джеральд. – Но что бы ни отдаляло ее от нас, становилось только хуже. Изредка она звонила или писала, но мы не видели ее последние два года. Она никогда не говорила, что беременна или что у нее родился ребенок. – Ее подруга связалась с нами, – сказала Элис. – Она рассказала нам об Оливии и назвала ваше имя. Думаю, Молли говорила ей про вас. Мое молчание заставило их снова переглянуться, а затем Джеральд продолжил: – Мы снимаем дом на побережье. Мы уже думали о том, чтобы перебраться поближе к заливу. – Нам всегда нравился Сан-Франциско, – добавила Элис. – А когда узнали, что вы здесь, приняли это за знак свыше, что двигаемся в верном направлении. Я сглотнул. – В каком направлении? – Мой голос звучал холодно и жестко, но я ничего не мог с этим поделать. Страх сковал меня изнутри так, что я едва ли дышал. – Быть частью жизни Оливии. Важной частью. Жалость в глазах Элис напугала меня. – Мы хотим быть уверены, что она обеспечена, – сказал Джеральд. – Убедиться, что у нее есть все необходимое для счастливой и здоровой жизни. – У нее все есть, – огрызнулся я. – Я даю ей это. Джексон положил руку мне на плечо. Я старался сохранять спокойствие, пытался увидеть в этих людях не только врагов. – Мне жаль, но я воспитывал Оливию в одиночку последние десять месяцев и уже свыкся с мыслью, что будем только я и она. – Но это не так, – тихо сказал Джеральд. Он встал и засунул руки в карманы брюк, посмотрев на Голлуэйя. – У нас тоже есть права на нее. И некоторая информация… Мой взгляд переключился на Голлуэйя, который неодобрительно махал рукой. – Какого рода информация? – осведомился Джексон. Голлуэй полез во внутренний карман пиджака и достал конверт. Теперь мы все стояли на ногах, кроме Элис, которая хлопала в ладоши вместе с Оливией, со слезами на глазах. Адвокат Эбботов передал Джексону конверт. – Итак, теперь я действительно настаиваю на уходе, – заявил он своим клиентам. – В ближайшие два дня все будет выяснено в установленном законом порядке. Джеральд помог Элис подняться на ноги. – Пока, милая, – сказала Элис Оливии. – Скоро увидимся. – Пока-пока, – ответила Оливия и запела своим тоненьким голосочком: – Пока-пока, пока-пока… – Она прелесть, – сказала мне Элис с болезненной жалостью в глазах. Она хотела было добавить что-то еще, но муж осторожно приобнял ее за плечи и повел к выходу. Я закрыл за ними дверь, пока Джексон вскрывал конверт. – Что там? – спросил я, с трудом расслышав собственные слова за шумом крови в ушах. – Повестка. На пятницу. – Он поднял на меня глаза. – Они подали запрос о предоставлении им полной опеки над Оливией. – На основании чего? – спросил я. – Какова причина? Но, конечно, я уже знал ответ на этот вопрос. У Эбботов было достаточно оснований, и если они еще не знали об этом, то скоро узнают. Я снова и снова крутил конверт из генетической лаборатории в руках, адрес то появлялся, то исчезал с каждым оборотом. Рядом со мной, в центре кровати, спала Оливия. Я соорудил вокруг трехмесячной малышки щит из подушек, чтобы ее оградить, все еще опасаясь, что она может скатиться. Я сидел рядом и наблюдал, как она спит. Как дыхание поднимает и опускает грудь, как пульсирует вена на ее шее. «Моя ли кровь текла в ее венах?» Медленно, чтобы не разбудить ее, я вскрыл конверт. Внутри лежали результаты теста на отцовство, которые поставят все точки над i. Покажут вероятность того, изменится ли моя жизнь навсегда, или я передам ребенка компетентным органам и все вернется в прежнее русло? Но тихий голос внутри меня подсказывал, что моя жизнь и так полностью изменилась, – со стопроцентной вероятностью – и неважно, что скажет тест. Дрожащими руками я развернул листок и пробежался взглядом по рядам цифр, которые ни о чем не говорили мне. Значение имел лишь результат в конце. Вероятность отцовства 0 %. Только что с меня спал груз ответственности. На восемнадцать лет и больше. Моя жизнь могла продолжаться так же, как и прежде. По плану. Юридическая школа, должность помощника судьи, федеральный прокурор, окружной прокурор… Я ожидал, что испытаю облегчение. Но оно так и не пришло. Я вздрогнул от воспоминаний. Реальность напоминала кошмар, продолжение которого откладывалось в течение десяти месяцев, а теперь возобновился вновь. Джексон покачал головой и посмотрел на Оливию. Мой взгляд последовал за ним. К моей маленькой девочке. Зачем нужен какой-то клочок бумажки, который будет диктовать мне, что я должен чувствовать своим сердцем? В моей чертовой душе? Оливия подняла глаза на меня из-за кучи кубиков на полу и улыбнулась. – Пока-пока! Действие второе