– В смысле? – О, нет, это вышло случайно, – ответила я. – Мы ударились лбами. Он крайне неуклюж. Сойер поднял подбородок и сделал шаг назад. – Скажи ему, чтобы в следующий раз был осторожней. Я кивнула. – Да, я передам. Ладно… пока. Я выскользнула в пустой коридор, где единственными звуками были мое сбившееся дыхание и шум крови в ушах. Глава 13. Сойер – Твою мать, я чуть не поцеловал ее. Самоконтроль практически ускользнул от меня, но Дарлин была так красива и полна жизни и света, что кто, черт возьми, посмеет винить меня в этом? Она словно мощный ураган, способный молниеносно притягивать к себе людей, и я оказался одним из них. Мне хотелось целовать ее, прикасаться к ней и рассказывать ей обо всем. «Я рассказал ей о маме». Прошло много лет. И пусть я не хотел видеть, как эта история оседает тенью на Дарлин, но почувствовал себя легче. Моей матери больше нет, но вместо того чтобы снова и снова прокручивать ужасные воспоминания в голове, словно плохую песню на повторе, она будто ненадолго ожила. Я хотел поцеловать Дарлин и за это. Когда она стояла на пороге моей квартиры, приподняв подбородок, удержаться было практически невозможно. Пока я не увидел синяк у нее на лбу. Гнев от того, что какой-то неосторожный засранец причинил ей боль, пусть даже случайно, хлынул из меня. Но я обрадовался, когда гнев вырвал меня из этой ситуации, напомнил мне, что я не могу начинать с ней отношения. Не сейчас. Я был так близок к завершению. Оставалось несколько недель, и я закончу юридическую школу и сдам экзамен на адвоката. «Может, тогда?» Может, если не буду опускать голову и работать на износ, то на другой стороне меня будет ждать эта красивая, яркая женщина. Я чувствовал себя эгоистом, думая об этом. Я пошел в ванну и долго стоял под ледяным душем. Забыв об учебе, остаток дня я провел с Оливией, уделяя ей каждую минуту своего времени, как и всегда по субботам. Мы читали книги, ели и смотрели «Улицу Сезам». И как обычно, когда передача подходила к концу, она просила еще и еще: – Элмо? – Ты хочешь еще Элмо? – переспросил я и начал щекотать ее, пока она не завизжала. Меня беспокоило, когда она слишком много сидела перед телевизором, но устоять перед ее детскими просьбами и широко раскрытыми голубыми глазами не мог. Оливия росла умной девочкой, и я любил подмечать, как она, словно чемпионка, день за днем преодолевает очередной рубеж своего развития. «Через полтора месяца нам предстоит пройти самый важный рубеж». Я попросил Джексона, выступающего в качестве моего адвоката, составить петицию о добровольном признании отцовства. Как только пройдет год после ухода Молли, я смогу подать прошение, чтобы мое имя вписали в свидетельство о рождении Оливии. – Она должна была сделать это перед тем, как отдавать ее мне, – проворчал я, наблюдая за тем, как моя дочь смотрит на Элмо. Но вместо обычного раздражения, которое постоянно преследовало меня от этих мыслей, я почти с удивлением обнаружил, что нахожусь в хорошем расположении духа. С появлением Дарлин в моей жизни все казалось таким простым… – Успокойся, Хаас. Иди и прими еще один холодный душ. Около шести я убирал посуду в раковину после ужина с Оливией, когда в дверь постучали. Сердце затрепыхалось от одной мысли о том, что это могла быть Дарлин, которая на этот раз решила поделиться пирогом с курицей или любым другим блюдом. Я открыл дверь, за которой стояли Джексон и его мама Генриетта. – Сойер, дружище, – поприветствовал Джексон. На нем был темный пиджак и черные брюки. Мы пожали друг другу руки, и он притянул меня к себе, слегка приобняв. – Ты готов? – К чему? – Я подошел, чтобы обнять его маму. – Здравствуйте, Генриетта. Вы отдаете его мне? Потому что я тоже его не хочу. Генриетта Смит выглядела, как более молодая версия Тони Моррисон: грузная, с седеющими дредами до плеч. Она всегда одевалась в просторные, шелковые вещи и носила крупные украшения, с которыми Оливия обожала играть. Она засмеялась и, взяв мое лицо в руки, поцеловала в щеку. – Привет, мой мальчик. Как ты поживаешь? Выглядишь уставшим. – Все в порядке, – сказал я, отстраняясь от ее объятий с небольшой болью в сердце. После смерти мамы, постоянных путешествий брата черт знает где и переезда отца в Айдахо к новой семье, Генриетта и Джексон стали для меня самыми близкими людьми. – Что вы здесь делаете? – спросил я, закрывая за ними дверь. Оливия подпрыгивала и вопила на стульчике, протягивая руки. Генриетта подняла ее, крепко прижав к себе, а Оливия тут же потянулась к массивному ожерелью на шее. – Это, – начал Джексон, – вторжение. Одевайся, мы едем развлекаться. – Он поднял руки и лунной походкой Майкла Джексона проследовал в гостиную. – Танцевать. – Повтори. Джексон указал одним пальцем на потолок. – Милашка Дарлин дома? – Без понятия. Кажется, она была на репетиции до пяти, так что может быть дома… Эй, куда ты? Джексон резко развернулся и вышел за дверь. Я взглянул на Генриетту, которая тепло улыбалась вместе с Оливией, и побежал за Джексоном. Я догнал его в тот момент, когда он стучал в дверь Дарлин. Он дернул руками, чтобы поправить рукава пиджака, и пригладил короткие волосы, которые и так лежали идеально. – Что ты делаешь? – прошипел я. – Я же сказал, – сказал Джекс. – Это вторжение. Ты сейчас вне игры, и какой из меня друг, если я… Приве-е-ет, – с удивлением протянул Джексон, когда открылась дверь. Облако из аромата маргариток, мыла и тепла выплыло вместе с Дарлин. Она только что вышла из душа и была завернута в шелковый халат. Ее темные, влажные волосы локонами рассыпались по плечам. Блестящие голубые глаза смотрели на нас с Джексоном и сияли. Она скрестила руки с усмешкой на губах и прислонилась к дверному косяку. – Если вы пришли продать набор энциклопедий, то опоздали. Джексон разразился смехом, откинув голову назад. Я закатил глаза. – Прости за это, но… – Ты, должно быть, милашка Дарлин, – перебил меня друг, протягивая руку. – Джексон Смит. Дарлин приветливо улыбнулась и, бросив на меня озорной взгляд, пожала руку Джексона. – Приятно познакомиться, Джексон. Сойер так много о тебе рассказывал. – Правда? Какое совпадение. Сойер мне тоже о тебе много чего рассказывал. Я бросил на своего друга угрожающий взгляд, но он полностью проигнорировал меня. – Одна из многих вещей, о которых мне поведал мистер Хаас, это то, что ты танцуешь. Поэтому я здесь, чтобы пригласить тебя на танцы. Дарлин опустила руки. – Серьезно? Боже мой, да, пожалуйста. Я переехала всего несколько недель назад и никого не знаю. Умираю от желания сходить куда-нибудь. Джексон строго посмотрел на меня, ударив меня в грудь. – Ты слышал? Красивая женщина, что живет прямо над тобой, ничего не знает о городе, и ты даже не удосужился показать ей его? Кровь прилила к моему лицу, и от смущения заплетался язык. – Я… я не… – Мы всей компанией собираемся в кафе «Дю Норд» на Маркет-стрит. Ты была там? – Никогда о нем не слышала. – Это винтажный бар с небольшим танцполом, – сказал Джексон. – Танцы в стиле свинг входят в твой репертуар? – Это было давно, но да, – ответила Дарлин с широкой улыбкой на лице. Джексон хлопнул в ладоши.