– Уверен? Твои плечи выглядят так, словно растут из ушей. – Я привык к этому. – Ты можешь привыкнуть ко множеству вещей, но это не значит, что они полезны для тебя. Я колебался. Уже десять месяцев ко мне не прикасались руки красивой девушки. «Это плохо. Или чертовски хорошо, что тоже плохо». – Разве ты не устала от массажей за день? На лице Дарлин появилась победная улыбка. – Думаю, мне хватит сил на еще один. У меня болят плечи от одного взгляда на тебя. Пять минут, а потом я оставлю тебя в покое. Не говоря ни слова, я выпрямился на стуле, пока Дарлин вставала позади меня. Я чувствовал ее всю вдоль и поперек. Находился в мягком облаке из ароматов ее геля для душа и теплой кожи, которые окутывали меня. А легкие надавливания на плечи посылали маленькие толчки прямо в мой пах. «Вот видишь? Плохая идея». Затем пальцы Дарлин надавили на плечи с невыносимой болью, и последние разумные мысли вылетели из моей головы. Небольшой стон облегчения вырвался из меня благодаря ее ловким пальцам. – Черт тебя побери! – прошептала Дарлин. – У тебя узел на узле в мышцах. За несколько недель работы я еще не встречала никого столь напряженного. Я пробормотал что-то невнятное. Все слова в голове превратились в кашу. Руки Дарлин были безжалостны, и я закрыл глаза, ощущая, как расслабляются мышцы и накатывает сонливость. – Ты хочешь, чтобы я отключился? – Тебе следовало бы лечь, тогда я бы смогла работать еще эффективнее. – А если я просто свалюсь со стула, считается? Дарлин засмеялась и погрузила пальцы в мои волосы, массируя кожу головы и посылая мурашки вдоль позвоночника. Я чувствовал себя пьяным. – Дарлин, – сказал я, опуская подбородок. – Ты невероятно хороша. – Спасибо. Ее маленькие ручки оказались сильнее, чем я ожидал, и она скользнула ими вниз по моим плечам, надавливая в районе солнечного сплетения. Тугие узлы ослаблялись, и по мере того, как облегчение захлестывало меня, дремлющие потребности, в которых я себе отказывал, начали просыпаться под ее руками. Кровь прилила; и когда мышцы расслабились, мои руки сжались, чтобы не потянуться к ней. Воздух между нами казался плотным и заряженным, и я знал, что Дарлин тоже это ощущает. Ее руки замерли. Я почувствовал, как она напряглась. – Дарлин, – прохрипел я, возбудившись. – Я должна идти. – Ее голос был едва ли слышен. Она сжала мои плечи напоследок и двинулась к двери. Я медленно встал, – словно зверь, вышедший после спячки на яркий свет, – чтобы открыть ей дверь, но она уже была там. – Тебе следует поспать, – сказала она. – Мне завтра рано вставать на работу, потом идти на репетицию. Спасибо, что выслушал мои новости. Ты замечательный сосед, Сойер. Спокойно ночи. А затем ураган, которым являлась Дарлин, унесся из моего дома столь же стремительно, как и ворвался. И я остался один. Глава 12. Дарлин Я практически бегом поднялась в свою студию и заперла дверь, как будто могла отгородиться от своих чувств и ноющего желания по ту сторону. Ко мне на массаж в «Серенити» приходили клиенты-мужчины, порой слишком привлекательные, и это ничего не значило. Просто часть работы. Я никогда не чувствовала себя подобным образом. Я прислонилась спиной к двери и посмотрела на свои руки. Они были теплыми и все еще чувствовали твердые мышцы Сойера, невероятную мягкость волос, горячую кожу под футболкой. Я хотела сорвать с него эту футболку, прикоснуться к его коже, а потом… – Нет-нет-нет. Ты постоянно так делаешь, – прошипела я. Я постоянно позволяла физическому влечению тянуть меня на дно, моментально забывая про свою работу над собой, и терялась в прикосновениях мужчины, в удовольствии, во внимании, которое говорило, что меня хотят. С Сойером все казалось в сотни раз опаснее – он не походил на других парней, с которыми я обычно встречалась. Он был студентом юридического факультета, с блестящей карьерой впереди и маленькой дочкой. Я закрыла глаза. «Это плохо. Очень плохо». Только это совсем не казалось мне чем-то плохим. – Скоро покажется, если он узнает, куда ты ходишь три раза в неделю, – сказала я вслух. На меня словно вылили ведро ледяной воды, которая потушила приятное тепло, смывая воспоминания о его коже под моими ладонями. Слезы собрались в уголках глаз, но я смахнула их, приводя себя в чувство. * * * В течение следующих двух недель жизнь протекала по одному и тому же сценарию: работа в спа, собрания АН, репетиции. На танцах меня поставили в пару с парнем по имени Райан Деннинг, который, судя по всему, прошел отбор благодаря тому, что выглядел чертовски сексуально в танцевальных шортах с голым торсом. Горячий, но до смешного неуклюжий. Я проводила большую часть репетиций, уворачиваясь от его сокрушительных ног и незаметно поправляя его неверные позиции и движения. – Прости за это, – сказал однажды Райан, после того как оступился, больно ударив меня своей головой. – Паула моя кузина, и вот я здесь. Я не профессионал, уж точно. «Я, как ни странно, была права». Я потерла лоб, на котором уже образовалась шишка, и попыталась улыбнуться. – Ничего страшного. Шоу должно продолжаться, верно? Райан оказался не единственным. Почти вся группа была едва ли профессиональной – я чувствовала себя так, словно присоединилась к школьному кружку танцев, где любили экспериментировать. Грег, режиссер, слишком напыщенно описывал свое «видение», но помимо этого и листовок на фонарных столбах, больше нигде не давал рекламу. Но я исправно посещала каждую репетицию и выкладывалась на полную, несмотря на то, что другие танцоры – особенно три девушки – почти не разговаривали со мной. Ведущая танцовщица, Анна-Мария, даже не смотрела в мою сторону, лишь изредка бросала косые оценивающие взгляды. А после окончания репетиции все всегда отправлялись выпить без меня. – Дарлин, – услышала я однажды шепот за спиной. – Звучит, как официантка из дешевой забегаловки на заправке. Я быстрым шагом покинула зал, преследуемая ехидным хихиканьем. * * * Субботним утром я проснулась на рассвете. Рабочий график оставил свой отпечаток, и теперь у меня не получалось спать долго. Из-за аномальной жары на улице в студии было ужасно душно. Я лежала на диване в нижнем белье, наблюдая, как восходящее солнце заливает небо полупрозрачным светом. Рядом на столике остывал кофе, пока я гадала, что же, черт возьми, мне делать дальше. Я не пропустила ни одного собрания анонимных наркоманов. Пусть и не участвовала в разговорах так часто, как того хотел Макс. Но чувствовала себя так, будто снова и снова читаю надгробную речь по кому-то, кто уже давно умер. А мне не хотелось воскрешать зависимую себя. Та девушка ушла, и я не хотела, чтобы она возвращалась. Я много трудилась: мои руки и спина отваливались после каждого тяжелого рабочего дня, а после репетиций становилось еще хуже. Я все делала правильно. Но внутри меня сидела иная боль. Пустота. С маленького диванчика я наблюдала за восходом солнца, вспоминая свое любимое стихотворение Сильвии Плат «Серенада простушки». Я не любила читать: большие тексты не могли удержать мое внимание. Мне нравились песни. Лирика. Стихи. Творчество, где писатель, имея бесконечный запас слов, выбирает лишь несколько. Я была той самой простушкой. Лежа на диване в это утро, я закрыла глаза, заставив весь мир исчезнуть. «Две недели прошло, как я не видела Сойера». – Я создала тебя в своих мечтах, – прошептала я строки стихотворения. Руки попытались вспомнить теплоту его кожи, заскользили по моим бедрам, задевая края нижнего белья. Меня прошибло электрическим разрядом, и я спрыгнула с дивана. – Нет, это жульничество. Я сжала кулаки, сделав несколько глубоких вдохов. У меня никогда не получалось остудить разгоряченную кровь. Единственное лекарство – разжечь огонь страсти внутри себя со всей силой, подпитывать его, пока он не сгорит дотла. Но до репетиции, где я смогла бы перенаправить энергию в танец, оставалось еще несколько часов. Я надела зеленые с белыми полосками по краям шорты для бега, белую футболку, гольфы и кроссовки. Схватила телефон с наушниками, бутылку с водой и отправилась на улицу.