Демон Виолы начал царапаться, впиваясь своими острыми рожками в её виски, и Виоле пришлось подавить стон. Игнорирование являлось самым быстрым способом привлечь внимание Нарциссизма, и когда вниманием этого демона обделяли... о, святые небеса. За этим следовали неприятности. Всегда. Виола не хотела, чтобы вторая её половинка вылезла в разгар этого душераздирающего события, пробуждая всю её сущность. – Нет никаких записей, – послышался тихий, нежный голос рядом с ней. Виола резко развернулась. Она не слышала, чтобы к ней кто-то подошёл, но сейчас рядом с ней стояла высокая, стройная девушка с длинными, белокурыми волосами, которая выглядела хрупкой... испуганной. В её тёмных глазах плескалась боль... столько боли, которую вряд ли мог вынести один человек. Девушка посмотрела на Мэддокса, и по её бледной щеке скатилась слеза. Виола думала, что встретилась со всеми жителями дома, но эту девушку она видела впервые. А та была укутана в одеяло, ткань которого тесно обхватывала её грудную клетку. В костяшках пальцев не было ни кровинки. – Ты говорила с ним? С Торином? Подбородок девушки так сильно дрожал, что она не могла ничего произнести и просто покачала головой. – Тогда откуда ты знаешь о записях? А ещё лучше... кто ты? Полилось больше слёз. Должно быть, они жгли кожу, потому что оставляли после себя красные дорожки на щеках. – Я... я Легион. – Такой тихий, тихий шёпот. Легион. Да, точно. Демон, который заключил сделку с дьяволом, который даровал ей человеческое тело. Сделку, которую она проиграла и вынуждена была вернуться в ад, где её подвергали самым страшным пыткам, насиловали, избивали, передавали по кругу и ещё больше издевались. Виола посмотрела на девушку. Вгляделась в неё по-настоящему, тем способом, которым могла это сделать. Сквозь кожу, кости, прямо в душу. Легион умирала. Вообще-то, какая-то часть девушки уже умерла. Её воля к жизни была уничтожена. Легион была похожа на хрупкий листок, раскачивающийся на ветке, и следующего порыва ветра хватило бы, чтобы сорвать его и отправить в свободный полёт. По природе своего рождения, Виола могла стать этим ветром. Всё, что ей требовалось сделать, это протянуть руку, обхватить запястье Легион и притянуть её ближе. Обычно, не так легко и просто. Тем не менее, готовность создавала большую разницу. Глубокий вдох, и от Легион ничего бы не осталось. Она перестала бы существовать на всех уровнях. Возможно, Виола смотрела слишком долго или слишком пристально, потому что Легион начала дрожать, переступая с ноги на ногу, а затем, когда этого стало недостаточно, отступила назад. – Я не сделаю тебе больно, – сказала Виола. Легион остановилась, как будто Виола закричала. Бедная, сломленная девушка. Разбитая китайская фарфоровая кукла. Она ещё плотнее притянула одеяло, пытаясь завернуться в него и спрятаться. – Люциен. – Облегчение Аньи после появления хранителя Смерти ощутимо заполнило комнату. Виола обернулась, наблюдая, как низшая богиня бросилась в объятия своего мужчины. Он притянул её к себе с непреклонной силой. Их любовь была осязаема. И снова у Виолы заныло в груди. Как же она хотела этого. Хотела так сильно, что убила бы, только бы получить желаемое. Но, естественно, этого она никогда не получит. Виола обречена любить себя, и только себя. Все в комнате замерли, ожидая услышать, что воин скажет, настолько напряжённые, что их тела готовы были сорваться с места. Покрытый шрамами воин посмотрел на них, открыл рот и закрыл его. – Просто скажи это, – приказал Мэддокс. Он поднялся на ноги, проверил обойму в одной из своих пушек. – Скажи, что ты узнал. Поджав губы, Люциен начал заново осматривать комнату. На этот раз его взгляд остановился на Легион, которая храбро придвинулась к Виоле. – Легион, милая, – сказал он тоном таким нежным, которым мог разговаривать с ребёнком, который заперся в шкафу, боясь монстра, ожидающего его под кроватью, – поднимись в свою комнату. Это не для тебя. Хорошо? После того, как все повернулись к Легион, она поникла под таким вниманием, развернулась и убежала прочь. Прошло несколько мучительных ударов сердца, прежде чем Мэддокс сломался. – Расскажи мне. Сейчас же. Люциен ещё крепче прижал к себе Анью. – Гален не пытался скрыться. Он знал, что я последую за ним, поэтому поджидал меня. Эшлин с ним не было, – добавил он, когда Мэддокс открыл рот, чтобы что-то произнести. – Гален сказал, что я не долго смогу его преследовать, что я нашёл его лишь потому, что он позволил это сделать. И он оказался прав. Позже я пытался, но не смог. Прости. – Расскажи мне! – Мэддокс спрятал пистолет и достал два ножа. Один из них он сжимал за лезвие, а не за рукоять, и на его ладони уже был глубокий порез. Мэддокс, казалось, не замечал, как капала кровь. – Покончим с этим. Жёсткий кивок. Люциен выглядел так, словно каждое слово давалось ему с трудом и причиняло боль. – Гален сказал, что она в безопасности... пока. Он отправит видео, доказывающее это. Гален сказал... сказал... если мы хотим вернуть Эшлин живой, то взамен должны отдать Легион. Виола не была уверена, что кто-либо ещё услышал вздох и быстрые шаги за разрушенной стеной, но она услышала. И она знала, что Легион не поднялась в свою комнату. Она прокралась обратно и подслушивала. Однако, теперь она уже на пути к своей комнате и ищет убежище в её стенах. Воины начали спор. Слова сыпались между ними с автоматной очередью. – Где он хочет встретиться? Когда? – спросил Мэддокс. – В Риме. В Храме Неназываемых. Завтра. В полночь, – ответил Люциен. – Перенеси меня туда. Сейчас же, – сказал Мэддокс. – Будь благоразумным, – произнёс Страйдер. – Это типичные ублюдки, и если они на его стороне... – Мне плевать! Пойду по вашим головам. Мне плевать на всех, кроме моих женщины и детей. И ты перенесёшь меня туда, я выслежу Галена, а когда доберусь до него, то убью. Слышишь меня? Перенеси меня на тот остров. У тебя на это пять секунд, иначе я за себя не ручаюсь, и тогда никто в этом мире или другом не сможет помочь смертным, вставшим на моём пути. Решив не дожидаться ответа Люциена, Виола выскользнула из комнаты. Этого никто не заметил, что ещё раз задело её Нарциссизм. – Будь хорошей девочкой, – сказала Виола второй половинке себя, – и я покажу, какая ты миленькая. Демон прыгал вверх и вниз в её голове. "Когда?" "Скоро." "Сейчас", – захныкал демон. "Скоро." "Сейчас", – послышалось требование. "Никогда." "Скоро?" – Ещё одно хныканье. "Скоро. У тебя слишком большие запросы." Виола последовала за духовным следом Легион – Люциен не единственный владел таким талантом – и переместилась в её комнату. Девушка расхаживала по помещению, её волосы дико развивались позади неё. Она не оставила одеяло, а ещё сильнее прижала его к себе. – Я не могу, не могу, не могу. Я не могу уйти. Не могу отправиться к нему. – Легион, – нежно произнесла Виола. Да, ей было не по себе от чувств других людей, но она заглянула в душу этой сломленной куклы и хотела помочь. Как странно. Когда-то Виола питалась душами, их энергией. Она осушала их, уничтожала. Однако, однажды она взяла не ту душу не в то время – единственное ужасное воспоминание, которое ей удалось сохранить – и обнаружила себя запертой в Тартаре. Затем, конечно, её соединили с Нарциссизмом, и единственная душа, которой она могла питаться, стала её собственной. Как и часть тела бессмертных, душа Виолы восстанавливалась, и девушка продолжала ею кормиться. Но душа никогда не восстанавливалась полностью, потому что Виола никогда, по сути, не прекращала есть. Из-за отсутствия лучшей альтернативы. Поэтому, в основном, Виола была человеком и духовным каннибалом, и никогда не интересовалась другими. "Зачем она снова сюда пришла? Она должна уйти." Легион посмотрела на неё тёмными глазами, полными слёз и ноги Виолы приросли к месту. – Я не могу. Не могу этого сделать. Он захочет прикоснуться ко мне. Причинить мне боль. Я... не могу. Легион помчалась в ванную, согнулась над унитазом и её вырвало. Виола, наконец, смогла шевелить ногами, но не ушла из комнаты. Она зашла в ванную, придержала волосы девушки, и поняла, что ту на самом-то деле и не вырвало. Просто было нечем. Бедняжка, должно быть она неделями не ела приличной еды. Казалось, бесконечное страдание длилось часами. Между рвотными позывами Легион рыдала. А когда переставала плакать, её начинало так трясти, что был слышен стук зубов. Никто не подошёл к двери её спальни, и Виола решила, что Повелители предпочли не отдавать девушку за освобождение Эшлин. К счастью, в конце концов, нервный срыв Легион иссяк. Она сгорбилась над унитазом и больше не смогла выдавить из себя и слезинки. Виола отступила, но эти красные, опухшие глаза следили за ней. "Мне действительно пора уходить", – подумала Виола. Она пробыла в комнате слишком долго, чтобы вернулось внутреннее беспокойство. – Я скажу воинам, что ты в затруднительном положении, ладно? – Мэддокс, возможно, попытается убить её за подобные усилия, но Нарциссизму необходимо внимание, и не важно какое. – Я не могу уйти, не могу уйти, – шептала Легион. – Он был здесь, я почувствовала его, поняла, что он здесь, но не могла выдавить и звука, не могла выдать своё присутствие, не могла даже закричать, хотя мне хотелось кричать, и кричать, и кричать. Я спряталась под кроватью. Я должна была закричать, должна была закричать. Слова Легион были насыщены чувством вины – эмоцией, с которой Виола отказывалась связываться. – Да, понятно... гм, удачи тебе с этим. Приятно было познакомиться и всё такое. – Виола сделала шаг, затем ещё один, пятясь к выходу. Она не заводила дружбу. Никогда. Ни с кем. Особенно, не со сломленными китайскими куклами, которые требуют слишком много времени и усилий. Глаза Легион не успели высохнуть от слёз, как начался новый поток. – Но я не могу оставить с ним Эшлин. – Легион всхлипнула. – Она такая милая, и детки... однажды она позволила мне почувствовать, как они толкаются. Она в любой день может родить. Ей нужно вернуться домой. Мэддоксу нужно, чтобы она вернулась домой. Что мне делать? Виола так сильно хотела достать свой телефон, задать вопрос в блоге и дальше следить за последующим потоком советов, но также сильно, как она хотела покинуть эту комнату, она хотела остаться в крепости. При всех своих недостатках Повелители не пытались навредить ей. Не заставляли смотреть в зеркало, и они крайне обожали её. Ну, ладно, возможно последнее и не было правдой, а всего лишь заслугой демона Виолы. Но ничто не является ложью, если вы в это верите. Поэтому, да, Повелители её обожали. – Думаю, ты должна, гм, следовать велению своего сердца? – О, дерьмо. Полный отстой. Девушка не знала, чего хотело её сердце, поэтому и спрашивала совета. – Что бы ты сделала? – спросила Легион.