Виола предположила, что могла сочинить милую речь о том, что всегда готова помочь другим. Парни внизу, вероятно, предпочли бы это. Вот только проблема в том, что ложь кому-то, за исключением себя, создавала неприятности, а Виола ненавидела неприятности. – Я бы спасла себя, и не важно, что пришлось бы пожертвовать теми, кто меня окружает. Хотя, я всегда только о себе и заботилась, поэтому... – Виола пожала плечами. – Решать тебе. Кого ты любишь больше? Себя или тех, кто тебя принял? Глава 19 Обнажённый и прикованный к валуну Кейн стиснул зубы от унизительного положения. Миньонам не потребовалось много времени, чтобы поймать его, когда он дал дёру. Невинный маленький избранник Кейна оказался хуже всех: он вырывал ахилловы сухожилия и издевался над ним. А теперь каждый из толпы, сменяя друг друга, пытался урвать то, что Кейн отказывался отдавать. Он не отдаст им то, что они хотели. Не сделает этого. Но сколько ещё он мог выносить мучения? Давление росло, и было таким сильным, что причиняло боль. "Ты мог справиться с подобным раньше." Кейн мог пережить эти мучения. "Дыши. Просто дыши." Он зажмурился. В его венах плавилась кровь. Всё это время в голове Кейна смеялся его демон. Смеялся, наслаждаясь происходящим бедствием. Кейн подумал о существующей вероятности того, что выживание не является верным курсом действий, а унижение плавно преобразуется в гнев. Он никогда не испытывал симпатии к своему демона, но сейчас просто ненавидел это существо каждой клеточкой своей сущности. Кейн хотел освободиться от него, а это подразумевало за собой необходимость смерти. Он хотел наказать Бедствие за то, что тот получает удовольствие от его страдания, не обращая внимания на судьбу, которая в итоге постигнет его. И это произойдёт. О, да. Кейн накажет демона, и не важно, на что ему придётся пойти для достижения этой цели. * * * Парис прижал Сиенну к стене, наклонился и приблизился к её лицу. Её дыхание стало прерывистым, глаза были дикими, а зрачки расширились от паники. Разврат, получающий удовольствие от этого прикосновения их тел, уже молил о большем. Парис игнорировал его, пытаясь настолько далеко держать свои мысли от темы секса, насколько это возможно. Сиенна была слишком расстроенной для того, чтобы заходить дальше. – Тебе необходимо спрятаться, – отрывисто произнесла она. – Я попытаюсь отвлечь их на себя. Хорошо? Да? Но тебе действительно необходимо где-нибудь спрятаться. Парис обхватил её подбородок и заставил поднять на себя взгляд, а не осматриваться вокруг в поисках безопасного укрытия. Да уж, как будто он когда-нибудь спрячется от врага и оставит женщину сражаться вместо себя. – Что происходит? Детка, поговори со мной. – Парис понимал, что Сиенна не испытывает к нему сильные эмоции, – по крайней мере, так было раньше, – но, опять же, и он никогда прежде не называл женщину своей деткой, а только дорогой или милой – подобными бессмысленными словами, не выражающими и нотки привязанности. Она приоткрыла пухлые губки, вздохнула и недоумённо заморгала. – Детка, – прошептала Сиенна, и Парис понял, что ей это понравилось. В её голосе слышались нотки благоговения. Внезапно её спокойствие сменилось паникой. – Тени. Они стремительно пробираются сквозь стены и кормятся нами. Всеми нами. Даже горгульи спрятались. Теней слишком много. Они накроют тебя, станут всем, что ты сможешь видеть, всем, что сможешь понимать, и они съедят тебя. Материальные тени с жаждой плоти. Парис подумал о том, что обойдя всевозможные уголки небес, он никогда не слышал о подобном создании. Однако, Уильям, похоже, знал об этих существах, так как пробормотал: – Вот дерьмо. Хреново. Именно этого я и боялся. Парис встретил его обеспокоенный взгляд. – Что мне нужно сделать? – Просто оставайся на месте. – С мрачным лицом воин вытащил из наплечных ножен клинок и разрезал руку от локтя до ладони. Мгновенно потекла тёмно-красная кровь. Уильям сократил расстояние между ним и Парисом с Сиенной, наклонился к полу и очертил вокруг пары кровавый круг. – Не выходите за границы круга, поняли? Оба оставайтесь на месте. Ослушаетесь меня и пожалеете об этом. Не дожидаясь ответа, Уильям устремился ко входу в комнату бессмертной женщины и брызнул кровью на невидимый щит, разделяющий их. Женщина была слишком занята царапаньем стены, чтобы заметить это. Прежде чем Уильяму удалось добраться до входа во вторую комнату, его рана закрылась, и пришлось снова делать порез. Он провёл кровавую линию по второму щиту. Ему не удалось добраться до третьей комнаты. Как и предсказала Сиенна, сквозь стены прорвались тени. В мгновение ока стало темно и воздух, казалось, пропитался чёрным густым маслом. Весь замок задребезжал и содрогнулся. Повсюду эхом раздавались крики – яростные звуки боли и мучений. Тьма внутри Париса откликнулась на этот призыв, практически замурлыкала, как делал Разврат при физическом контакте, наслаждаясь каждой ужасающей ноткой, желая выбраться наружу, освободиться. Желая также причинять всем вокруг боль. Парис был готов рвануть в бой, выйти из круга, который начертил Уильям и драться с тенями, чёрт, даже драться с Уильямом, когда Сиенна задрожала рядом с ним. Он ещё сильнее прижался к ней. "Я должен защищать её", – подумал он. Именно поэтому он был здесь. Из-за неё. Чтобы быть с ней. Убедиться в её безопасности. Сиенна опять задрожала, на этот раз сильнее. Парис не знал, что происходило позади него, вокруг, и сколько это продлится, а Сиенна знала, и это её пугало. И воин понял, что даже, несмотря на это, она собиралась защищать его. Она хотела, чтобы он спрятался. Он, а не она. На самом деле, его воинскую сущность это задело, но и приводило в восторг беспокойство Сиенны о нём. Её заботило его благополучие. "Я хочу её", – произнёс Разврат и, естественно, снова замурлыкал. "Как и я." И Парис собирался попробовать Сиенну на вкус. В конечном итоге, здесь и сейчас всё так и будет, и будь прокляты обстоятельства. Сиенна была слишком взволнована сексуальным контактом? Вряд ли. Ей необходимо отвлечься, и нет ничего лучше желания. Парис снова обхватил её за подбородок, удерживая на месте, наслаждаясь шёлковым теплом её кожи, утончённостью костей. – Детка, сосредоточься на моём голосе. Можешь это сделать? Отрывистый кивок. Парис желал иметь возможность видеть её и отметить, вернулся ли цвет на её нежные щёчки. Он прошептал в её ухо: – Ты такая нежная. Я не ощущал никогда ничего нежнее. А твой запах меня опьяняет. Я ничего не могу с собой поделать и лишь думаю, как ты ещё слаще между своих ножек. Дыхание Сиенны стало прерывистым. Она положила руки на грудь Париса и начала поглаживать. – Когда я скользну пальцами глубоко в тебя, ты будешь очень влажной и готовой для меня, детка? Я буду смаковать тебя, выпью до последней капельки твой мёд, а ты будешь молить о большем. "Даа, – простонал Разврат. – Пожааалуйста." – Парис, – выдохнула Сиенна. Просьба о большем? Именно это демон услышал в её дрожащем голосе. Парис обнаружил, что наклонился ещё ниже. Остальной мир был позабыт, когда он уткнулся носом в её волосы и вдохнул их аромат – дикие цветы и кокос. В нынешнее время эта смесь была чем-то редким, раскрываясь только ночью. О, чёрт, да. Это аромат её сексуального возбуждения. Разврату это понравилось, даже слишком. Он начал испускать собственный аромат. Это сочетание составило самый дивный, окутывающий Париса букет. Дивный... и мучительный. В мгновение ока все инстинкты Париса вернулись к жизни, и он был более чем воспламенён, более чем готов, отчаянно желая войти в эту женщину и достичь освобождения. Всё, что ему требовалось сделать – это стянуть с них обоих штаны и развести её ноги. Парис бы глубоко и мощно вошёл в Сиенну, а она была бы горячей, влажной и очень тугой вокруг него. Острые маленькие ноготочки через футболку вонзились в его кожу, словно желая удержать на месте. Парис чувствовал тепло Сиенны – пульсирующее, просачивающееся в него, смешивающееся с его теплом и устремляющееся прямо к члену. Воин испытывал невыносимую боль. Ещё до того, как понял это, Парис сдвинулся, коленом раздвинул ноги Сиенны и прижался эрекцией к её женской сущности. Привет, сладкие муки. Или он сейчас совершит самую большую ошибку в своей жизни или самый лучший поступок. Они подходили друг другу как кусочки пазла. Парис медленно потёрся о Сиенну, чтобы подразнить и помучить их обоих. Наслаждение росло наряду с давлением. Да, ему определённо стоило взять её раньше. Демон Париса был готов вырваться наружу. Из-за окружающих их криков Парис не слышал реакцию Сиенны на его действия, поэтому нежно прижал ладонь к её горлу. Ничто не могло остановить его от желания ощущать её стоны, вибрации от которых оказались чертовски потрясающими. – Парис. – Сиенна прижалась губами к его уху. Определённо, чтобы не произнести мольбу, но и не предупреждение. – Ты не можешь желать меня. Он вращал своими бёдрами: прижимаясь к ней, отступая, снова прижимаясь. – А что тогда это? – Призыв к единственной годной для этого женщины в комнате. Эти слова были как пощёчина. Капризная, внутренняя тьма Париса ответила с агрессией, рвала и метала, требуя, чтобы воин наказал обидчика. Парис подавил желание и рявкнул: – По твоему, парень вроде меня может испытывать желание только к тому, что доступно? – Там, в комнате, ты не хотел меня. Так, быть может, это наказание. – В голосе Сиенны сквозил гнев. Наказание? Парис машинально сжал руки в кулаки. Его гнев перекликался с гневом Сиенны. Печально, но она ещё не закончила. – Поверь мне, сейчас я понимаю всё намного лучше, чем когда-либо. Возможно, ты пришёл не для того, чтобы освободить меня, а чтобы ранить так, как я однажды ранила тебя. Парис не доверял Сиенне, не мог этого сделать, и не важно, насколько сильно он хотел обратного и как сильно себя уговаривал об этом. И сейчас воин понял, что она тоже не могла и не станет доверять ему. По крайней мере, не полностью. Он подозревал, что подобное произойдёт. Раньше это не беспокоило его сильно, но не теперь. Парис презирал это множество препятствий между ними: одежду, условия, сомнения и переживания. – Я не похожа на женщин, к которым ты привык, – продолжила Сиенна. – Я знаю это. Знаю, что не симпатичная. – Ты права; ты просто великолепна. – И у меня дурацкие губы, – выдохнула она.