затылок; область между затылком и макушкой; лоб; глаза; нос; щеки; губы; подбородок; все лицо — с благодарностью к тому, как глаза, нос и уши направляют и информируют вас в течение всего дня; макушку. Направив заботливое внимание на каждую часть, снова положите руку на сердце и выразите любовь ко всему телу. Сделайте несколько глубоких, спокойных вдохов/выдохов и, когда будете готовы, откройте глаза. Мама у меня в голове Эта практика помогла Эми осознать, что она ведет себя так, будто у нее в голове сидит ее мама со всей критикой и недовольством, и избавиться от нее никак не получается. — Я вдруг поняла, сколько у меня накопилось ненависти к себе — почти к каждой части тела. У меня слишком большие ступни, ноги очень короткие и толстые; ужасные бедра, сплошь покрытые целлюлитом; просто гигантский и слишком широкий зад; обвисший живот, спасти который может только пластическая операция; и после двух детей грудь тоже придется уменьшить. Можно подумать, что все это должно вогнать меня в депрессию. На самом деле нет. Я изменила отношение к себе. Никогда не переставала ценить то, что мое тело делает каждый день, — бегает за детьми, обнимает их, заботится, носит их на руках, утешает, возит в школу, на спорт, детские праздники. Мое тело столько всего делает, оно сильное и выносливое. А я видела только то, что я не супермодель. — Совершенно верно. У многих в голове сидит критика наших матерей и отцов, и мы сами вторим ей. Такое облегчение — обнаружить это и прекратить. — Но что я могу сделать, когда вижу, как молодые девушки занимаются бегом, и мечтаю быть такой, как они? И начинаю винить себя за свою фигуру? У этих девушек нет растяжек и обвисшей кожи после родов, им не нужно есть за двоих, как мне во время беременности. Иногда я смотрю на других мам в школе или на занятиях и ненавижу себя. Я просто жирная свинья. И Софи будет такой же, как я. Жаль, что я раньше не знала про блинчики со шпинатом, — заметила она с сарказмом. — Ничего не могу поделать. Постоянно сравниваю себя с другими и каждый раз проигрываю. — Как и большинство матерей, — согласилась я. — Наше тело часто меняется после родов и кормления. Недавно я читала статью, которая меня вдохновила. Ее написал ученый и переводчик Тханиссаро Бхиккху2. Он утверждает, что мы впитываем мнения других людей и утопаем в сравнениях. Мы смотрим на свое тело как на объект и думаем, что должны выглядеть так, как показано в журналах, хотя все это даже не реальность и вообще невозможно для простых смертных. Джил Солоуэй, сценарист и режиссер телесериала «Очевидное», призналась в интервью New York Times: «Мы так боимся критики, что боимся жить»3. Попробуйте следующее упражнение, когда чувствуете, что ненавидите свое тело. Например, когда смотрите на себя в зеркало или в витрину магазина, видите свою фотографию или молодую, стройную, сексуальную девушку (или парня) и начинаете сравнивать и завидовать. РЕФЛЕКСИЯ. «Взгляните на себя по-новому» Найдите минутку, чтобы сделать паузу, остановиться, даже если вы работаете. Сосредоточьтесь на своих предположениях. Вы считаете, что ценность тела измеряется внешней красотой и внешним видом? Если да, проявите к себе сопереживание, вы не одиноки. Как родитель, можете ли вы сделать так называемый когнитивный рефрейминг, то есть заявить, что ваша сила и ценность не во внешности, а в способности воспитывать и поддерживать детей? Красота хрупка и временна. Сколько бы мы ни сдерживали признаки старения, они неизбежны. Сосредоточьтесь на субъективных физических ощущениях — тепло, покалывания, вдохи и выдохи. Обратите внимание на то хорошее, что может сделать ваше тело, как оно заботится о вашем ребенке/детях изо дня в день. Подумайте, как оно заботится о других людях. Представьте, что ваше тело — инструмент доброты и щедрости. Морщины, целлюлит, обвисшие части никак не мешают вам быть хорошим человеком, не умаляют вашей ценности. Попробуйте ориентироваться не на воображаемое мнение других людей и их осуждение, а на текущий момент, на ваши ощущения здесь и сейчас. Чем быстрее вы прекратите прислушиваться к чужому мнению, тем свободнее себя почувствуете. Непрожитые жизни родителей Когда мы встретились с Лайонелом и Кирой, их сын Тирон был еще младенцем и плохо спал по ночам. С тех пор у него проявилась небольшая задержка в развитии, поскольку он родился раньше срока, но благодаря лечению и поддержке, которую оказывала его родителям местная клиника, к пяти годам чувствовал себя замечательно, хорошо занимался в садике, болтал без умолку и учился читать. Сейчас ему семь, и его мама с папой столкнулись с новой проблемой: он уже в том возрасте, когда можно тренироваться в Младшей лиге по бейсболу, но он не может бегать так же быстро, как другие дети. У мальчика плохая координация, поэтому ему редко удается поймать мяч. — Ему просто нравится быть в команде, играть, и он обожает форму. Ему важно чувствовать себя частью группы, — говорит его папа с грустью. — Других детей у нас нет, и ему бывает одиноко. Так плохо, что члены команды смеются над ним из-за медлительности. Лайонел опечален. — Он мечтает играть в Главной лиге. Только об этом и говорит. Когда он приходит домой из школы, Кира слышит шум и беготню в его комнате. Пару дней назад там раздался такой грохот, что она побежала проверить, все ли у него в порядке. «Мама, я только что украл базу[10], я успел!» Он был на седьмом небе. При этом сын сбил лампу, но так счастливо улыбался, кто Кира не стала его ругать. Но мечты сталкиваются с реальностью, и все это плохо выглядит — вот почему я пришел. Не знаю, как на это реагировать. У детей в таком возрасте игра тянется бесконечно, да и очками не похвастаешься, потому что никто из них пока не может сделать страйк. Я пораньше ухожу с работы, чтобы успеть на игру. Для него важно, чтобы я был там, и я посещаю игры так часто, как позволяет работа. Одна игра была особенно сложной. Наш тренер замечательный человек, он любит детей, любит бейсбол, и для него очень важны спортивный дух, умение ладить друг с другом, работать вместе как команда. Но у тренера команды противников был другой подход — выиграть любой ценой. Они шли на ничью. Один удар, и команда Тирона выиграла бы, потому что уже темнело. Тренер другой коман­ды по­смотрел на наш состав. Уже было два аута, и он подумал, что Тирон — легкая добыча. И вот этот мерзавец решил намеренно выставить против него самого сильного игрока. Все базы заняты. Тирон готовился отбивать. Ему бросили мяч слишком высоко, он махнул битой вслепую и промазал. Первый страйк. Затем мяч бросили слишком низко. Он все равно ударил — второй страйк. «Не спеши, смотри на мяч, дождись хорошего паса», — посоветовал его тренер. Третий бросок, Тирон не отбил, и судья объявил страйк. Все, игра окончена. Сын рыдал. Он просто был убит горем. Я никогда не видел его таким удрученным. Его товарищи по команде ворчали и косо на него смотрели. Тренер спокойно отнесся к произошедшему, но я был в ярости. Я хотел прибить тренера другой команды, поколотить его до смерти, обругать страшными словами: «Как ты мог такое сделать? Как мог так обойтись с моим ребенком?» У меня пар шел из ушей. Кира с трудом меня успокоила. Самое страшное, что я не такой отец, каким хотел быть. Я был в бешенстве, и на короткий, но ужасный момент превратился в собственного отца. Вместо того чтобы сказать «Все хорошо, сынок, ты старался как мог», я наорал на него: «Нужно смотреть на этот чертов мяч, быть внимательным! Нужно больше стараться!» Потом я клялся, что никогда не буду себя так вести. И мне ужасно стыдно, — Лайонел закрывает лицо руками. — Я не мог заснуть в ту ночь. И с тех пор хожу как в воду опущенный. — Как вы осмыслили свое детство? Какие выводы сделали? — спросила я. — Мы не говорили о моем детстве, когда пришли к вам несколько лет назад. Все времени не было. Мы сосредоточились на нашем браке, на том, чтобы помочь Тирону спать по ночам. Я был младшим из семи детей, самым маленьким и слабым, и отец никогда не давал мне забыть об этом. Он и старшие братья постоянно придирались ко мне, били. Все они были здоровенными, под два метра. Они играли в баскетбол, хоккей, футбол. Я не мог соперничать с ними. Я любил бейсбол, был маленьким и быстрым. Это стало моим спасением. Я надеялся получить стипендию в колледже, но так разнервничался, когда проходил отбор. Взял биту, и знаете, что произошло? Я не смог отбить, три раза. И вот опять, — Лайонел покачал головой. — Отец посмотрел на меня с отвращением. Назвал неудачником, слабаком. Я так и не простил его за это. И у меня чуть сердце не остановилось, когда Тирон не смог отбить. Я снова почувствовал этот стыд, как в дет­стве. Он так изменился в лице. Просто не мог смотреть, как он страдает. Не знаю, что произошло; я потерял контроль. И превратился в своего отца. Никогда не думал, что такое возможно, никогда! — Посмотрим, что это значит для вас и вашего сына. И обсудим, как залатать трещину в отношениях. О чем вы думали в тот момент? — У меня были мечты на его счет. Я надеялся, что он будет спортсменом, которым я не смог стать. Что он сделает хоум-ран[11] или поймает мяч в решающую минуту и станет звездой. Я, конечно, понимал, что вряд ли ему это удастся, но мне так хотелось, чтобы у него все получалось просто и легко. Разве я слишком много прошу? Да, наверное, у меня были планы насчет бейсбола. — Мы хотим, чтобы нашим детям легко жилось. Но так редко случается, — сказала я. — И у всех есть мечты и планы относительно детей. — Мой отец был злым человеком. Но он никогда не убегал от проблем. Он научил нас выживать. У него, конечно, была склонность к садизму, этого нельзя отрицать. После работы он любил приходить домой, доставать мелочь из кармана и бросать на пол. «Деритесь за нее», — кричал он, а потом хохотал, пока мы вырывали друг у друга монетки. Иногда до крови. Как петушиные бои. Мы превращались в животных. А он сидел, попивал свое пиво и хохотал, хохотал. Мне бы очень пригодился совет, док. Что сделать, чтобы не прибить того тренера? И не унизить своего ребенка? И не угодить в тюрьму за тяжкие телесные повреждения? — Был такой швейцарский психиатр Карл Юнг, и он сказал: «Самое тяжелое бремя, которое несут дети, — непрожитая жизнь своих родителей». Что не прожито в вашей жизни? — спросила я. — Что произошло, когда вы увидели, как расстроился сын? Это спровоцировало у вас определенную реакцию? — Да, да. Совершенно верно. Я надеялся, что он будет тем, кем не смог стать я. И его жизнь окажется такой яркой, что без темных очков не обойтись. И он сделает то, чего не удалось мне. Но оказалось, что он такой же ущербный мальчишка со своими проблемами. Никакая он не звезда. А я строил такие планы. Просто гранди­озные. — Понимаю. Почти все родители сталкиваются с этим. Я называю это темной стороной родительства. Это сложно. Мы немного помолчали. — Если вы готовы, давайте попробуем немного поразмышлять, а потом я научу вас практике, которая поможет справиться с подобными ситуациями. РЕФЛЕКСИЯ. «О чем вы мечтаете?» Если вы похожи на большинство родителей, наверняка вам знакомы щемящая тоска, боль, печаль, опустошенность. Обратите внимание на свои ощущения в эти моменты. Устройтесь поудобнее, ухватитесь за якорь — ваше дыхание, окружающие звуки, физические ощущения или точки соприкосновения. Направьте на себя доброту и заботу. Добавьте утешительное прикосновение, если вам нужно дополнительное ободрение. Какие планы у вас были на ребенка? Вы мечтали, что сын будет звездой Главной лиги бейсбола? А дочь — прима-балериной? Вы мечтаете, что ребенок получит олимпийское золото? Или Пулитцеровскую премию по журналистике? Станет успешным предпринимателем? Технологическим гением? Кинозвездой? Талантливым режиссером? Потрясающим ученым, который соз­даст лекарство от рака? Не сдерживайтесь. Все мы фантазируем, кем могли бы стать наши малыши. Не ругайте себя. Дети редко воплощают наши мечты. Запишите, о чем вы мечтаете для своего ребенка, необязательно это кому-то показывать. Заботливо, с добротой и нежностью, снимите розовые очки.