Давайте кое-что проясним. Прежде всего: Алекс не решил, куда поступать. Но суета вокруг этого решения не облегчит ему задачу. Он получает всевозможные сигналы о разных ошибках, якобы совершенных им и его отцом, и о непризнании его увлечения и компетентности в этой сфере. Он хотел бы стать механиком или инженером. Он пока не знает, и никому не следует думать, что его путь предрешен. Подростки, у которых есть четкий план на жизнь, встречаются крайне редко. Алекса нужно поддержать в его истинном увлечении и помочь найти подходящий колледж. Ему нравится работать руками, он соображает в механике, у него хорошее визуально-пространственное воображение (неслучайно его отец с такими же способностями стал хирургом), и он любознателен. Он найдет свой путь. Родителям нужно игнорировать давление со стороны окружения, которое внушает им, что их сын каким-то образом не соответствует и, следовательно, с ними тоже что-то не так. Родители испытывают невообразимое давление общества, требующего, чтобы их дети были выдающимися во многих областях. Если послушать разговоры у кассы продуктового магазина, покажется, что вы попали в параллельную вселенную, где все дети невероятно умны и сверхъестественно талантливы. Самое странное здесь то, что я знаю многих детей, кого тут обсуждают. Одни – друзья моих сыновей, других я наблюдаю у себя в кабинете, третьи – просто соседские дети. Большинство из них смышленые, некоторые особенно выделяются. У них, безусловно, есть способности, интересы и увлечения. Но есть и значительные проблемы. Один или двое могут оказаться в Карнеги-холле; остальные, скорее всего, так и будут играть на гитаре у себя в комнате. Они гораздо чаще выступают в самодеятельных группах, чем на большой сцене, и лишь лучшим из них повезет сыграть в местном театре. Это не оскорбление. Мне нравится думать об этом как о мудрости, накопленной за тридцать с лишним лет общения с детьми. Это целая жизнь. И все же многие родители считают, что их ребенок не такой как все, особенный, умнее, талантливее других. Что означает, что они, создатели этих необыкновенных детей, тоже особенные, умнее и талантливее. Поэт Халиль Джебран писал: «Ваши дети – не ваши дети»[127]. Мы заблуждаемся, когда думаем, что наше воспитание – единственный двигатель развития ребенка. У каждого ребенка свой набор интересов, способностей и черт характера. Он вырастет таким, каким ему суждено, независимо от того, один у него репетитор или два, ездит ли он в математический лагерь или в компьютерный, занимается ли дважды в неделю или ежедневно. Я не говорю, что нет смысла предоставлять детям дополнительные возможности. Напротив, я прошу вас задуматься о том, какие именно возможности вы предоставляете, насколько они отвечают природным особенностям вашего ребенка и что мотивирует вас. Главное – природа. Я прошу вас сделать это, не обращая внимания на давление со стороны вашего окружения, которое заставляет вас сомневаться, достаточно ли старается ваш ребенок, достаточно ли стараетесь вы и достаточно ли вы вообще соответствуете. Для того чтобы противостоять давлению окружения, нужна смелость. Так было, когда мы были подростками, и так продолжается до сих пор, когда мы уже достигли среднего возраста. Давлению окружающих тяжело сопротивляться, потому что, когда мы идем вместе со своей группой, нам комфортно, а когда выступаем против нее, чувствуем отчужденность. Страх отторжения очень силен для большинства людей, и он заставляет постоянно копаться в себе, а зачастую и принимать неверные решения в воспитании ребенка. Неприемлемо настаивать еще на одном дополнительном курсе подготовки к выпускному тесту, если у вашей дочери мигрень и боли в животе перед школой, только по той причине, что, помимо повышения своего среднего балла, она защищает ваш статус матери, воспитавшей «одаренного» ребенка. Это не значит, что мы не вправе испытывать гордость из-за достижений наших детей. Часто мы тратим много времени, сил и денег, помогая им развивать свои навыки. Но решающее слово – за ними. Их достижения – не наши. Поэтому важно иметь собственные интересы и достижения, чтобы не присасываться к ребенку, как пиявка. Если вы вращаетесь в кругу, где достижения сводятся почти исключительно к успеху в учебе или спорте, постарайтесь мыслить шире. Конечно, мы гордимся детьми, когда они хорошо учатся, попадают на доску почета, приносят домой призы и грамоты. Отпразднуйте эти достижения вместе с ними. Но у каждого ребенка есть область, в которой он наиболее талантлив. Наша важнейшая задача – найти эти области. На рабочем месте ценятся честность, спокойный характер, умение ладить с людьми, точно считывать социальную среду, мыслить нестандартно и придумывать новые подходы. Хотя окружение может считать, что это «мягкие» навыки (soft skills) и что без диплома престижного колледжа ваш ребенок окажется в невыгодном положении, следует осознавать реальность: престижный диплом неважен без творческих способностей, умения сотрудничать, добросовестности и навыков общения, потому что ребенок не будет оптимально подготовлен к требованиям современной эпохи. Наконец, вы будете снова и снова просить своих подростков противостоять давлению сверстников. Вы хотите, чтобы они держались подальше от пьяных приятелей за рулем, говорили «нет» сексу, если они не готовы, отказывались от легкодоступных наркотиков и не совершали множества других рискованных поступков, которые представляют реальную угрозу их здоровью и благополучию. Но не меньше мы должны требовать и от себя. Активно сопротивляйтесь системе, где позволено задавать слишком много домашних заданий, где состязательность ценится выше сотрудничества, где ребенку приходится недосыпать, а выбор занятий зависит исключительно от того, насколько они способны улучшить шансы на поступление. Покажите своему ребенку, что ценности нужно отстаивать не словом, а делом. И подобно тому, как вы говорите своему подростку, что есть много детей, не употребляющих наркотики или не занимающихся случайным сексом, я говорю вам: есть много родителей, которые так же обеспокоены, разочарованы этой системой и стремятся ее изменить. Найдите их и начните потихоньку оказывать собственное давление. Стиль воспитания – это наследственное? «Не могу поверить, что я говорю как моя мама!» Раньше я думала, что мы наследуем стиль воспитания от своих родителей и что большинство из нас воспитывает своих детей почти так же, как воспитывали их самих. Есть целый корпус исследований так называемой теории привязанности, подтверждающих, что если у вас была тесная связь с матерью, то и у вашего ребенка, скорее всего, будет тесная связь и с вами, и с другими членами семьи. У детей вырабатывается привязанность, когда родители демонстрируют тепло, поддержку, стабильность и сопереживают своим детям. В таких обстоятельствах дети чувствуют себя уверенно, входя в большой мир, и знают, что у них есть надежное убежище от невзгод. Привязанные к семье дети воспринимают себя позитивно, и их любят окружающие. Другие, менее умелые родители формируют ненадежную связь со своими детьми. Они слишком тревожились, были недоступны, не умели настроиться на волну ребенка или слишком раздражались, и у них не получилось обеспечить надежное убежище. В результате ребенок не умеет формировать здоровые отношения и чувствовать себя достойным любви. Излишне говорить, что у детей с ненадежной связью с родителями меньше шансов воспринимать себя позитивно и налаживать отношения с другими людьми. Такая классификация – довольно точный и простой подход к воспитанию детей. Она предполагает, что мы, скорее всего, станем родителями более или менее того же типа, что и наши собственные. И всеобщее прозрение «не могу поверить, что я говорю как моя мама» стало предсказуемым продолжением каждой конкретной истории. Теория привязанности по-прежнему играет очень важную роль в том, как психологи понимают принципы формирования отношений во внешнем мире и то, как мы воспринимаем себя внутренне. Однако это уже не статическая, а скорее динамическая система классификации. Наши отношения с родителями в раннем возрасте действительно оставляют глубокий, часто неизгладимый след, отражаясь на нас во взрослой жизни. Но есть и другие факторы, влияющие на это, и их великое множество. С детьми, не имеющими прочной связи с родителями, происходит нечто позитивное, и они превращаются в детей с прочной связью. Они умны и талантливы, и какой-то надежный взрослый человек берет их под свое крыло и обеспечивает тепло, покой и поддержку, которых им не хватало. С детьми, имевшими прочную связь с родителями, напротив, происходит что-то плохое, и они утрачивают внутреннюю уверенность. Стоит ребенку в жизни пережить потрясение – серьезно заболеть, столкнуться в раннем возрасте со смертью кого-то из родителей или с финансовым крахом семьи, – и траектория этого ребенка может измениться. Да, наш стиль воспитания значительно влияет на детей, но есть и многие другие факторы. Это больно осознавать, поскольку это означает, что наши дети могут подвергаться такому риску, который мы даже не в состоянии предвидеть. С другой стороны, это также означает, что нет ничего постоянного и мы можем изменить свой стиль воспитания независимо от собственного детского опыта. Моя подруга, замечательная мать, любящая и строгая, выглядит для постороннего глаза так, будто она унаследовала ген правильного воспитания. Хотя они с мужем оба учились в самых престижных вузах, я никогда не видела, чтобы кто-то из них чрезмерно заставлял детей что-то делать или контролировал школьные задания. Нельзя сказать, что она не держит высокую планку для своих двоих детей. Но они заметно отличаются друг от друга, и поэтому планка для каждого в значительной степени соответствует его темпераменту, интересам и возможностям. Вместо престижных школ (которых в ее районе много) она выбрала такие, где меньше давление, больше проектной работы и уделяется внимание развитию «ребенка в целом». Ее дети прекрасно развивались, и, хотя их интересы часто не совпадали с ее собственными, она всегда была полна энтузиазма, пусть иногда и сбивалась с толку. В течение многих лет я приводила ее в качестве примера, как надо воспитывать детей, и обращалась к ней за советом, когда нужно было принять трудное родительское решение. Я думала, что она унаследовала способность быть хорошей матерью от собственной мамы. Как и в большинстве случаев дружбы между мамочками, мы говорили в основном о наших детях, мужьях и работе. Когда дети подросли и у нас появилось чуть больше свободного времени, мы больше узнали о жизни друг друга до появления у нас детей. Однажды за чашкой кофе она сказала мне: «Моя мама никогда не давала мне понять, что ценит или одобряет меня как личность, отдельную от ее собственных надежд и мечтаний, связанных со мной. Вместо того чтобы гордиться моими с трудом завоеванными достижениями, она, казалось, гораздо больше интересовалась, какое уважение снискала среди подруг. Я подозреваю, это потому, что ее собственный пример для подражания – чрезвычайно строгая мать, проявлявшая любовь в зависимости от ее поведения». Я в изумлении раскрыла рот. Одна из лучших мам, каких я знала, воспитывалась не столь же компетентной, а плохо настроенной на своего ребенка мамой, которая, в свою очередь, шла по стопам собственной, оставлявшей желать лучшего. Мои представления о наследственности воспитания были и подтверждены, и опровергнуты одновременно. «Но ты так тонко чувствуешь своих детей. Как тебе удалось все изменить?» Вдумчиво (за что я всегда ее ценила) она ответила: «Очень легко стать пленником своего прошлого, если мы не примем сознательного решения измениться». Нет, она не психолог. Но она умеет размышлять и анализировать свои мысли и чувства и была полна решимости не воспроизводить отношения, принесшие ей так мало пользы. Если «волшебные пули» воспитания – это тепло, поддержка, стабильность и чуткость, то что же делать, если, подобно моей подруге, вы выросли не в такой среде? Возможно, ваши родители часто ссорились, или мама находилась в депрессии, или отец был алкоголиком. Как вы разовьете в себе навыки, естественным образом прививаемые людям из более здоровых семей? Это вообще возможно? Ответ – твердое и обнадеживающее «да». Мы не рождаемся готовыми к употреблению продуктами. Мы всегда способны на более глубокое понимание и перемены. Мы можем научиться быть теплее, эмоционально стабильнее, давать больше поддержки и лучше настраиваться на детей, независимо от того, как воспитывали нас самих. Это непростая задача, но, если у вас получится, это будет иметь огромную отдачу. У всех нас случаются дни, когда все эмоциональные ресурсы в нашем распоряжении, и дни, когда мы чувствуем себя вымотанными; мы не только родители, но и люди. Родители несовершенны и не должны стремиться к этому. Стремление к совершенству обязательно заканчивается разочарованием и часто депрессией. Однако мы хотим быть хорошими родителями, насколько это возможно, и мы не хотим, чтобы наша собственная история определяла наши родительские навыки или решения. Это означает, что необходимо провести инвентаризацию как положительных, так и отрицательных сторон вашего стиля воспитания. Вы не предаете своих родителей, когда долго и тщательно размышляете об их сильных и слабых сторонах. Мне понадобились годы, чтобы позволить себе критически задуматься о собственной матери. Она стала вдовой в сорок два года; как я могла винить ее в чем-то? Но я поняла, что в процессе размышлений о том, как меня воспитывали, я фактически делала то, чего хотела бы моя мать больше всего: сама становилась лучшей матерью. Я постоянно слышу от родителей, что они хотят, чтобы их дети жили «лучше», чем они. Иногда речь идет о деньгах или статусе. Но для большинства из нас дело не в том, чтобы наши дети зарабатывали больше нас. Мы хотим, чтобы они просто были лучше – как люди, граждане, родители. Поэтому предположите, что ваши родители благословили бы ваши усилия, и объективно взгляните на их родительские навыки. Затем сквозь ту же призму проанализируйте собственные. Запишите свои мысли. Определите одну или две вещи, которые, по вашему мнению, больше всего компрометируют ваш стиль воспитания. Тревога? Депрессия? Проблемы в браке? Проблемы с душевной близостью? Легко выходите из себя? Трудно считывать эмоции близких? Записав их, вы преодолеете отрицание, справитесь с проекцией и начнете думать о том, какие изменения необходимо внести. Три условия перемен: самоанализ, эмпатия и гибкость Вы уже записали то, что, по вашему мнению, с наибольшей вероятностью будет вам мешать в решении сложных вопросов. Теперь запишите конкретные проблемы воспитания, большие или маленькие, которые вам кажутся наиболее сложными: позволить маленькому ребенку самостоятельно принимать решения («нельзя носить полоски и горошек вместе»); просить подростка быть более «дружелюбным», потому что вы боитесь, что его не будут любить в классе; не заходить в его комнату несколько дней, если дверь заперта, даже если вы очень беспокоитесь о том, чем он там занимается; настаивать на том, чтобы он учился усерднее, потому что вы боитесь, что его оценки не позволят ему выбрать вуз, который вы считаете критически важным для его будущего. Отложите эти два списка в сторону: вы вернетесь к ним позже. Осмысление собственной жизни – это задача длиной в жизнь. Ее невозможно выполнить до конца, потому что в жизни есть приливы и отливы, и перемены неизбежны. То, что когда-то казалось терпимым (например, надутые губы и «я ненавижу тебя» из уст трехлетнего ребенка), может стать неприемлемым десятилетие спустя, когда ваш двенадцатилетний ребенок смотрит вам прямо в глаза и выплевывает те же слова. Чтобы воспитывать детей, мы сами должны постоянно расти и развиваться. Есть три вещи, имеющие решающее значение для нашей способности адаптироваться и расти вместе с ребенком. Первая – это самоанализ, то есть глубокое понимание своей истории и себя самого. Вторая – это умение настроиться на чужое состояние, или эмпатия. И наконец, третья – гибкость, самый лучший навык в воспитании детей. Я пишу о самоанализе, эмпатии и гибкости так, как будто это отдельные категории, но на самом деле они больше похожи на треножник, чем на список. И для достижения максимальной эффективности все они подпитывают друг друга. Самоанализ Важность самоанализа – это тема, красной нитью проходящая через всю книгу. Как психолог, я обучена помогать людям обращаться внутрь себя и размышлять над тем, какие обстоятельства и чувства руководят их образом мыслей и поведением. Совет, начертанный на храме Аполлона в Дельфах, гласил: «Познай самого себя». Есть причина, почему саморефлексия – столь позитивный и важный аспект человеческого развития. Без нее мы не в состоянии сделать выбор: вместо наших собственных взвешенных решений нами движут непонятные или даже неизвестные силы. Только «переварив» свой жизненный опыт, мы способны уверенно делать выбор в отношениях с детьми, партнерами, друзьями и другими людьми. Саморефлексия, или самоанализ, – не просто пристальное разглядывание. Это непростая задача – взять наш жизненный опыт и чувства, обработать их и интегрировать в четкую и последовательную историю нашей жизни. Чтобы помочь своим детям понять их жизнь, вы должны быть в состоянии разобраться в собственной. Вернитесь к своим спискам. Как выстроить более глубокую, более значимую историю своей жизни, которая прольет свет на самые сложные для вас проблемы с воспитанием детей и на ваши навыки преодоления трудностей, которые не слишком успешны? Для начала в течение небольшого времени поразмыслите над тем, что вошло в ваши списки. Большинство из нас очень много думает над вопросами воспитания, иногда до посинения обсуждая их с супругами и друзьями. Конечно, общение с друзьями и партнерами может быть чрезвычайно полезным, но отойдите немного от своей зависимости от других и обратитесь внутрь себя, чтобы консолидировать собственные воспоминания и чувства. Многим помогает ведение дневника. Это дает возможность выразить свои мысли наедине с собой и еще раз их обдумать в процессе перечитывания того, что вы написали. Например, вы пишете что-то вроде: «Я знаю, что слишком тревожусь и давлю на ребенка из-за учебы. Но что, если она отстанет и упустит все возможности? Я не хочу видеть, как дети всех моих друзей поедут в лучшие вузы, а моя дочь будет учиться в каком-то богом забытом университете». Это хорошее начало. Вы определили трудную проблему воспитания: как лучше всего вмешиваться в учебу ребенка. И вы знаете о своих недостатках, мешающих оптимальному воспитанию (тревога, уязвимость к давлению со стороны окружения). Теперь ваша задача – выяснить, можете ли вы найти, что именно в вашей собственной истории делает этот вопрос таким насущным и трудным. Были ли ожидания ваших родителей относительно вас завышены или занижены по сравнению с вашими способностями? Интересовались ли они вашим прогрессом в учебе или были равнодушны к нему? Что их больше заботило: ваша собственная оценка удачи или неудачи или то, что подумают другие? Заставляли ли они вас гордиться своим прогрессом или чувствовать стыд за свои ошибки? Трудно перечислить все варианты, так как у каждой семьи свои особенности, а у каждого читателя свои причины тревоги, депрессии или чувства неполноценности. Но такие упражнения, как медитация, ведение дневника, просмотр семейных фотографий или просто разговор с самим собой помогают решить наши внутренние проблемы, глубже понять себя и начать принимать более определенные и удачные решения в воспитании детей. Мы не можем освободиться от своего прошлого, но можем избавиться от его нежелательного вмешательства в наши отношения с детьми и в то, какой стиль воспитания мы выбираем. Быть родителем – это необычайная возможность переиграть свою жизнь заново. Мы снова находимся в отношениях «родитель – ребенок», но на этот раз карты у нас. Мы можем использовать лучшее из того, чему научились у своих родителей, и изменить неадекватные или вредоносные методы. На этот раз выбор за нами. Эмпатия Я долго придерживалась мнения (возможно, своеобразного), что если бы людям предложили выбрать, быть любимыми или быть понятыми, то большинство предпочло бы второе. Конечно, чаще всего мы хотим и того, и другого. Но если не быть любимым неприятно, то не быть понятым порой невыносимо. У нас есть острая потребность, чтобы наше внутреннее «я» видели, ценили, правильно понимали и принимали нас такими, какие мы есть. Мы вступаем в отношения по любви, но, если нас не понимают или, что еще хуже, понимают неправильно, отношения заканчиваются тем, что мы чувствуем себя бесконечно одинокими. Конечно, вы можете сказать, что любовь без взаимопонимания на самом деле вовсе не любовь. Но теперь, когда мы рассмотрели такие понятия, как отрицание, проекция и семейная история, вам уже ясно, что понимать любимого человека правильно и без искажений порой непросто. Я никогда не встречала родителя, который не любил бы своего ребенка и не желал бы ему только самого хорошего. Спросите любую группу родителей, чего они хотят для своих детей, когда те вырастут, и вы неизменно услышите: «Быть счастливыми». Как правило, мы считаем себя родителями, способными к эмпатии, и думаем, что эмпатическая связь с ребенком будет оказывать большое влияние на его развитие. И все же большинство детей, которых я наблюдаю, чувствуют, что их не понимают. Поэтому многие проблемы, с которыми мы сталкиваемся в настоящее время как родители, будут решаться или не решаться в зависимости от нашей способности точно настраиваться на ребенка. Поскольку мы социальные животные, у нас есть биологическая потребность в связи с другими людьми. Нейропсихиатр Дэниел Сигел называет это потребностью «чувствовать, что вас чувствуют» и считает, что она возникает в результате потребности во взаимосвязи нашего мозга[128]. По большей части эта связь осуществляется невербально; вспомните, как вы улыбались своему ребенку, когда он был младенцем, и он улыбался в ответ. Это называется резонанс – очень важный способ общения на протяжении всей нашей жизни. Вспомните глаза любимого человека, мамины руки, объятия ребенка. Сегодня родители научились разговаривать со своими детьми. Они обсуждают, спорят и объясняют бесконечно. Это, безусловно, большой прогресс по сравнению с тем, сколько наши родители разговаривали с нами, и здесь есть свои преимущества и недостатки. Но беседы с ребенком не гарантируют, что вы проявляете эмпатию или находитесь на одной волне с ним. Обычно дети чувствуют, что с ними говорят, но не слышат их. И их оценка часто точна. Связь с ребенком нельзя наладить пустой болтовней; она строится на точном понимании эмоций и точки зрения вашего ребенка. Здесь родители иногда сбиваются с пути. Они путают эмпатию с сочувствием, дискуссией или дружбой. Эмпатическая связь с ребенком, пожалуй, обладает наибольшими преимуществами в качестве способа общения и защитного фактора в его развитии. Она полезна для всего – от психического здоровья до успеваемости. Поскольку эмпатия – это тоже серебряная пуля, давайте остановимся на минутку и попытаемся понять ее суть. Эмпатия – это точное понимание внутренних переживаний другого человека. Она не имеет ничего общего с согласием или несогласием с этими переживаниями. В отличие от сочувствия, вы не делаете никаких предположений о том, что чувствует другой человек. Когда вы проявляете эмпатию к ребенку, вы переживаете его эмоцию вместе с ним. Если это для него положительный опыт, вы разделяете его энтузиазм и усиливаете его позитивные чувства. Если это его тревожит или беспокоит, вы успокаиваете его. Вторжение во внутреннюю жизнь другого человека – дело деликатное. Очевидно, в случае с нашими детьми мы обладаем большим преимуществом. Мы знаем их с рождения. Мы много практиковались, изучая значение их жестов, и, как правило, довольно легко читаем их сигналы: накручивание волос на палец означает «я устал», дрожащая губа – «я расстроен», постукивание ногой – «мне тревожно». Но здесь нужно быть осторожными. Они меняются. И мы тоже. Спуск с горки может пугать трехлетнего ребенка, и настроиться на него означает его утешить. Спустя полгода спуск с той же горки вызывает позитивное волнение, и вы можете отпраздновать с малышом его достижение. Все это время вы должны быть настроены на его невербальные сигналы, чтобы не рассказывать испуганному ребенку, что он справился на отлично, или не качать на руках вполне способного скатиться с горки ребенка, чтобы успокоить его. Эмпатию проще проявлять тогда, когда наши собственные родители тоже ее демонстрировали. На нас уже настраивались, и, как правило, мы тоже знаем, как настраиваться на других. Мы уже поняли, что самоанализ – это способ выяснить и устранить ущерб, нанесенный нашим прошлым. Но это и способ развить в себе способность к эмпатии. Сначала нужно разобраться, что нас радует и что вызывает разочарование. Это могут быть те же вещи, что радуют или разочаровывают наших детей. Безусловно, мы надеемся, что наши дети во взрослом возрасте будут ценить то же, что и мы: уважение, доброту и служение людям. Однако мы не можем ожидать, что они будут питать симпатию и антипатию к тем же вещам, что и мы, что у них будут те же предпочтения и способности. Наша задача – в том, чтобы воспитывать и направлять детей, а не воспроизводить самих себя. И не нужно к этому стремиться. Одно из самых удивительных чудес жизни – неповторимая уникальность каждого человека. Все трое моих сыновей ходили в одну и ту же местную государственную школу. В нашем районе это означало сложную учебную программу с высокими требованиями и узким пониманием успеха. Это пошло на пользу моему старшему мальчику, который был склонен к состязательности, чрезвычайно трудолюбив и показывал высокие результаты. Если он получал за контрольную отметку ниже «отлично», он был недоволен собой. Моя задача состояла в том, чтобы настроиться на его разочарование, не отговаривать его, а просто похлопать по спине и дать понять, что я рядом, если ему захочется поделиться. У него не было симптомов тревоги (например, болей в животе или головных болей), которые могли бы вызвать у меня беспокойство. Так что, поскольку я сама была отличницей, мне было легко сопереживать ему, когда он расстраивался из-за оценок. Среднего сына ни в коей мере не волновали его оценки. Благодаря природным способностям ему удавалось поддерживать высокий средний балл. Но он даже не знал, каков этот средний балл, пока не пришлось заполнять заявку в колледж, потому что не обращал внимания на цифры. Он был весь в творчестве и смотрел на вещи по-своему. Часто он комкал листок с тестом, как только получал его, и бросал в мусорную корзину, иногда – к огорчению учителя. Он никогда не понимал, почему это можно счесть неуважительным поступком; он всегда получал хорошие оценки, просто они его не интересовали. Сопереживать ему в плане учебы было немного сложнее, потому что пренебрежение оценками было мне чуждо. Однажды он пришел домой расстроенный: его оставили заниматься после уроков в наказание за то, что он в очередной раз швырнул свой тест в мусорную корзину. Мне пришлось проявить эмпатию совершенно другим способом, чем с его старшим братом. Полезной здесь оказалась просьба помочь мне увидеть мир его глазами. «Есть множество более интересных вещей, чем оценки. Я вижу удивительные вещи, которых другие дети не замечают. Оценки – это скучно». Вот и все. Самое замечательное в эмпатии – то, что она помогает не только нашим детям, но и нам тоже. Посмотрев на мир его глазами, я отчасти изменила и собственные взгляды на текущее положение дел в сфере образования. Наконец, младший сын был совершенно обычным учеником (ровно посередине класса). В нашем кругу с его нереалистичным стремлением к «превосходству во всем» это означало, что чувствовать себя комфортно в школе ему было чрезвычайно трудно. То, что его интересовало и хорошо у него получалось (то, что можно делать руками, например строительство или озеленение), не имело в старших классах никакого значения. К его чести, он рано понял, что если сосредоточится исключительно на учебе, то несколько ближайших лет ему придется несладко. Поэтому он нашел курсы в местном колледже, которые его заинтересовали, и с успехом прошел несколько из них. Вот как троечник превращается в хорошиста или отличника. Репетиторы не нужны, нужно просто помочь ребенку найти то, что его заинтересует. (Я не имею в виду, что надо отказаться вообще от любых репетиторов; просто я думаю, что к ним прибегают чрезмерно. Конечно, некоторым детям это помогает, но у гораздо большего числа детей вырабатывается чувство, что без постоянного контроля они не могут учиться.) Будучи отличницей и доктором наук, могла ли я искренне сопереживать ребенку, избравшему другой путь? Разумеется. Я решила разглядеть все, что было в нем хорошего, – в самом добром ребенке, какого мне доводилось встречать. И когда постоянное давление в школе из-за оценок приводило его в отчаяние, я прекрасно понимала его и находила в себе силы сопереживать его трудностям и делать акцент на его сильных сторонах. После нескольких неудачных попыток (весьма прискорбных ошибок с моей стороны) я больше никогда не заставляла его исправлять оценки. Он работал в меру своих способностей и был счастлив. Это уже хорошо. Больше чем хорошо. Потрясающе. Именно это я имею в виду под настройкой на своего ребенка с целью принимать лучшие решения по поводу давления в школе, учебы, сна, уроков и внеклассных мероприятий. Мои сыновья теперь выросли. Старший, как и следовало ожидать, поступил в очень сильный колледж. Средний сын учился в колледже, известном своим уклоном в область искусства, а младший – в политехническом. Все они довольны своими вузами. Чтобы помочь вашим детям сохранять оптимизм и энтузиазм и в итоге сделать правильный выбор колледжа, нужно следить за их взглядом и смотреть на мир с их точки зрения. Это требует непредвзятости и открытости. Нужно уметь слушать и осознавать свои непосредственные реакции, которые могут помешать нам внимательно слушать и ясно видеть. Это не означает, что у нас не должно быть собственной точки зрения или предпочтений. Но это означает, что мы можем не только делиться с детьми своими взглядами и жизненным опытом, но и чувствовать их, когда они пытаются разобраться в своей жизни. Эмпатия – это клей, которым скреплены наши самые важные отношения. Именно ее имел в виду Ети, когда, указав на лоб Эллиота, сказал: «Я буду вот здесь»[129]. Эмпатическая связь сильнее, чем расстояние или разлука. Благодаря ей, пока мы живы, мы всегда мысленно с нашими детьми, а дети всегда мысленно с нами, даже когда отправляются в неизведанный мир своей самостоятельной жизни. Гибкость Гибкость – это образ мыслей. Именно она позволяет нам выбрать лучший ответ из множества вариантов. Гибкость в воспитании детей не означает, что вы должны стать слабыми. Между потребностью ребенка в дисциплине и учетом обстоятельств и контекста при принятии решения существует тонкая грань. Но без гибкости вы вряд ли сумеете успешно воспитывать ребенка и, конечно, не будете сопереживать ему или анализировать собственные мысли и поступки. Отсутствие гибкости повышает вероятность того, что мы примем неудачное решение, потому что перешли в режим бездумной, безразличной, автоматической реакции «по умолчанию». Когда речь идет о наших детях, вряд ли это лучший способ принимать решения. На самом деле так вообще не надо принимать решения. Мэрилин хочет, чтобы ее младший сын Райан посещал ту же частную начальную школу, где учились две старшие дочери. Это уважаемая, ориентированная на глубокие знания школа, и обе старшие дочери Мэрилин прекрасно там себя чувствовали. Но активный мальчик возненавидел школу, как только переступил ее порог. В коридорах стояла тишина; заглянув в классы, он увидел, как дети тихо работают за партами. В его детском саду было шумно, дети бегали повсюду и громко болтали в классах. Когда директор привела его к себе в кабинет на собеседование, она велела не вставать со стула, а потом сделала замечание за то, что он трогал предметы у нее на столе. Вернувшись домой, Райан расплакался. «Я никогда не пойду туда. Я ненавижу эту школу. Ты не можешь меня заставить». Мэрилин обиделась на последнюю фразу и сердито ответила: «Ты всего лишь ребенок. Ты не понимаешь, что для тебя хорошо, а что нет. Ты пойдешь туда, куда я решу». Жестко, правда? Но Мэрилин не злая мать. Она не проявила эмпатии к сыну, но мы можем позволить себе проявить эмпатию к ней. Что произошло? Прежде всего, директор школы поговорила с Мэрилин после собеседования с Райаном и предположила: несмотря на то что обе ее дочери превосходно учились в этой школе, возможно, Райан пока не готов к строгости здешних порядков. Мэрилин была унижена, почувствовав себя «неэффективной» мамой. Будучи сдержанной по натуре, она была абсолютно довольна двумя своими спокойными девочками; но муж настаивал на третьем ребенке, надеясь, что родится сын. Когда появился Райан, муж был в восторге, но чувства Мэрилин были иными. То небольшое время, которое раньше она посвящала мужу, теперь занял Райан. С самого начала ее смущала кипучая активность сына. Будь то колики во младенчестве, два визита в отделение неотложной помощи до пятилетнего возраста из-за падений на детской площадке или то, что он постоянно шумел, мычал или напевал, даже когда играл один в своей комнате, – Райан был ей чужд. Она беспокоилась, что у него может быть СДВГ, хотя педиатр сказал, что он просто нормальный активный мальчик. Мэрилин не очень-то ему поверила. Он же никогда не видел, как Райан безумно скачет по дому, волоча за собой накидку из полотенца и крича во всю мощь своих легких: «Осторожно, берегитесь моих сверхспособностей!» С первого дня Мэрилин видела в Райане проблему, а комментарий директора школы только усилил это чувство. Вот пример того, почему самоанализ, эмпатия и гибкость связанные, а не отдельные, не зависящие друг от друга качества. Если бы Мэрилин была способна к самоанализу, она бы лучше осознавала и свое негодование по отношению к Райану, и стыд, от которого она защищалась, так часто злясь на него. В свою очередь, это помогло бы ей ощутить связь с Райаном и сопереживать его взгляду на школу как на холодную, неприветливую, «не для меня». Если бы она сумела увидеть школу его глазами, то могла бы подумать, что тут следует проявить гибкость, и школа, где ее девочки чувствовали себя комфортно, возможно, не подходит ее сыну. Вместо того чтобы расценивать это как недостаток Райана, она могла бы гордиться его способностью осознать, насколько эта школа не для него. Можно ли развить гибкость? Может быть, у некоторых людей просто жесткое мышление? Кроме того, разве детям не полезна последовательность? Ответ на все три вопроса: да. Но гибкость дает нам возможность осуществлять свободный выбор. Если вы всегда реагируете одинаково, то вы не хозяева положения; вы ведомы. В воспитании детей наступает момент, когда мы должны решить, сохранять ли статус-кво или, вооружившись новой информацией, выбрать другой курс. Нет сомнений, что наши дети живут в мире, который не просто не замечает их потребностей, но и наносит им ущерб. Множество исследований показывают, что из-за распространенной сегодня трактовки успеха истощаются силы небольшой части учеников с высокими академическими способностями и сокращается потенциал гораздо большей группы детей. С учетом этого факта наша неспособность действовать, требовать перемен и от учебных заведений, и от самих себя непростительна. Мы находимся на переломном этапе. Либо мы будем продолжать демонстрировать трусость, либо проявим инициативу, твердо решив, что наши дети заслуживают разумного детства, школ, для которых главное – удовольствие от учебы, сопереживающих родителей и защиты от излишеств культурной среды, где доминируют меркантильные ценности. Я знаю, что вы переживаете за своего ребенка. За то, что он или она останутся не у дел, не будут обладать качествами, необходимыми, чтобы выдержать конкуренцию, упустят возможности. Но нам не нужно выбирать между благополучием детей и их успехом. Что способствует благополучию и счастью вашего ребенка, то помогает ему добиться успеха во внешнем мире. Восторженные дети, которые чувствуют, что их любят и ценят за их особые навыки и интересы, которые осознают потребности и свои, и других людей, которые могут усердно работать, откладывать удовлетворение, когда это необходимо, и вознаграждать себя, когда это уместно, для которых жизнь увлекательна и полна смысла, – такие дети, скорее всего, будут и счастливы, и успешны. Глубоко счастливы и истинно успешны. Я знаю, что для трудной борьбы, для противостояния рыночным силам, обладающим неограниченными ресурсами, и для отстаивания непопулярной позиции требуются смелость и дисциплина. Но такова реальность. С тех пор, как мы решили, что детям полезнее всего, если их постоянно толкают вперед, перегружают и тестируют, все показатели психического здоровья детей и подростков ухудшились. Наша текущая трактовка успеха оказалась провальной. Да, все мы стоим перед лицом неопределенности будущего – технологий, которые с трудом можем себе представить, и профессий, которые еще не изобретены. С неопределенностью трудно мириться, и наша тревога по поводу того, насколько комфортно будет жить нашим детям в этом невообразимом мире, понятна. Однако потребности детей были, есть и останутся такими же, как и раньше. Их нужно безоговорочно любить, обеспечить им детство, полное активных игр и любознательности, заставлять их бросать вызов себе, дисциплинировать их, когда это необходимо, и ценить за уникальное сочетание навыков, интересов и способностей, которые они привносят в мир. Если мы сможем вернуться к этим основам развития здорового ребенка, тогда мы подготовим детей к содержательной, приносящей удовлетворение и подлинно успешной жизни лучше, чем любой репетитор, подготовительные курсы или престижный колледж. Благодарности Книгу пишет одна рука, но направляют ее множество рук. Я глубоко признательна за помощь, наставления и рекомендации, любезно предлагаемые коллегами, учеными, членами моей семьи, друзьями, другими родителями и детьми. Эта книга своим появлением на свет обязана совместному труду разных заинтересованных в ней лиц, справедливо обеспокоенных тем, как наше нынешнее понимание успеха ухудшает ситуацию, вместо того чтобы учить наших детей ориентироваться во всё более сложном мире, где им предстоит жить. Особой благодарности заслуживают мои коллеги из Стэнфордского университета. В 2008 году, когда мы с Дениз Поуп и Джимом Лобделлом начали проект Challenge Success от Стэнфордской высшей школы образования, мы не знали, что через несколько лет будем общаться с тысячами родителей в сотнях городов по всей стране. Интенсивно сотрудничая с более чем сотней школ, мы воочию убедились, как сказывается на детях наше узкое определение успеха, а также что можно изменить, когда родители, педагоги, сообщества и дети придерживаются более здоровых и широких представлений об истинном успехе. Многие идеи из этой книги родились за чашечкой кофе в Cubberly Hall. Вклад Джима и Дениз в эту книгу неизмерим, особенно в седьмую главу. Морин Браун, наш неутомимый исполнительный директор, каким-то образом смогла превратить небольшую группу энтузиастов из исполненного благих намерений, но спотыкающегося стартапа в эффективный рабочий проект, способный серьезно повлиять на ситуацию. Эми Аламар, наш руководитель школьной программы, и Джина Моррис, менеджер по работе с родителями, добавили проекту широкий охват, глубину и энергичность. В этой книге использованы информация, исследования, опыт и мудрость десятков людей. Что примечательно, я во многом опиралась на работы Лоуренса Стейнберга, Роберта Стернберга, Питера Салови и Джека Майера, Кена Гинзбурга, Кэрол Двек, Говарда Гарднера, Роя Баумайстера, Альберта Бандуры и неизменно великодушного Дэвида Элкинда. Мои лучшие друзья Бонни Каурсо и Энн Бушо, ваша любовь и поддержка всегда со мной. Более любящих и преданных друзей и желать нельзя. Мои добрые друзья Мерла Целлербах, Филлис Кемпнер, Дэвид Стейн, Мишель Вакс и Сьюзан Фридланд, спасибо всем вам за терпение, когда я постоянно отвлекалась, была недоступна или исчезала. Моему хорошему другу Дагмару Долби спасибо за помощь с моими исчезновениями и за готовность внимательно выслушать и помочь. И спасибо моей дорогой подруге Лизе Стоун Прицкер, что пришла в мою жизнь и оказалась самым щедрым человеком, кого мне доводилось знать. Это честь для меня. Выражаю огромную благодарность моему редактору Гейл Уинстон из HarperCollins. Не преувеличивая и без ложной скромности утверждаю, что эта книга не увидела бы свет без ее глубокой веры и бесконечного терпения по отношению к неумелому писателю. Спасибо Эрику Симонову, моему «звездному» агенту, которого мне посчастливилось заполучить, когда он был еще новичком. Я до сих пор иногда не могу поверить, как мне повезло, что ты стал не только моим агентом, но и другом. Спасибо всем остальным членам моей группы поддержки в HarperCollins. Кейтлин Маккаски – за то, что всегда помогала мне попасть куда нужно без паники и опозданий. Майе Зив – за ее терпение и внимание к важным деталям. И моему удивительному редактору Тому Питоньяку, который вечно поражал меня своими обширными познаниями во всем, от грамматики до Прокофьева и того, кто заслуживает звания короля хоум-рана: Бейб Рут или Хэнк Аарон.