Но это все было неважно – теперь Бесси смотрела не в стену, а на нее, и это было здорово, Марш даже нашла в себе силы ей улыбаться, хотя улыбаться совсем не хотелось. Она боялась, что Бесси бросится к ней, но она все поняла – прочитала по губам, или сама сообразила. «Тише, ма-лень-ки-ми шажками… Шаж-ка-ми…» Здоровый глаз полоснуло знакомой, раскаленной болью – словно он тоже помнил серебристое лезвие. Бесси теперь шла, зажмурившись, и из-под сжатых покрасневших век текли частые слезы. Слишком сухой и горячий воздух. Марш в первый раз была благодарна своей дерьмовой, блюрящей повязке – здоровый глаз можно закрыть и не ползти только наощупь. Вот кусок арматуры – лег в ладонь так привычно и надежно, будто его специально для Марш вбили. Она посмотрела наверх – там чьи-то руки, рукава, какие-то веревки. «Мы вытянем, мы поможем, скорее хватайся!» Воздуха вдруг перестало хватать. И гул превратился в рев. Марш сжала арматуру, а второй рукой рванула Бесси за воротник. Даже успела подставить плечо под сломанный каблук, и на душе вдруг стало легко и спокойно. А потом она посмотрела наверх и поняла, что подниматься страшнее, чем остаться стоять. Страшнее, чем разжать руки и упасть в гудящую раскаленную пустоту, к серой земле. «Пожалуйста…» … Рихард видел, как люди в форменных серых куртках прорываются к ним сквозь толпу, и люди расступаются, но отступают на полшага, не желая терять место на трибунах. И люди в серых куртках не успевают, а аэробус уже бросает на лица людей разноцветные блики, и лопасти у него на брюхе монотонно перемалывают воздух. А Освальд куда-то пропал. Что сказала ему Марш? Чтобы помог или чтобы не лез, не подставлялся? Рихард не смог пробиться к ограждению. Стоял совсем рядом, видел, как у края платформы суетятся люди, скидывают куртки и тянут вниз руки, а он только ждал, пока кто-то закричит. Пока новость прокатится по толпе, как мячик по волнам – всё. А потом у края показались синие кружевные рукава пальто Бесси, и на мгновение даже ледяная тяжесть в груди отступила, позволяя ему ощутить это безграничное, безмятежное облегчение. Она жива. Девочка жива. Не погибнет из-за него, не погибнет из-за своей невнимательности и халатности охраны. Теперь-то все будет хорошо. А вслед за синими рукавами показались красные. И ледяная тяжесть вернулась. Марш выползла на платформу, странно сжавшись и пытаясь прикрыть лицо, словно это могло ее спасти. Она стояла на четвереньках на сером бетоне, и Рихард видел, как медленно желтеет лампочка Аби на ее красном воротнике. А потом она подняла лицо. Оглядела собравшихся вокруг людей, и они, словно опомнившись, бросились ее поднимать, отряхивать и хватать за руки. Люди были счастливы. Ведь кто-то другой совершил Настоящий Поступок, но только Рихард знал ему Настоящую Цену. Лампочка часто замигала оранжевым. Марш широко улыбнулась и золотая ящерица заметалась по ее лицу, а потом юркнула за воротник. Рихард вдруг понял, что хочет броситься к ней, закрыть от счастливых взглядов и одобрительного гула людей на платформе, как она закрывала от него Бесси. Понял, что Марш это тоже не поможет. … – Получена награда на десять баллов общественных симпатий. Сообщение для получателя: «Невероятно!» – Ваш рейтинг понижен на десять баллов. – Получена награда на три балла общественных симпатий. Сообщение для получателя: «Спасибо вам!» – Ваш рейтинг понижен… Первые пару секунд Марш надеялась, что аэробус, который чуть не убил их с Бесси, сейчас остановится у платформы, откроет спасительные двери, и она спрячется от народной благодарности. А потом по ее лицу потекли золотые и розовые блики, и она поняла, что не успеет. Марш стояла, улыбаясь, и искала взглядом хоть одно лицо, отмеченное жадным воодушевлением. Таким, как она видела на эфире. Но не находила. В лицах людей нечто по-настоящему светлое, хорошее, и только по недоразумению убивающее ее. – … сто баллов общественных… Сообщение для получателя: «Живите долго!» – Ваш рейтинг… Марш наконец-то нашла в толпе Рихарда Гершелла. А так глупо получилось. – Ваш рейтинг приближается к критической отметке, – просипел Аби. – Ваш рейтинг… Она и не думала, что у Гершелла может быть такое лицо. Полное ужаса, перекошенное от боли, и почему-то ей от этого совсем, совсем не радостно. – Ваш рейтинг… Да какая разница, что там с ее рейтингом. – Вам присвоено достижение – лучшая акция квартала… «Золотая оса». – Мне жаль, – вдруг сказал Аби, и голос его действительно был печален. Марш заметила, как покраснел, слился с воротником огонек на воротнике. На платформе стояла тишина – такая же густая и раскаленная, как недавний гул. «Несправедливо, – подумала Марш, поднимая взгляд к высокому мерцающему небу. – Акция была на сотню золотых ос». Эпилог. Зеленый огонек При условьи, что оплачешь Мою судьбу, возьми мои глаза. Шекспир, "Король Лир" Бесси стояла перед незнакомой дверью, и ей хотелось убежать. Вернуться домой, лечь под одеяло, и больше ни о чем не думать. Но у нее не получалось. И она обещала Марш. А как жалко, что у Аби больше нельзя ничего спрашивать. Как он мог так, Аби ведь всегда, всегда был хорошим! Бесси нахмурилась и еще раз помахала ладонью перед датчиком. Ну что такое, она даже забыла, как зовут человека, к которому ее Марш послала, хорошо она адрес написала! Можно было в записку подглядеть, но подглядывать нехорошо. Или у Аби спросить, но с Аби она больше не разговаривала. Дверь с шорохом открылась. На пороге стоял совсем старенький дедушка в серебристо-лиловом халате, и Бесси почти забыла, что ей было грустно. А он прислушался к чему-то – ну точно, ему Аби что-то говорит! – слегка нахмурился, а потом улыбнулся ей, так по-хорошему, по-доброму, что ей сразу стало стыдно. – Извините! – пробормотала она. – Вы извините… пожалуйста… – За что, солнышко? – удивился старичок. – Ты к кому пришла? – Я не помню, как вас зовут, – расстроенно призналась она. – Я куртку вашу уронила… с платформы… – Куртку?.. – нахмурился он. – Меня зовут Леопольд Вассер. Ты пришла ко мне? – Да-да! – на мгновение обрадовалась Бесси.