Повторить выходку – или убить Бесси. Что-то холодное поползло по левой руке вверх, от кончиков пальцев и к локтю. Идиот. Какой же идиот. Но она не должна была ничего узнать! С какой стати гаденыш вообще к ней поперся, Даффи ведь сказал, что они ей больше не доверяли?! – К Платформе Третьего квартала! – в отчаянии крикнул он динамику. Впервые пожалел, что давно нет живых водителей – с человеком можно договориться. Пусть нарушит правила, пусть гонит вне линий, создаст аварийную ситуацию, но успеет, успеет на проклятую платформу, прежде чем Марш Арто – какая же ты дрянь! – воспользуется шансом, который он дал. Убийство. Сколько рейтинга можно получить за убийство славной девчонки с нездешним взглядом? Почему он думал, что Марш на это не пойдет? Холод полз неумолимо, подбирался к сердцу, и Аби что-то встревоженно бубнил про аптеку и вызов скорой, но Рихард не слышал. В ушах стучала кровь, а мир медленно сжимался в точку – красную точку на карте, где остановится аэрокэб. Оказывается, еще две минуты назад он верил в Марш Арто. И в то, что она ничего не узнает. … Марш курила, привалившись к тонким балконным перилам и мечтала упасть. – Не поранила? – глухо спросила она. Смотреть на Бесси не хотелось. Пусть они обо всем договорились, но она никак не могла себя заставить. – Нет-нет… – Ты бы еще дальше нож держала, – фыркнул Освальд. – Чтобы на него в толпе кто-нибудь напоролся. – Все поверили, – усмехнулась Марш. – Правда здорово когда тебя никто не любит? Я, может, всю жизнь работала на этот момент. – Неправда, неправда, – неожиданно сказала Бесси. – Не бывает, чтобы никто не любил. Я люблю. – Ты всех любишь, – отмахнулась Марш. – Кстати, Бесси, как ты думаешь, хорошо ли тыкать в людей ножами? – Ты не тыкала, – осторожно сказала Бесси. Марш раздраженно ударила ладонью по перилам. Девчонка для дурочки была удивительно тактична. А в Марш некстати проснулся педагог. – Тыкала, – безжалостно сказала она. – И никто не знал, что я тебя не прирежу. – Я знала… – Бесси… – закатила глаза Марш. – Аве Аби! Покажи статистику за последние десять минут. Видишь зеленые циферки? Понимаешь, что это значит? – Нет, – честно ответила Бесси, касаясь кончиками пальцев виртуального экрана. Экран и зеленые цифры рейтинга пошли искрящейся рябью. – Это значит, что не все, у кого мало циферок – плохие, а у кого много – хорошие. Бесси, ау, на меня смотри, ладно? Я сделала плохое дело и получила надбавку. А еще я себе глаз… так, ладно. В общем, ты хорошая, Бесси, и пореже смотри на циферки. А вот и кэб, – с облегчением заметила Марш. Она была недовольна импровизированной речью, а у Бесси было совершенно ошеломленное лицо, но думать об этом стало некогда, да и педагог в Марш быстро выдохся. – Я думал, нас остановят, – признался Освальд, открывая перед ними дверцу. – Мы же прямо через толпу шли, там мужчины были… некоторые такие… ну… – он неопределенно взмахнул руками. – Да? – равнодушно сказала Марш, помогая Бесси перелезть через перила. – А я не думала. … Рихард Леопольда не узнал. Даже подумал, что он переехал к старшему брату в Нижний Остхайм, а потом вспомнил, что Леопольд больше мог выезжать из Младшего Эддаберга. Впрочем, сейчас это не имело никакого значения. Справа нехорошо кололо, а еще казалось, что сердце вдруг распухло, заполнило всю грудную клетку и давит на легкие, не давая сделать вдох. Но это было неважно. Леопольд не удивился его звонку. Он выслушал его очень внимательно, с взбесившей Рихарда профессиональной снисходительной сосредоточенностью. Будто он бредит. Будто он впавший в истерику пациент. – Почему Марш напала на девочку? – спокойно спросил Леопольд. – Какая разница?! – Рихард, вы задаете странные вопросы, – мягко укорил он. – Это главный вопрос, от которого мы и будем работать. – У нас сбежал пациент, – процедил он. – Он ее друг, мог внушить странные мысли… – Сбежал? Рихард, вы мне лжете. Когда это из «Сада» начали сбегать пациенты? «Да вы оба друг друга стоите, – с ненавистью подумал Рихард. – Нет чтобы позвонить своей бешеной дуре…» – Вы же знаете какие проблемы у этой женщины! Откуда я знаю, что ей взбрело… позвоните! Приезжайте на платформу! Она сейчас человека убьет, ребенка, как вы… – Марш никого не убьет, – твердо сказал Леопольд. – Я прекрасно знаю, какие у нее проблемы. Она может убить только себя. Но судя по акции с девочкой – делать этого она не собирается. Рихард, как вы себя чувствуете? Мне не нравится ваша испарина… – Позвоните ей, – процедил Рихард. – Я вызову вам аэрокэб, приезжайте на платформу… Девочка не виновата, что вы остались упертым бараном и верите в эту... – Рихард, – тихо сказал он. – Я не могу никуда приехать. Я не могу встать с постели, и это не имеет смысла. Марш не принимает вызовы, я звонил ей трижды, пока мы говорим. И не читает сообщения. Почему бы вам ей не позвонить? – Мне?! – Похоже, что она хочет привлечь внимание, и скорее всего ваше… – мягко начал Леопольд. Своим этим добрым докторским голосом. Рихард только скрипнул зубами. Он не мог сказать, что Марш уже убила человека. Не мог сказать, зачем она волочет Бесси на платформу. Но Леопольд был прав, чтоб его, унизительно прав – чтобы оценить ситуацию, ему нужно знать все. Иначе он не поверит. – Позвоните еще, – упавшим голосом сказал он. – Рихард? Рихард, вы в аэрокэбе, верно? – торопливо начал Леопольд, заметив, что он потянулся сбросить вызов. – Там аптечка, в пятом отсеке под сидением, у вас рейтинга хватит открыть. Но обратитесь к врачу как можно… Рихард нажал отбой и устало вздохнул. Все-то они знали, эти мудрые доктора. Только верили во всякую чушь. … Марш непривычно, невыносимо хотелось жить. Ей казалось, люди в аэробусе смотрят на нее голодными, насмешливыми глазами Рихарда Гершелла. Она жадно хватала ртом теплый воздух, под рукавом было горячо и мокро – кажется, манжета расцарапала ей руку – а Марш никак не могла успокоиться. «Не хочу, – беспомощно думала она. – Не хочу так… чтобы Гершелл меня убил... ну пожалуйста, пусть как угодно, по-другому, а лучше – вообще никак, мне еще надо Леопольду купить лекарства…» Хватит ли ей рейтинга, чтобы пережить эфир? Должно хватить. Репорты были рассчитаны на то, чтобы быстро и наверняка обезвреживать тех, кто взялся махать ножом и угрожать детям. Рейтинг на браслете был непривычно высоким, тошнотворно высоким – втрое больше, чем она получила за эфир. Но хватит ли этого? «Пожалуйста…» Она не знала, кого просит о помощи. Марш даже не до конца понимала, что означала Рихардова исповедальня. Скорее она просила Аби. Аби, который никогда ей не помогал. Вот бы на его место кого-нибудь поумнее. Освальда она заставила выпить порцию эйфоринов, и теперь он дремал справа, стиснув горячими мокрыми пальцами ее ладонь. Бесси подняла подлокотник, бесцеремонно обняла ее, уткнувшись носом в узел шарфа, а у Марш не было сил выпутаться из этих утешающих прикосновений. Она оглядела салон – словно искала, у кого же попросить помощи. Встретилась взглядом с женщиной, которая сидела напротив – зеленоглазой блондинкой в старомодном черном велюре. – Иди к нам, лапушка, – подмигнула женщина, похлопав по пустому сидению между ней и черноволосым мужчиной в зеленом шейном платке. – А то они тебя задушат. – Помолчи, – поморщился бледный беловолосый парень у окна. – Мы еще не приехали. Мы же договаривались. – Да ты посмотри, как они на ней виснут! Мою бедняжку удави-и-или, – хихикнула блондинка. – Вы, мисс, правда не чувствуете меры, – холодно отметил брюнет. Повернулся к Марш, и ей показалось, что он смотрит на нее с жалостью. Еще не хватало. – Репорт, – оскалилась она. – За травмирующее вторжение в личное пространство. – Злая! – обрадовалась блондинка. – Она злая! – Да заткнешься ты или нет?! – парень у окна даже не обернулся, только страдальчески закатил глаза. «Фрики какие-то, – раздраженно подумала Марш. – Весь мир с ума сошел». – Репорт за несоответствие личным эстетическим установкам и неуместное акцентирование на деталях, вызывающих травмирующую ностальгию, – мстительно добавила она, глядя на завязанный бантом высокий ворот блондинки.