— Что будем делать? — спросил Уве. — Отправимся в Ренмель? — Какую из девиц ты приобщил к радостям плотской любви? — спросил вдруг Микаэль. — Повыше и погрудастей или потолще, с монументальным задом? Школяр оскалился и угрожающе выпятил нижнюю челюсть: — Какое твое… — Если повыше, то не оборачивайся, — перебил его бретер. — Она точно ждет именно этого и попытается привлечь твое внимание. — Маэстро Салазар похлопал Уве по плечу и обратился ко мне: — Скажи, Филипп, эта девица не напоминает тебе сеньору Адалинду в молодости? — Не имел чести знать маркизу цу Лидорф в молодости, — ответил я, с немалым трудом подавив желание обернуться и оценить стати хозяйской дочки. Уве скрипнул зубами, но дерзить не решился и умоляюще протянул: — Магистр, мы ведь уедем сегодня? Я лишь усмехнулся и спросил маэстро Салазара: — Что скажешь, Микаэль? Мы уедем отсюда… сегодня? Последнее слово было выделено интонацией отнюдь неспроста, и бретер понял меня совершенно верно. — Одним небесам то ведомо, — вздохнул он, потянул себя за ус и надолго замолчал, но отнюдь не из желания позлить паузой Уве, просто обдумывал наши возможные действия. — Ехать напрямик не обязательно, — произнес он некоторое время спустя, — к монастырю ведет просека, сможем подобраться поближе, но наверняка упремся в заслон непосредственно у Зарьиной пустыни. Я огладил бородку, спросил: — Насчет просеки Георг рассказал? Микаэль кивнул. — Думаешь, ему можно доверять? Бретер покрутил перед собой растопыренными пальцами: — В пределах разумного, полагаю. — Тогда выдвигаемся, — объявил я, и Уве буквально просветлел лицом; затягивать общение с хозяйской дочкой ему нисколько не хотелось, и уж точно он не желал лишний раз встречаться с ее папенькой. Марта досадливо поморщилась, но вступать в лишенный всякого смысла спор не стала, лишь покачала головой и ушла собирать вещи. Мы с Микаэлем не без удовольствия понаблюдали за попытками школяра разминуться со своей пассией, затем вслед за ведьмой поднялись на мансарду. Пропоротую кольчугу я после недолгих сомнений все же убирать в дорожный мешок не стал и натянул поверх буревшего не до конца отмытой кровью стеганого жакета, лишь вынул рассеченные звенья. Камзол не только заштопали, но еще и постирали; пусть вчерашняя схватка и отразилась на нем не лучшим образом, но окончательно он своего вида не потерял. Шляпа и вовсе в драке не пострадала. Постукивая каблуками сапог по скрипучей лестнице, я с дорожным саквояжем в одной руке и вещевым мешком в другой спустился с мансарды, и мой вид заставил хозяйку всплеснуть перепачканными мукой руками: — Уезжаете, сеньор?! Доченька вполне могла поделиться с маменькой своими любовными переживаниями, так что я беспечно улыбнулся: — Что вы, фрау?! Мы едем в монастырь и надеемся воспользоваться вашим гостеприимством на обратном пути! Мартин уверен, что рана вашего племянника опасности не представляет, но он еще проверит, как та заживает. Лицо хозяйки разгладилось, и она уточнила: — Ждать вас к обеду или ужину? Я повернулся к Микаэлю. — До монастыря почтовая лига и столько же обратно, да еще там какое-то время проведем. Будем к ужину, — с непроницаемым лицом выдал бретер и вышел на задний двор. Крутившаяся тут же девица, сложением и в самом деле определенно напоминавшая Адалинду, с облегчением перевела дух, а Уве — стервец такой! — ей даже подмигнул, прежде чем спешно юркнуть в дверь. Я едва удержался, чтобы не отвесить пареньку подзатыльник, дождался Марту и уже вместе с ней отправился седлать лошадей, но на подходе к конюшне меня перехватил школяр. — Магистр, мы ведь не станем возвращаться? — спросил он, воровато оглянувшись на дом. — Не станем, если не возникнет нужды провести в селе еще одну ночь. — Но… — Заночуешь в поле, а мы расскажем о твоей славной гибели в схватке с лесными разбойниками, — усмехнулся я, похлопав школяра по плечу. Продолжать разговор тот не стал. Выезд из села в сторону Зарьиной пустыни и в самом деле перекрывал пикет. Мы посмотрели на хмурых ополченцев и не стали козырять служебными документами, проехали по околице и направили лошадей на тянувшуюся через поле дорогу. Такие умные мы были отнюдь не одни, в том же направлении шагали и паломники, обычно их вел какой-нибудь жуликоватый тип из местных. Кто-то добирался до опушки, а дальше шел уже вдоль кромки леса, кто-то подобно нам углублялся в чащобу по петлявшей меж деревьев тропе с двумя глубокими колеями. Но на просеку, до которой добрались полчаса спустя, ни один из попутчиков свернуть не догадался. Оно и немудрено: та уже начала понемногу зарастать кустарником, да еще уволила куда-то в сторону от Зарьиной пустыни. Все продолжали двигаться по лесной дороге напрямик к монастырю. — На опушке еще один пикет, — с усмешкой поведал маэстро Салазар. — Там всех заворачивают. — Навстречу никто не попадался! — резонно заметил Уве. — Возвращаются уже другой дорогой, напрямик, — сказал Микаэль, с тяжким вздохом погладил притороченный к седлу мех с вином, но прикладываться к нему не стал. Похмелиться он сегодня возможности не упустил, при этом лишнего себе не позволил, по поводу чего и страдал. Мы свернули с дороги, и я спросил: — А здесь? Тоже пикет стоит? — Доедем до самого монастыря, но что там дальше — Георг не знает. Вскоре просека привела нас на небольшую вырубку, от которой в нужном направлении уходила неприметная тропинка. Именно на нее Микаэль и указал: — Нам туда! Я придержал его, вытянул из-за пояса волшебную палочку и убрал в саквояж, затем стянул с пальцев служебную печатку и перстень лиценциата тайных искусств. То же потребовал сделать Уве. — Но зачем, магистр? — изумился школяр. — Церковь не слишком ладит с Вселенской комиссией, да и колдунов духовенство только терпит. Сунем нос в чужое дело, могут и оторвать. А так мы простые паломники. Я и Микаэль — охранники. Марта — слуга. Ты за главного. — Я? — сипло выдавил из себя Уве и передернул плечами. — А почему нам просто не уехать отсюда? — Интуиция, — наставительно произнес я. — Прислушивайся к интуиции, если желаешь стать магистром-расследующим. — И всегда принимай в расчет наихудший из возможных вариантов развития событий, если не желаешь стать мертвым магистром-расследующим, — с усмешкой прибавил маэстро Салазар. Я кивнул, принимая резонность этого высказывания, и направил жеребца на тропинку. Ветви деревьев там смыкались прямо над головами, приходилось то и дело подныривать под сучья, поэтому ехали чуть ли не шагом. — Что вызывает ваши подозрения, магистр? — поинтересовался Уве, пристроившийся сразу за мной. — Покров тайны, — немного пафосно ответил я, обернувшись. — Мощи святого скрытно забирают из кафедрального собора Вакенхальде, скрытно перевозят сюда, скрытно помещают в монастырь. Никого не пускают внутрь, никого не выпускают наружу. А ведь о столь знаменательном событии должны кричать на каждом углу! Шутка ли — останки святого Рафаэля впервые возвращаются в Зарьину пустынь! Всякий пожелал бы оказаться причастным к такому деянию, архиепископы Ренмеля и Миены не исключение. Жажда мирской славы им отнюдь не чужда! Уве озадаченно нахмурился, а вот Микаэль в моих выводах усомнился: — Возможно, иерархи церкви желают помолиться в тишине и спокойствии, а уже потом открыть монастырь для простецов. — Не две седмицы кряду! — отрезал я. — Монастырь неплохо зарабатывает на паломниках, никто не станет терпеть подобные убытки без веской на то причины. — Туше! — развел руками маэстро Салазар. Послышался шум бегущей по камням воды, открылась и скрылась за деревьями небольшая полянка на берегу, а затем тропинка вновь углубилась в заросли. Ехали мы еще минут десять, а потом как-то совершенно неожиданно вывернули на опушку, с которой открылся вид на широкое поле и возвышавшиеся посреди него монастырские строения, обнесенные не слишком высокой каменной оградой. Зарьина пустынь! Но как для нас открылся вид на монастырь, так и мы оказались в поле зрения выставленного на выходе из леса пикета. И это были отнюдь не местные ополченцы: на сторожевом посту дежурили полдюжины арбалетчиков и трое рубак в кирасах, открытых шлемах и мундирах черно-желтой окраски. Цвета архиепископа Миенского. Лица всех наемников закрывали кожаные маски вычурной формы, напоминавшие клювы хищных птиц, не было ее лишь у монаха в простой коричневой хламиде. — Кто вы и что вам нужно?! — зычно крикнул он, когда мы придержали лошадей. Стрелки не спешили хвататься за арбалеты, но было предельно ясно, что болты полетят в нас, прежде чем получится укрыться за деревьями, поэтому я, почти не разжимая рта, шикнул на школяра: — Уве! Тот очнулся и крикнул в ответ: — Паломники! Идем к святому месту! — Возвращайтесь в Вильмштадт! — заявил монах. — В обители карантин! Он не стал сообщать, какое заболевание распространилось среди братии, лишь указал в подтверждение своих слов на вкопанный в землю шест, где трепетал под порывами ветра флажок с оранжевым левым нижним и красным правым верхним треугольниками.