— …Человеческие отношения строятся главным образом по несложному принципу игры с нулевой суммой. Как я уже говорил, люди — кузнецы собственного несчастья. Уверенность в том, что жизнь представляет собой игру с нулевой суммой и в любом деле возможны лишь победа или поражение, доводит их до сумасшествия. Если рассматривать жизнь как непрерывный кулачный бой, то очень скоро все прямо на ваших глазах начнет разваливаться и полетит в тартарары. Ибо основным противником на ринге оказывается не партнер, а сама жизнь. И перед лицом этого могущественного противника игрок неизменно терпит поражение. Там, за забором, откуда-то из темноты неслышно выползла стая псов. Худые, с опущенными головами, они рысцой двигались в сторону кошки и замерли в нескольких метрах от нее — молча смотрели на белоснежную красавицу, скалили зубы. — …Да не молчите вы так сурово, милейший Владимир Семенович! Боюсь, еще минута, и вы действительно уверуете в то, что являетесь самым разнесчастным неудачником, совершенством невезения, сосудом мировой скорби. А я, признаться, совсем не хочу уступать вам свой пьедестал. Поверьте, не бывает безвыходных ситуаций. Нужно просто сменить тип игры. Помните, что я вам говорил об игре с ненулевой суммой? — Это когда проигрывают все? — Или выигрывают! Почему вы так упорно не хотите понять, что для того, чтобы победить, не обязательно сражаться?! Откажитесь от навязчивой идеи непременно повергнуть в прах противника, дабы он не смог одержать над вами верх. И тогда вы можете оказаться в выигрыше оба! — Как в притчё о богатой невесте и ее приданом? — Именно. Возьмите у партнера то, что вам нужно, но дайте ему что-нибудь взамен, чтобы вы оба не остались внакладе. — Мне уже нечего дать партнеру… — Ерунда. Всегда есть блюдо, которое можно предложить за обедом, даже если это блюдо пустое. Важно умело его подать. И главное, нужно верить, что мы сами являемся творцами наших собственных несчастий, однако с таким же успехом мы можем своими руками сделать себя счастливыми. Белая кошка за окном насторожилась, собралась в пружинистый комок. Две собаки обогнули кошку справа, одна, огромная, с длинной лохматой шерстью, зашла слева. Кажется, это собака Профессора. Остальные собаки продолжали стоять на месте. А потом вдруг вся свора разом сорвалась с места и кинулась на кошку. Не было ни рычания, ни лая. Все происходило деловито, буднично, отработанно. Кошка заметалась из стороны в сторону, но было уже поздно. Косматая волна накрыла ее, погребла под собой и тут же отхлынула. Одна из собак — та самая, с длинной лохматой шерстью, — держала в пасти обвисшее белое тельце. Потом она, тряхнув головой, с силой отбросила кошку в сторону, на обочину, и гордо уселась на мостовую. И остальные собаки тоже сели. Наверное, не наигрались и решили подождать еще одну жертву. Ночью все кошки выглядят одинаково — не отличишь. И тут Бойко вдруг осенило. Выход был до удивления прост. — Я спасен! — закричал Бойко. — Сергей Сергеевич! Дорогой!.. Вы… Вы… Как мне отблагодарить вас? — Да за что? — Не важно! — Бойко лихорадочно рылся в карманах. — Вот. Возьмите эту безделушку. На память. — Нет, я не могу… — Прошу вас! — Но… — И никаких разговоров! Берите, берите… В знак признательности и уважения, — Владимир Семенович насильно сунул подарок в руки Профессору. — Можно от вас позвонить? — Конечно. Аппарат в прихожей. Бойко бросился к телефону. Руки предательски тряслись, когда он набирал номер… Длинные гудки… Неужели никого нет дома?! Нет, подняли!.. — Алло! Вадим Владимирович? Помните наш последний разговор? Да, да… Наш договор остается в силе. Ритуал будет совершен через три дня. Я отдаю себе отчет… Но это не имеет никакого значения. Доверьтесь мне, я все устрою. Итак, через три дня. И… приготовьте камешки… Да, те самые, что не горят в огне. Профессор разжал ладонь, посмотрел на подарок, удивленно покачал головой. Это были часы, очень дорогие часы, платиновые — «Картье». ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ — Думаешь, что он нас не заметил? — Не заметил?! Да он чуть нас не сбил! Еще секунда — и размазал бы нас по забору! Идиот! Матвей яростно застучал по клавиатуре, набирая текст. Он печатал «вслепую», изредка поглядывал на монитор, следя за опечатками, а Аня сидела рядом с ним, держала в руках диктофон. — Может, он догадывается, что мы под него копаем, и нервничает? — спросила она. — С чего ему нервничать? Бойко прекрасно знает, что доказательств у нас нет. — А Моховчук? — Что Моховчук? Ну, работал он у него. Откуда Бойко было знать, что в свободное от работы время его подчиненный имеет привычку обливать женщин кислотой? Кстати, и против Моховчука прямых улик нет. Ни у нас, ни у Агеева. Включай. Аня нажала на клавишу проигрывания записи. Из динамика диктофона послышался негромкий голос Сергея Сергеевича Кудина — профессора кислых щей. — «…И меня очень опечалило то, что случилось с Надей, но я ее почти не знал. Другое дело Ольга. — Ольга? — Напарница Нади. Милая девушка. С ней мы частенько встречаемся у реки. Как, впрочем, и с Владимиром Семеновичем Бойко. — Как интересно! Мы хотим написать статью о Наде, и неплохо было бы описать ее окружение. Например, Бойко. Надя работала в его группе. Вы не могли бы нам рассказать об этом человеке? — Не проще ли вам взять интервью у него самого? — Мы не можем его отыскать. Так все же, что это за человек?..» — Стоп, — приказал Матвей. — Я не успеваю. — Печатай, печатай… — Аня остановила запись. — Странно, я не узнаю свой голос. — Все не узнают своего голоса. Ага… Давай дальше. — «…Он просто зациклен на прошлом. Ему кажется, что он устремлен в будущее, но на самом деле это его прекрасное будущее, «Крепость», как он его называет, — гипертрофированная тоска по безопасной материнской утробе. Да-с. Такие устремления ведут черную, разрушительную работу и в конце концов превращают жизнь в надежный и постоянный источник несчастий. — Что страшного в том, что мы с тоской и умилением вспоминаем о прошлом? — Это и страшно! Идеализация прошлого. Если смотреть на прошлое сквозь розовые очки и видеть в нем только мед да сахар, если далекое детство представляется чем-то вроде утраченного рая, то прошлое превращается в неиссякаемый источник ностальгических сожалений и совсем не хочется возвращаться в настоящее. Вспомните, чему учит нас история жены Лота. — Это которая превратилась в соляной столб? — Да. — Я поняла намек. Эта история учит нас не быть слишком любопытными. Вы считаете, что наш интерес к личности Бойко неуместен? — Если бы я считал наш разговор неуместным или нетактичным, его бы не было. Но вы неверно поняли притчу. В ней речь идет о другом! — Тогда я отказываюсь вас понимать. Мы говорили о персоне Бойко. При чем здесь жена Лота? — Мы говорили об одержимости Бойко прошлым, которое он воспринимает как мечту о будущем. Это все равно как если бы он считал себя птицей, будучи рыбой. Потому что скрытая одержимость прошлым практически не оставляет никакой возможности критически воспринимать настоящее, я уже не говорю о планировании будущего! Вся сладость путешествия в прошлое заключается в том, что оно дарит возможность жить, повернувшись спиной к настоящему. — Неужели? — В самом деле, человек неосознанно мечтает о тесной и безопасной утробе матери, а вместо этого получает огромный замок с привидениями. Поэтому я и рассматриваю скрытый интерес Бойко к прошлому как одержимость. В этой связи обратим свой восхищенный взор к нашей библейской наставнице, любопытной жене Лота. Помните: «И сказал Господь Лоту и его семейству: «Спасай душу свою; не оглядывайся назад и нигде не останавливайся в окрестности сей; спасайся на гору, чтобы тебе не погибнуть»… Жена же Лотова оглянулась позади его и стала соляным столпом». Поучительно, да? Не оглядывайся на прошлое, если не хочешь погибнуть. — Жалко Лотову жену… — Жалко. И ее можно понять. За ее спиной, в Содоме и Гоморре, происходили гораздо более волнующие события, чем подъем на гору и перспектива провести остаток жизни на ее вершине. Но эта женщина все-таки умудрилась не получить ни того, ни другого…» — Стоп, — опять скомандовал Матвей, барабаня по клавишам. — Минуточку… Что за бред?! — Психологический портрет Бойко, — пояснила Аня. — Профессор говорит, что любые попытки Бойко обратиться к реальной действительности и обустроить свое будущее ничего, кроме горьких разочарований, ему не принесут. Так что он будет мучиться отчаянием и бессонницей, пока не обратится к кому-нибудь из потомков жены Лота, практикующих ныне в сфере психоанализа. — Забавный тип этот Профессор. Мне он нравится. Не дурак. Ишь, как он Бойко по полочкам разложил. Настоящий профессионал. И коллекция у него — полный вперед. Какой фарфор! Занятия психологией, оказывается, приносят неплохие прибыли… Готово. Давай, заводи шарманку. — «…понимаю причину ваших расспросов. Наверняка вы вообразили себя сыщиками и пытаетесь найти улики против милейшего человека, моего соседа. Но я не верю, что он причастен к этой грязной истории с Надей Березиной. Бойко — совестливый человек. Один мимолетный опрометчивый поступок может стоить ему долгих лет раскаяния… Да-с. И какого мучительного раскаяния! Впрочем, опрометчивый поступок может иметь фатальные последствия для любого человека. Достаточно вспомнить о злополучной Еве и о том румяном яблочке, которое она имела неосторожность надкусить…» — Это он ловко ввернул — про яблочко, — усмехнулся Матвей. — Яблочко — ерунда. Меня беспокоит то, что он отрицает вину Бойко. Ведь мы-то с тобой знаем наверняка! — Что мы знаем наверняка? Ничего мы наверняка не знаем. — Ладно, не отвлекайся — печатай. — «…причем вся соль этой библейской истории вовсе не в раскаянии как таковом, его может и не быть. Главное заключается в необратимости роковых последствий того съеденного Евой яблока, и эта необратимость предопределяет всю последующую жизнь. Иными словами, она дает основание примерно для такого хода рассуждений: «Конечно, я сама виновата во всем, что случилось. Знай я, к чему это приведет, никогда не прикоснулась бы к проклятому яблоку. Но теперь уже все равно ничего не изменишь, слишком поздно… Я совершила роковую ошибку и теперь вынуждена нести свой крест, расплачиваясь за старый грех». Уверяю вас, что такой идеальный способ самоистязания вверг бы моего добрейшего соседа в жестокую депрессию. Так что, прошу вас, даже не намекайте ему о своих подозрениях. От этого ему будет еще хуже. Для человека с такой нервной организацией намек хуже прямого обвинения. — Что вы говорите?! — И тем не менее это так. К примеру, Ева могла искренне считать себя вообще непричастной к тому первому роковому событию, с которого начались все ее несчастья. В конце концов, ее соблазнил змей. Верно? — Верно. — В таком случае она получает все права считаться невинной жертвой злой судьбы, и все ее несчастья, а в конечном счете и наши с вами, — результат рокового стечения обстоятельств! Но если Адам только попробует предпринять какие-то шаги, чтобы как-то поколебать эту ее уверенность, он встретит жесточайшее сопротивление. — Вы отрицаете дружеский совет, участие?