— О чем? — Как это — о чем?! — всплеснул руками Агеев. — Странно от вас это слышать… Ну хотя бы о Светлане Родиной. Только с самого начала. Приехали вы, значит, поздно ночью, вошли в подъезд… И через несколько минут началась эта какофония. Весь дом на нош поднялся. Отпираться не будете? Есть свидетельские показания… — Какие показания?! Вы с ума сошли! — Ваше упорное нежелание сотрудничать внушает мне определенные сомнения в вашей искренности. А искренность и доверительные отношения между людьми — залог душевного равновесия и чистой совести. Не так ли? — Послушайте, что вы от меня хотите? — Искренности. И доверительных отношений. — Вы меня обвиняете в убийстве! О каких доверительных отношениях может идти речь?! Просто смешно вас слушать! — Да! А я вот в последнее время перестал понимать, где смешно, а где нет, — грустно сообщил лейтенант. — Возьмем, например, дело Родиной. Эпизод первый. Вы заходите ночью в подъезд, и через минуту она оказывается мертва. Заметьте, Виктор Берковский ничего следствию не сообщает, хотя трудно поверить, что он ничего не видел. Понимаете? Видел он убийцу, я в этом уверен. Но не счел возможным указать его имя. Или ее имя. Почему? Может, потому, что убийца был ему дорог? Может, на его глазах произошло убийство из ревности, и он чувствовал себя виноватым в произошедшем? Разве это смешно? Аня начала отчаянно нервничать. Фарс, глупый фарс! Ей захотелось схватить со стола тарелку и запустить в лицо Агееву так, чтобы все веснушки разбежались. Но тогда — подозреваемую уводят в наручниках, закон торжествует, занавес, бурные аплодисменты! Ободренный ее молчанием, старший лейтенант Агеев достал из внутреннего кармана блокнотик, полистал странички. — Эпизод второй. Анна Измайлова и ее близкий друг, можно сказать, поверенный во всех делах… — Сообщник, — буркнул Выблый. — …и возможный сообщник, — согласился Агеев, — едут по автостраде. Между ними происходит разговор, переходящий в ссору, в результате чего машина переворачивается. Авария. Случайность. Бывает. Но вот что знаменательно: гражданка Измайлова отделывается несколькими шишками и легким испугом, а Матвей Матецкий чуть не погибает при взрыве бензобака. Это смешно или нет? Аня молчала как убитая. Агеев перелистнул страничку блокнотика и как-то весело, даже бесшабашно, посмотрел на нее. — Эпизод третий. Казино. Неизвестный злоумышленник… — Или злоумышленница, — опять ввернул Выблый. — …или злоумышленница, — кивнул старший лейтенант, — выплескивает пузырек с кислотой в лицо Нади Березиной. И кого же видят следователи на месте преступления? Опять все ту же гражданку Измайлову! Разве это смешно? — Нет. Совсем не смешно, — деревянным голосом произнесла Аня. — Плохо дело, — констатировал Агеев, захлопывая блокнотик. — Дело, можно сказать, совсем дрянь. Для вас, гражданка Измайлова. Не спорь, не спорь… — старший лейтенант из деланного сочувствия перешел на «ты». — Я уже давно в органах, знаю. Улики косвенные, спору нет. Не сама ты, конечно, это сделала — человека наняла. А ведь мы его найдем, обязательно найдем. Кстати, где в это время находился Матецкий? Аня похолодела. — Боже мой!.. Да как вы можете!.. Он был со мной наверху и находился там неотлучно. Есть свидетели: Юрик, осветители, массовка… Человек двадцять. Если не верите — проверьте. — Проверим, — с готовностью ответил лейтенант Агеев. — Во всем разберемся. За это нам и деньги платят. А у тебя есть что сообщить следствию? — У вас! — твердо поправила его Аня. — Хм… У вас есть что сообщить следствию? — Нет… Не считая того, что на меня саму несколько раз совершено покушение… и то, что вы, как я убедилась, не лейтенант Коломбо… — Неужели? — Мне змею подбросили… И ночью звонили… И бомбу в машину подложили. — Вот это смешно, — улыбнулся Агеев. — И кто же это делает? — Чингачгук! — Кто? — опешил следователь. — Я его так прозвала, — пояснила Аня. — Имени не знаю. Зато у меня есть его фотография. Он хочет меня убрать как свидетельницу. — Свидетельницу чего? — Я видела его в подъезде той ночью, когда убили Родину. Столкнулась с ним нос к носу. А потом он ломился ко мне в квартиру. Якобы ошибся адресом. И бомбу в машину тоже он подложил. — Очень интересно, — недоверчиво произнес Агеев. — А где фотография? Аня начала рыться среди фотографий, сваленных на табуретах, продолжила поиски в комнате. — Где же она? — бормотала она. — Куда же я ее сунула? Отпечатанный на принтере портрет Чингачгука она обнаружила на зеркале в прихожей. — Вот, — протянула она смятый листок Агееву. — Н-да… Мумия какая-то. Весь в пятнах, полосах… И кто, говорите, это такой? — Чингачгук. — Большой Змей. Я понимаю. А настоящее имя? — Откуда же я знаю?! Разбирайтесь. Вам за это деньги платят. — Разберемся. Выблый взглянул через спину старшего лейтенанта на фотографию, удивленно вытаращил глаза. — Так это же… — Тихо, стажер! — осек его Агеев. — Разрешите взять снимок? На время. В интересах следствия. — Конечно. Следователь спрятал измятый листок бумаги в карман. — Больше вы ничего не хотите сообщить? — Нет. — Жаль. — Агеев спрятал блокнот в карман. — Тогда, собственно, все. Пока все. До свидания. Кстати, вы никуда не собираетесь уезжать? — Нет. — Вот и хорошо. Пошли, Выблый. Они направились к выходу, но в прихожей Агеев обернулся, чтобы что-то сказать, и в этот момент дверь распахнулась и в квартиру с криком «Я принес!» ввалился Матецкий. — Что вы принесли? — вежливо поинтересовался Агеев. — Если не секрет. — Себя принес, — пробормотал Матвей. — И свой привет. — Поосторожнее с приветами, — посоветовал старший лейтенант. И… И тоже, пожалуйста, в ближайшее время не покидайте город. Договорились? — Ну, если закон требует жертв… Договорились. — Тогда до скорого свидания. Дверь за сыщиками захлопнулась. Матвей удивленно посмотрел на Аню. — Что за типы? — Сыщики. Обвиняют меня в убийстве Родиной и двух каких-то мальчишек, нанесении тяжких телесных повреждений трем женщинам, в том числе и Наде, покушении на твою жизнь и прочая, прочая, прочая… — она обессилено махнула рукой. — Давай, проходи в комнату и показывай свой привет. — Но… — Давай, давай. Они прошли в комнату. Аня без сил рухнула в кресло перед телевизором, а Матвей вытащил из сумки три видеокассеты и вставил одну из них в гнездо плейера. — Юрик просил передать, что с тебя причитается, — сказал он, перематывая кассету на начало. — Мол, не так-то просто было скопировать кассеты под носом у стольких ответственных лиц. Я, честно говоря, вообще не понимаю, как это ему удалось… Говорит, пустышка все это. Когда тот шулер в очках начал скандалить, все остальные камеры нацелились на него. А тут еще Даша устроила стриптиз… Короче, на пленке ничего интересующего следствие нет. — Хотя бы посмотрим на игроков. Наш убийца может быть среди них. — Кажется, все… Готово. Ты уверена, что это все тот же тип? — Может быть. Сыщики сказали, что кислота во всех случаях одна и та же. Не знаю… — Не боишься разочароваться?