Глава 41. Проблески грядущего Пока Маррилл и Колл обсуждали координаты и азимуты, внимание Фина то и дело отвлекалось на оставшиеся на палубе «Кракена» ледяные буквы. Большинство успело превратиться в кашицу, но из-за близости Кристаллотенистых Пустошей несколько упорно сохраняли твёрдость. Фину не давало покоя то, что они все были буквами «З», «Ф», «Е», «Н» и «И», разных форм и размеров, и на каждой были чёрные пятнышки, будто кто-то сбрызнул их чернилами. Или бормотал слова из этих букв, обливаясь чёрными слезами. Фин нервно сглотнул. Из башни Отказуя он видел Серта рядом с «Кракеном». Тёмному волшебнику ничего не стоило бы подняться на борт и обыскать судно. И не было ничего удивительного, что он оставил после себя сувениры. Но почему именно эти пять букв? Он явно сделал это намеренно. Для любого другого эта цепочка букв ничего бы не значила. Но не для Фина. И, конечно же, не для Серта. Он всё-таки был Оракулом. Фин подошёл к люку и поднял дверцу. На верхней ступени лежала «Ф», на следующей – «И», затем «Н». Его опасения оправдались: след из букв уходил вглубь корабля. Он обернулся на остальных членов команды. Отказуй уводил штурмышей на полубак, пока Маррилл с улыбкой, затмевающей даже блеск Пиратской Реки, указывала на что-то вдали. Колл крикнул Арденту поднять паруса и стал пунцовым от злости, когда тот взмахом ладони перенёс нижние паруса наверх. Фин почувствовал, как уголки его рта дрогнули. Но это не уняло ноющей боли в груди. Часть его призывала захлопнуть дверь и вернуться к ним, пусть ледяные буквы растают лужицами из недоговорённых слов и чернильных слёз. Но он не мог. Потому что глубоко в душе он знал, что ему никогда не стать «своим» на «Кракене»: как бы сильно он ни старался, никто, кроме Маррилл, не будет о нём помнить. А вскоре она вернётся в свой мир и тоже, скорее всего, о нём забудет. И Фин снова останется совсем один. Если только не найдёт маму. Фин осторожно пошёл вниз по ступенькам узкой спиральной лестницы. На нижних палубах всё ещё царил лютый мороз, скованные льдом перила только-только начали оттаивать. Он поддел носком ботинка изящную «З», отправив её в компанию к кучке букв, лежащих посреди ПроХода. Они все были разных форм и размеров, одни порождённые шёпотом, другие – криком, но все составляли одну и ту же повторяющуюся последовательность: Ф И Н Е И З Ф И Н Е И З Ф И Н Е И З ФИ НЕИЗ. В графе «Имя» в его личном деле в Сиротском заповеднике было написано «ФИ НЕИЗ». Фамилия и имя неизвестны. Даже его имя его забыло. Фин поёжился. По шее пробежал неприятный холодок. ПроХод казался длиннее и уже, чем он его помнил. Все двери – в стенах, в полу, в потолке – были наглухо закрыты. Не было слышно ни звука, ни малейшего шороха штурмышей. Он проследовал по дорожке из букв до самого конца коридора и остановился перед дверью в Карточный отсек. Прищурившись, он всмотрелся в лицо молоточка. Судя по неглубоким вертикальным бороздкам на его латунных щеках, тот недавно плакал. Прежде чем взяться за ручку, Фин посмотрел себе за спину, хотя знал, что за ним никто не шёл. «Привычка, – подумал он. – Или паранойя». Следом пришла неожиданная мысль: «Когда ты делаешь то, что не должен, позади тебя всегда сгущаются тени». Но никакие тени не прятались между латунным молоточком и резной поверхностью створки. Ни один монстр не выскользнул из дверных проёмов и не протиснулся сквозь замочные скважины. Он медленно открыл дверь и поёжился от пахнувшего изнутри холодного воздуха. Стены отсека покрывала изморозь, разбросанные по полу ледяные буквы даже ещё не начинали таять. Фин будто зашёл в гробницу. Серта поглотила Река, и получалось, что он смотрел на последние слова мёртвого. Хотя на первый взгляд буквы были беспорядочны. Часть их лежала кучками, но многие из-за постоянной качки откатились к стенам. Сколько же потребуется времени, чтобы во всём этом разобраться? Фин оглянулся через плечо в ПроХод. Кто знает, как скоро они достигнут мира Маррилл. Она могла вскоре отправиться его искать. Но перед этим ему необходимо было кое-что сделать. И это было важнее последних слов могущественного волшебника. Закрыв за собой дверь, он отбросил в сторону парочку замёрзших букв и подошёл к большому письменному столу в центре отсека. Глубоко вздохнув, он вытащил из заднего кармана Карту. Развернув её, Фин уставился на пустой пергамент. Какая бы великая магия ни заключалась в Карте, сейчас она представлялась совершенно бесполезной. По крайней мере, без своего финального фрагмента. Фин сунул руку под рубашку и достал мягко светящийся кристалл в форме солнца. Ключ. Настоящий Ключ. Фин с улыбкой подумал, как же он был похож на так и не дозревшее щупальце, которым его угостила Щурящаяся Дженни и что с тех пор лежало у него в сумке. По крайней мере, сходство оказалось достаточно сильным, чтобы обмануть Оракула. Фину не составило труда подменить один другим за мгновение до того, как швырнуть поддельный Ключ за борт «Дракона». Элементарная ловкость рук: любой мало-мальски способный карманник или уличный фокусник на это способен. Пока внимание всех сосредоточено на Ключе, достань из сумки фрукт (сунь внутрь кристалл надежды для аутентичного сияния), быстро подмени, и спрячь настоящий Ключ, пока все смотрят на брошенный в воздух поддельный. Классический приём с отвлечением внимания, и никто ничего не заподозрил. Он сжал пальцами Ключ и сделал глубокий вдох. Пальцы ног дёрнулись в нетерпении. Кожу закололо. Вот оно. Наконец-то у него было всё необходимое. Фин поднёс Ключ к Карте, и та немедленно ожила: из её глубин забурлили пруды и реки, отмели и острова, башни и пещеры. Удерживаемые Рамкой, они все заняли положенные им места, уменьшились или укрупнились с помощью Циркуля, а Роза – а точнее, Роза Ветров – расположила их в правильном направлении относительно Фина. Былитамская Карта Куда Угодно снова стала целой. Сделав глубокий вдох, Фин коснулся Ключа-Легенды и прошептал слова, которые ему так долго хотелось произнести: – Покажи мне мою маму. Изображения на Карте снова ожили и умчались в стороны. Горы и вулканы, крепости и океаны проносились по поверхности так быстро, что у Фина голова закружилась. Всё быстрее и быстрее, вниз по узким рукавам Пиратской Реки, через пороги и заторы, озёра и топи. К горлу подкатила тошнота, и ему пришлось зажмуриться. Когда он наконец решился снова взглянуть, Изображение показывало открытую Реку, судя по волнам. Но в отличие от штормовых гребней, что сейчас рассекал «Кракен», эти были невысокими и неторопливыми. Такие обычно порождает приятный летний ветерок, настойчиво призывающий искупаться. Вскоре из центра Изображения навстречу Фину выплыло огромное судно, галеон или другой крупный военный корабль, достойный быть флагманским в королевской армаде. На его носу, широко расставив ноги, стояла женщина. У Фина перехватило дыхание. Он узнал её. Черты её лица были резче, чем в его снах, тёмные глаза смотрели не так мягко, но это точно была она. Женщина, что подарила ему звезду, которая всегда будет присматривать за ним. Женщина, которая привезла его в Пристань. Его мама. В горле встал комок. Глаза защипало. Женщина отвернулась в сторону и положила руку на плечо стоящего рядом мальчика. Наклонившись друг к другу и что-то обсуждая, они направились к корме. На обоих были простые одежды, яркие и из хороших тканей. Фину было видно лишь спину мальчика, но эти волосы цвета воронового крыла и смуглая кожа выглядели очень знакомо. Совсем как у него. Фин с трудом сглотнул. У него был брат? Неужели? Что, если где-то в мире у него была целая семья? В груди стало жарко. От кончиков пальцев ног вверх, к самой макушке, поднялась волна невыразимого счастья, затем хлынула назад, и так снова и снова. Он нашёл, что искал! Наконец-то после всех бесплодных поисков он нашёл своё место в мире! Вдруг отсек наклонился – «Кракен» преодолел особенно высокий гребень. Карта свернулась, и Фину пришлось схватиться за стол, чтобы не упасть, выронив при этом Ключ. Но когда он наклонился его подобрать, он увидел три неровных слова: «мастер», «дорогой» и «вор». Дорогой мастер-вор. Так начиналось письмо Серта, которое Фин получил в Пристани Клучанед. Сердце Фина тревожно забилось. Он снова посмотрел на дверь, гадая, сколько у него было времени. Оставалось надеяться, что достаточно. Отложив на время Карту и Ключ, он быстро собрал разбросанные по полу слова, чёрные слёзы сцепили буквы лучше всякого клея: что если Потерянное помнит дракона Солнце Карта замок помнит не том на Истина ключа спине произойдёт Ключ но укажет не этого замок в взойдет Но путь Пророчество Затем Фин принялся переставлять слова согласно шрифту, пока они не обрели хоть какой-то смысл: Пророчество Истина в том что Ключ помнит замок но замок не помнит ключа Потерянное Солнце взойдёт на спине дракона Но если этого не произойдёт Карта укажет путь Внутренности Фина будто обратились в камень. Вся радость моментально испарилась. Его мама была на корабле, а значит, она постоянно двигалась. То есть найти её без Карты было невозможно. Но в сообщении Серта говорилось, что Потерянное Солнце снова взойдёт, даже если это не произойдёт на «Драконе». Карта продолжала представлять угрозу. Если она и Ключ окажутся в руках не тех людей, они могут открыть Врата и выпустить Потерянное Солнце Дзаннин, которое уничтожит Пиратскую Реку. Сердце Фина сжалось от невыносимой тоски. Стоили ли поиски мамы риска для всего мира? Его мысли прервал донесшийся из открытого окна приглушённый крик.