– Вот уж не думала, что это так выматывает. – А… что ты сделала? – Что сделала? Успокойся, все матримониальные претензии с тебя сняты наглухо. Я им просто сообщила, что у Фиалки Крокодиловны два выбора. Или тихонечко сидеть, или попасть под следующий призыв и отправиться в дальний гарнизон. Естественно, они выбрали первое. – Ну и шуточки у тебя. – А я и не шутила, – Камова усмехнулась одними губами. Глаза ее при этом смотрели холодно и абсолютно трезво. Сама плеснула себе в бокал, выпила, чуть прищурилась: – Я знаю, что такое юмор, но серьезными вещами не шучу никогда. Профессия обязывает. Сразу после прилета связалась с Иркой, попросила о помощи. Та договорилась с Устиновым. – Э-э-э… – Знаешь, чем ваша с адмиралом компашка меня умиляет? – хмыкнула Камова. – Вы, пока сохраняете хладнокровие, гении-таланты, врагов кладете пачками и мир спасаете, а вот если даете волю эмоциям, более всего напоминаете мне детей. Маленьких таких, неразумных. Тебе ведь и самому ничего не стоило позвонить маршалу. Так? – Да, – вздохнул Вассерман. – Но ведь тебе такой вариант решения проблемы и в голову не пришел. Крыть было нечем. Вассерман лишь развел руками, признавая поражение, и спросил: – А если бы она согласилась на гарнизон? – Она? – Евгения невесело хохотнула. – Я бы согласилась. Ирка бы согласилась. Татьяна… она бы тоже, наверное, согласилась. У каждой из нас есть сильные побудительные мотивы. Разные, но есть. А у этой клуши… – она махнула рукой. – И потом, я же не на нее давила, а на твою несостоявшуюся тещу. Уж та никогда не допустила бы, чтоб единственное чадо драило туалеты зубной щеткой. Ладно, не суть. Пошли, нам еще с твоей мамой разговаривать. Сыграем спектакль. – Только прошу… – Можешь не просить, я все понимаю. Мать есть мать, сам с ней разбирайся. В этот момент их прервал сигнал вызова. Вассерман ткнул пальцем в коммуникатор, но тот упорно молчал, выдавая лишь номер звонившего. Стало быть, секретно. Пришлось ему вставлять в ухо маленький, с булавочную головку, динамик. Вассерман не любил подобные гарнитуры, но куда деваться – служба. И он даже не удивился, услышав в ухе сварливый голос Устинова: – Ярослав Федорович, бросай все и дуй в штаб. У тебя полчаса… Штаб маршала Устинова. Час спустя – И эти люди запрещают мне ковыряться в носу! – громко прокомментировал ситуацию Вассерман. Остальные собравшиеся промолчали, но тишина вышла красноречивее слов. Все они, и Громова, и Коломиец, и Устинов с Бергом, и даже тихонечко, мышкой сидевшая в уголке Николаева явно разделяли мнение экспрессивного профессора. А Вассерману было от чего психовать. И его, и всех остальных, не только собравшихся здесь, но и вообще все население планеты, объявили мятежниками и сепаратистами, что было ожидаемо, после чего оповестили весь свет о том, что отправляют в одиночное плавание, то есть, по сути, бросили один на один с восточниками. Об этом неизвестный доброжелатель то ли из разведки, то ли еще из каких-то спецслужб сообщил с курьером. Корабль сейчас направлялся к планете, и по его прибытию они получат информацию, которая позволит определиться с нюансами ситуации, но основное уже сообщил Лурье, также направляющийся со своим звездолетом к Уралу. – Я приказал привести войска в боевую готовность, – оповестил собравшихся Устинов. – Официальный повод – масштабные учения. Все понимающе закивали. Учениями никого сейчас не удивишь, а войска могут понадобиться хотя бы для поддержания порядка – сил МВД при нынешних раскладах вряд ли хватит, чтобы удержать ситуацию под контролем. Если полыхнет, конечно. А оно может. Нет, сообщение о независимости подавляющее большинство населения воспримет с энтузиазмом, но наверняка найдутся те, кто попытается замутить свою игру. И если им это вдруг удастся, проблем не избежать. Самое интересное, что вставшая в полный рост вероятность остаться один на один с восточниками, которую и прогнозировали в метрополии, пугала собравшихся менее всего. Александров сейчас в походе как раз для того, чтобы решить этот вопрос раз и навсегда. Получится – и восточники будут не страшны. Во всяком случае, какое-то время. Не получится – так планету членство в Конфедерации все равно не спасет. – Адмиралу надо сообщить, – высказала общую мысль Громова. – Надо, – кивнул Устинов. – Мы уже готовим корабль. – Кто пойдет? – Я… – привстала со своего места Николаева, но маршал осадил ее решительным жестом: – Сиди уж. Пойдет она… Знаю, что хочется, но, во-первых, ты нужнее здесь, тебе еще со своими кораблями разбираться, а во-вторых, из тебя пилот – как из стакана батискаф. У Александрова есть здесь человечек как раз на такой случай. Ирина послушно заткнулась. В нынешней ситуации близость к Александрову и количество кораблей за спиной значили больше, чем формальные звания, иначе никто бы попросту не допустил ее на совещание такого уровня, однако все равно она была здесь младшей. Да и прав Устинов, чего уж там. Оставалось сидеть и слушать, благо в подобной ситуации научиться можно большему, чем в любом университете. Дурой же Ирина никогда не была, а потому обратилась в слух, благо разговор продолжался. – Пилот, кстати, практически закончил реабилитацию, – вставил свои пять копеек Коломиец. – Справится. – На курьер мы навешиваем бустеры. Сколько сможем разместить на корпусе. Так что, – Берг усмехнулся, – он доберется шустро. – Это хорошо, – Громова чуть отрешенно рассматривала свои руки. Видимо, обдумывала что-то. – Пусть отправляется, как только мы получим всю информацию и определимся, что делать дальше. Сутки примерно… – Очень хорошо. Пускай готовится. Заседали они еще довольно долго. Всем было ясно, что Уралу как государству – быть. Вот только каким оно будет, это новое, только-только вылупляющееся чудовище, предстояло еще решить. Кое для кого из присутствующих мысли старших товарищей по этому поводу оказались совершенно неожиданными, хотя и не вызывающими отторжения. Вот только прежде, чем из россыпи графита выкристаллизуется несокрушимый алмаз, им предстояло основательно потрудиться, чтобы пройти опаляющее пламя и бешеное давление. Капитан-лейтенант Кольм, собираясь в новый рейс, ощущал глубокое, почти физическое облегчение. И даже тот факт, что вынужденный, но все равно приятный отдых сократился на неделю, настроение ничуть не портил. Во-первых, он возвращался в космос! А ведь еще недавно под вопросом было, сможет ли он вообще отрываться от земли. Но – возвращался. Молодой организм выдержал испытание, врачи, скрипя зубами, признали условно годным, а необходимость срочно доставить секретное донесение перечеркнула возможные возражения. А во-вторых… Во-вторых, Кольм знал точно: скоро, неизвестно наверняка, когда, но очень скоро прилетает Татьяна. Со всеми вытекающими проблемами. Да еще и дома не все ладно. Мать Одори начала строить на него, Семена Кольма, планы. Сама девчонка-то согласна была как раз на что угодно, и держать с ней дистанцию становилось все труднее, но с этим Кольм уже почти смирился. А вот мысли и идеи ее матушки вызывали у него стойкое неприятие. Не любил он, когда решают за него. И когда подталкивают к решениям, тоже не любил. В такой ситуации смыться от всех куда подальше выглядело очень хорошим вариантом. Так что на борт своего «Вольфрама» он поднимался едва ли не с восторгом. Кораблик, надо сказать, успел измениться. И внешне, и внутри. Ну, снаружи все понятно – бустерные ускорители визуально увеличивали размеры курьера едва ли не вдвое. Внутри же кораблю добавили комфорта – в первую очередь для того, чтобы пилоту было проще выдержать запредельные ускорения. Кольм усмехнулся – похоже, Коломиец тихонько, исподтишка, но все же покровительствовал ему. Не иначе, из чувства вины, хотя оно у людей такого ранга априори должно быть атрофировано. Видимо, нет правил без исключений. Хоть какой-то плюс. Модернизация модернизацией, но когда звездолет начал разгон, лишние мысли из головы Кольма улетучились махом. Ускорение было таким, что пилота буквально размазало по креслу, и никакие ухищрения конструкторов, никакие усовершенствования не смогли компенсировать резко возросшие перегрузки. Однако его организм все же выдержал, и, в рекордно короткий срок набрав необходимую для прыжка скорость, «Вольфрам» отправился к своей цели. Которую требовалось, кстати, еще каким-то образом найти. Система планеты Эллада. Две недели спустя Когда-то единственную пригодную для жизни планету этой системы колонизировали греки. Впрочем, об этом легко можно было догадаться по ее названию – задачка из тех, для решения которых хватает спинного мозга. Не простые были греки – настоящие патриоты, да к тому же помешанные на древних традициях, верованиях и прочей культурологической ереси, не сумевшей когда-то спасти цивилизацию их предков от гибели. Потом, около сотни лет назад, пришли восточники. История любит повторяться, и сейчас от греков осталось лишь название планеты, которое из удобства и нежелания править карты никто не стал менять, да чуть своеобразные для корейцев, эту планету населявших, черты лица. Все же после того, как уцелевших мужчин стерилизовали и отправили на рудники, завоеватели не смогли удержаться от соблазна того, чтобы использовать местных женщин по прямому назначению. Тем более, по сравнению с их собственными дамами, в большинстве не блещущими статью, высокие фигуристые гречанки смотрелись почти богинями. И неудивительно. Те, кто колонизировал Элладу, честно верили в сказки о том, что их предки поголовно были красавцами и силачами, а потому, стараясь вывести породу людей, достойных этих легенд, придавали немалое значение внешности кандидатов на переселение. Ну и генетическим вмешательством, случись нужда, не брезговали. Вот и разбавили победители свою кровь. Так, слегка. Сейчас планета горела. Еще недавно прекрасный в своем совершенстве зеленоватый шар был подернут черной дымкой от взрывов, пронизанной изнутри шевелящимися, будто живые, молниями. Тотальная бомбардировка. Геноцид. И – ничего нового. Это зрелище контр-адмирал Игорь Иванович фон Корф мог бы уже, наверное, с полным на то правом назвать скучным и немного приевшимся. За последний месяц это была уже четвертая планета, на которую обрушился удар его эскадры, сколь быстрый, столь и безжалостный. Не испытывая нужды в штурме, не собираясь разживаться трофеями или устраивать опорные пункты, как того требовала классическая тактика, он просто вламывался в систему и наносил массированный удар на пределе дальности. Даже то, сколь велик на самом деле будет ущерб, его особо не волновало. Главное, не допустить, чтобы противник мог потом использовать этот мир в своих целях и быстро, пока весть о его приближении не опередила его, мчаться дальше. Задача оказалась на проверку не столь уж и сложной. Во всяком случае, заметно проще, чем они с Александровым рассчитывали. Этот бешеный японец, решивший испытать остроту своего клинка на уральском оселке в арабской системе, видимо, собрал все, что могло летать, оставив при планетах лишь старье. Единичные корветы, фрегаты и даже крейсера ударная эскадра фон Корфа выносила походя. Крепости же… Крепости у восточников были, и неплохие, но задача стационарных укреплений отбивать штурм, а не противостоять массированной бомбардировке. Для этого требуется совсем другая плотность систем орбитальной обороны, которую не потянуть ни одной экономике. В нормальной ситуации с этой угрозой борется флот, вот только стоит изъять его, как все тактические построения рушатся, подобно карточному домику. И одна надежда на то, что бомбить не станут – мертвая планета ничто, убытки. Так обычно и бывало. Ровно до тех пор, пока варвары-уральцы не дали почувствовать соседям, что такое настоящая война. Пожалуй, Эллада оказалась первой планетой, на которой применяемая фон Корфом тактика дала сбой. Здесь обнаружились мощные минные заграждения, целых шесть крепостей и небольшая, но хорошо вооруженная эскадра, включающая в себя даже два старых линкора. Переоборудованные в корабли внутрисистемной обороны, примерно так же, как уральцы поступили с «Пересветом», линкоры восточников оказались на редкость крепкими орешками. Усиленная защита, орудия повышенной мощности – нормальная плата за отказ от возможности совершать гиперпрыжки. К тому же, тот, кто ими командовал, оказался человеком решительным и сумел перехватить линейные крейсера фон Корфа на хорошем удалении от планеты. Ничего смертельного в происходящем, откровенно говоря, не было. Самая большая проблема – риск, что корабли получат серьезные повреждения и не смогут выполнить приказ, отданный Александровым, что грозило непредсказуемыми последствиями. Все так, но в как раз в этот момент в систему ввалился сам адмирал с тремя линкорами, авианосцем и оравой увешанных бустерами ракетоносцев. В отличие от фон Корфа, Александрову не было нужды терять время, подчищая хвосты, да и курс он смог немного сократить. В общем, проявив несвойственную ему торопливость, он успел вовремя, и участь планеты оказалась решена. Сейчас она догорала, и те, кто выживут в том радиоактивном аду, будут завидовать мертвым. Один минус – расстрелявшим боезапас ракетоносцам под прикрытием корветов предстояло возвращаться к родной планете, но их, в принципе, и не планировалось тащить дальше – возможности их аппаратуры гиперперехода не соответствовали задуманному Александровым плану. Дальше пойдут только новейшие корабли. – Любуешься? – Александров присутствовал в рубке не персонально, конечно, а всего лишь изображением на экране, но космолетчики к подобному были привычны, и разговору это совершенно не мешало. Фон Корф лишь усмехнулся: – Было бы чем. – Ну, доморощенные философы утверждают, что труп врага всегда хорошо пахнет. – А еще я точно знаю, что мудрость не всегда приходит с возрастом. Бывает, возраст приходит один. К диванным воинам это относится в полной мере. Александров пожал плечами, но спорить не стал. Фон Корфу, который после этого рейда наверняка получит какой-нибудь интересное прозвище, например, Немецкий Палач или Игорь-Потрошитель, виднее. Страшно представить, какой груз он сейчас тащил на своих плечах. Конечно, миллионы погибших – статистика, но совесть-то не обманешь. А фон Корф хоть и носил немецкую фамилию, был намного более русским, чем многие «истинные представители титульной нации» Урала. Со всеми плюсами, но и со всеми прилагающимися минусами вроде склонности к самокопанию. Александров за свою жизнь встречал немало одежд, внутри которых не было людей. Здесь и сейчас все было с точностью до наоборот. И фон Корф, человек и патриот, сознательно жертвовал своими именем и нервами ради родной планеты. Александров все это уже проходил. И он хорошо, лучше всех в этом мире, наверное, знал и понимал, что именно фон Корф, друг и соратник, чувствует и что скрывает за маской невозмутимости. И пускай он никому и никогда об этом не расскажет, но тяжко ему придется. Не психованный маньяк же он, в самом-то деле. – Ладно, дело сделано, – Александров покрутил головой, разминая ноющую шею. Старость – не радость, а главное, рядом никого, кто смог бы размять усталые мышцы. Зря, ох и зря он с собой Ирину не взял… Впрочем, нет, ее в пасть к дьяволу тащить уж точно не стоило. Вот вернется – тогда уж и разомнет. Если удастся вернуться. – Давай, готовимся к старту. Работу нужно привести к логическому завершению. Корф лишь кивнул в ответ. Все, акция устрашения и впрямь подходит к своему логическому завершению. Масштаб, правда, получился чуть меньше запланированного, сказались вынужденные маневры по перехвату шустрого Касиваги, да еще и тихоходные, даже с бустерами уступающие полноценным боевым кораблям ракетоносцы Александров с собой потащил, но, главное, они практически без потерь, собрав в кулак силы, оказались в одном прыжке от Большого Токио. Планета мощная, не столица всей Ассоциации, но – одна из них. Если получится ее выбить, то стержень «ястребов» противника будет уничтожен. Потери среди японцев откатят их положение назад, разом уменьшив влияние, а если вдобавок удастся разрушить промышленные объекты в системе, то и научно-технологические возможности Ассоциации просядут. Основные научные институты именно здесь, самые технологичные верфи, специализирующиеся на постройке линкоров, тоже. Конечно, паралича это не вызовет, организуют все это в других местах, но – не сразу, далеко не сразу. А главное, можно не сомневаться – члены Ассоциации, потеряв вожака, немедленно перегрызутся за лидерство. И в этот момент умный человек может запросто половить рыбку в мутной воде. Мир, к примеру, заключить на приемлемых условиях. Остается надеяться, что дипломаты Конфедерации не оплошают… – Скоростная малоразмерная цель, – забубнил голос где-то за спиной Александрова. – Двенадцатый квадрат, курс восемь, идет на сближение. Ускорение… – тут голос присвистнул. – Ускорение не определено, необходимо тестирование приборов. – К черту тестирование, – не оборачиваясь, рыкнул невидимый сейчас командир «Ушакова». – Стандартная процедура. Стандартная процедура – это запрос «свой-чужой» и огонь на поражение в случае неверного ответа. Действия абсолютно верные, сейчас в системе летает слишком много всякой дряни, а радары на такой дистанции погрешность имеют очень большую. Линкор еще определят, а вот корвет с тяжелой противокорабельной ракетой перепутают запросто. Нет смысла рисковать. – Пошел запрос. Время ожидания… Черт! Он отвечает! – Болван, до него еще не мог дойти сигнал! – Значит, он отправил идентификационный код заранее. Курьерский корабль «Вольфрам», порт приписки «Урал-главный». – Разрешить сближение. Но держите под прицелом, мало ли… Когда «Вольфрам» приблизился к флагману, стало ясно, что время его не пощадило. Носовая часть была вся покрыта мелкими шрамами, какие бывают, если влетаешь в метеорный поток без защиты. Куча серьезных вмятин, в одном месте и вовсе пробоина, затянутая изнутри герметизирующей пеной. Видать, автоматика сработала, предотвратив более серьезные последствия для экипажа. Один из бустеров – а их к кораблю ухитрились присобачить аж восемь штук, превратив изящный курьер в непонятное чудовище, – распорот по всей длине, но, судя по выжженным соплам, произошло это уже после того, как ускоритель отработал свое. В общем, помотало «Вольфрам» изрядно, и когда он состыковался с «Ушаковым», то еле выбравшийся из люка пилот своей посудине соответствовал. Вообще, никому не посоветуешь вести курьер в течение двух недель, практически без сна, с запредельными ускорениями, да еще и не зная толком, куда. Разумеется, планы Александрова до Кольма довели, иначе он ни за что не нашел бы эскадру, но вариативность в них присутствовала, и немалая. По сути, имелись лишь начальная и конечная точки маршрута. Причем в конечную соваться было смерти подобно – опередив Александрова, Кольм угодил бы прямиком в гнездо японцев, и мало бы ему там не показалось. А вот откуда на Большое Токио свалится гнев богов в лице уральского адмирала – вопрос открытый. И Кольм, решив эту головоломку, мог гордиться собой. Вот только хотелось сейчас ему лишь одного – спать! Когда осунувшийся, пожелтевший от усталости порученец вручил Александрову донесение и, шатаясь, направился в сторону выделенной ему каюты, адмирал не рискнул даже гадать, что произошло. Наверняка что-то запредельно важное, иначе на такой риск не идут. Однако просмотренная информация даже видавшего виды флотоводца вогнала в ступор. Такого маразма он от высшего руководства Конфедерации попросту не ожидал. Впрочем, и от предложения, сделанного Верховным Советом, Александров тоже был в легком шоке. Нет, на кое-что подобное ему уже намекали, но сейчас расклады были совсем иными, и предложенное тоже резко отличалось от того, что обсуждали с ним и Громова, и Устинов. Но – оригинально! Еще через час состоялось общее собрание командоров кораблей. Всех, от гигантов-линкоров до крошечных по сравнению с ними корветов. И лишь заручившись поддержкой товарищей, Александров приказал растолкать Кольма. – Не выспался? – спросил он, глядя на все еще одуревшее лицо своего офицера для особых поручений. Не ошибся он с ним, ох, не ошибся. Ирина рассказала, как он на Великой Нигерии геройствовал, а теперь и сам увидел. Парень сумел решить серьезную навигационно-тактическую головоломку и выполнить не самый легкий приказ. Далеко пойдет, если не свернет шею. Пожалуй, еще немного погонять, присмотреться – и надо будет отправлять его учиться дальше. Со временем, глядишь, и до адмирала дорастет. – Я всегда готов, – ответил Кольм и, не удержавшись, смачно зевнул. – Готов он, – беззлобно проворчал Александров. – Вижу, что еле на ногах стоишь… Ладно, скрывать не буду – выспаться я тебе пока что не дам. Отправляешься домой. Передашь Устинову или Громовой, кто там первый тебя встретит, что я согласен. – И?