Генерал, если даже и был в курсе того, откуда родом Мендоза, предпочел свои знания не афишировать. Комиссар удовлетворенно кивнул: – Так вот, Дик, расклад прост и банален. На моей родной планете хватает выходцев из Каталонии. И они тоже далеко не все довольны политикой Конфедерации… Планета Урал. Три недели спустя – Хелен Валентиновна, – Александров выглядел спокойным и донельзя официальным. Подобный образ для собравшихся был непривычным, изрядно сбивал с толку и заставлял смотреть на адмирала чуть настороженно. – Я не требую от вас, чтобы вы раскрыли мне свои источники информации. Вы попросили меня не лезть в это дело – я и не лезу… пока. Хотя бы даже потому, что доверяю вам. Но, согласитесь, это уже не смешно. По вашим заверениям эскадра этого… как его… – Мендозы, – подсказал Устинов, ни на секунду не сомневающийся в том, что Александров отлично помнит фамилию вероятного противника. И пауза, которую он выдерживает, предназначена для того, чтобы Громова успела собраться с мыслями, а не теряла лицо, мучительно подбирая слова. По отношению к тем, кого уважал, он был деликатен, адмирал и император, иногда даже там, где не нужно. Маршал ни на секунду не сомневался в том, что уж Громова-то имеет ответы и объяснения на все случаи жизни. Впрочем, жест Александрова она наверняка тоже оценила. – Ян Мендоза, комиссар. – Благодарю вас, Василий Викторович. Итак, комиссар Мендоза должен был быть здесь еще десять дней назад. Край – неделя. Его до сих пор нет. Не подскажете, куда он мог деться? Мне держать флот в постоянной готовности тоже, знаете ли, не слишком интересно. – Могу. Сообщение получено только утром, я не успела вам сообщить… Он на Санта-Анне. – И что, просвятите мое любопытство, этот полицай-баши там делает? – Похоже, – тут Громова не сдержалась и криво усмехнулась, – собирается последовать нашему примеру и немного поцарствовать. Это ее «нашему» заметили, наверное, все. И никто, включая Александрова, не возмутился. Короля играет свита – истина старая, но верная. И пусть император стоит на вершине пирамиды, сделать он чего-то может, только если у него есть, на кого опереться. А Мендоза, на самом-то деле, вовсе не собирался царствовать. Раз впереди смерть и сзади тоже смерть, значит, есть смысл поискать боковую тропинку. Не факт, что она окажется спасением, но это все равно лучше, чем ничего не делать. В принципе, Эйзенхауэр был согласен с его логикой, и ничего удивительного, что штурманская группа перед последним гиперпрыжком получила приказ на расчет нового курса, который вывел их прямиком к Санта-Анне. Планете, не имеющей сколь-либо серьезного значения в масштабах Конфедерации, а потому, соответственно, практически незащищенной. И даже если в экипаже имелись агенты службы безопасности (чего, откровенно говоря, просто не могло не быть), то сообщить своему начальству хоть что-нибудь они попросту не успели. Надо отдать должное командиру базирующегося на Санта-Анну патрульного отряда капитану первого ранга Дональду Селби. Обнаружив, что в пространство, которое он теоретически должен был контролировать, проникла неизвестная эскадра, Селби вывел ей навстречу все наличные силы – преклонных лет крейсер и три столь же дряхлых корвета. На этом, в принципе, его подвиги и закончились, поскольку, обнаружив не отвечающую на запросы, зато разворачивающуюся для атаки линейную эскадру и осознав тот факт, что их облучают артиллерийскими радарами, присутствующие на мостике офицеры банально скрутили командира, после чего их корабли дернули прочь быстрее поросячьего визга. Будь ситуация иной, беглецов не преследовали бы, но Эйзенхауэр логично рассудил, что раньше времени сообщать всему миру о своем новом статусе нет смысла. Поэтому его крейсера устремились наперехват, что было несложным – самый старый из них имел преимущество перед кораблями Селби в два поколения. Обнаружив, что уйти не удастся, патрульные не стали корчить из себя героев, так что контроль над системой перешел в руки незваных гостей без единого выстрела. Планета тоже не доставила особых хлопот. Единственная орбитальная крепость выкинула белый флаг сразу после того, как стало ясно: намерения у пришельцев серьезные. В принципе, это было логичное решение – под сосредоточенным огнем эскадры расчетное время жизни крепости не превышало десяти минут. Другое дело, тех же уральцев данное обстоятельство вряд ли бы остановило. Санта-Анна была захвачена в рекордные сроки, менее чем за сутки, и практически без потерь. Ну, не считать же в качестве них дюжину попавших в лазарет с сильнейшим алкогольным отравлением десантников с линкора «Миссисипи», забредших от великого ума в лучший ресторан местной столицы и решивших продегустировать его винные погреба? С чувством, с толком, с расстановкой, и совершенно не подумав, что в пересчете на чистый спирт по литру с небольшим на рыло все-таки многовато… Или взвод полицейского спецназа, ухитрившегося наткнуться на каких-то местных отморозков? Местные криминальные элементы решили под шумок не мелочиться и ограбить банк, а полицейские, обрадовавшись, что в кои-то веки носят закон в кобуре, пошинковали их в мелкую капусту, не вылезая из бронетранспортера. И все бы ничего, но победители сдуру полезли в здание банка, чтобы проверить, не сбежал ли кто. Ну и, может статься, прихватить чего на память, однако об этом они деликатно умалчивали. А сработавшая с изрядным запозданием охранная система банка заполнила помещения слезоточивым газом, да в такой концентрации, что и сдохнуть можно… Словом, эксцессы случались, но не фатальные и на конечный результат не влияющие. Веселье началось дня через три после того, как планету поставили под контроль и стали думать, что делать с ней дальше. Разумеется, Санта-Анна – не столица, не Урал и не Большая Корсика даже. Однако же и не что-то почти бросовое, сидящее на дотациях. Вполне себе приличный кислородный мир с какой-никакой промышленностью. Без собственного кораблестроения, правда, но ремонтные мощности имелись. Словом, хорошая база – в том числе за это планету, откровенно говоря, и выбирали целью атаки новоиспеченные пираты. Увы, проблема – и довольно серьезная, к слову – заключалась в том, что база, на контроль за которой уходят практически все наличные силы, практически сразу после того, как у населения прошел шок от появления мятежной эскадры, становится уже обузой. А несмотря на то, что слова эти звучат похоже, смысл в них закладывается абсолютно противоположный. И у хорошо понимающего расклады полицейского вкупе с весьма озабоченным острой кадровой проблемой генералом возник логичный вопрос: что делать дальше? И ответ, естественно, тут же был найден. Оккупированная планета – это плохо. Все знают (или догадываются) насколько. А вот планета, на которую явился земляк-освободитель, чтобы спасти ее от гнета Конфедерации… Ну, в общем, это же совсем другое дело! Подобный вариант Мендоза предусматривал, хотя и не очень жаждал именно его. И, разумеется, поделился раскладами с Эйзенхауэром. Не по доброте душевной, а из банальной осторожности – сотрудничество опасно начинать с обмана. Генерал, кстати, принял этот вариант, как один из основных, благо сила все равно оставалась на его стороне. И, завершив операцию по установлению контроля над планетой, развернул мероприятия по возведению товарища по несчастью на престол. Все же легитимный монарх дает власти куда большую устойчивость, чем отчаянно пытающийся усидеть на штыках и не зарезаться диктатор… – Итак, – задумчиво прокомментировал ситуацию Александров, – начинает сбываться наш прогноз о том, что, воспользовавшись нестабильным положением в Конфедерации, авантюристы начинают активно рвать ее на куски. Кто это нагадал? – Я, – небрежно махнул рукой Вассерман, сверкающий новенькими погонами капитана первого ранга и, кажется, вполне довольный жизнью. – Ну да, кто бы сомневался, – хмыкнул из своего угла Берг. – Вы у нас скоро штатной гадалкой будете. – А что? Должность не хуже любой другой… – Потом обсудите, – хлопнул ладонью по краю стола Александров. Встал, прошелся по кабинету, заложив руки за спину. – Значит, так. Попросят союза – будем думать. Попросят помощи – рассмотрим перспективы. Самим не лезть и не предлагать. Всем ясно? – Да… А почему? Александров остановился, посмотрел на Коломийца, как на ребенка: – Василий Петрович, ну вы подумайте сами. Зачем нам конкуренты? Пускай вначале дойдут – сами дойдут! – до мысли о вассалитете. А то знаю я Эйзенхауэра. Честолюбив и умен, но честен, может стать и надежным партнером, и опасным соперником. И да. Намекните остальным нашим… соседям, что попытки их в одностороннем порядке отделиться от Конфедерации и пуститься в свободное плавание не будут иметь с нашей стороны ни осуждения, ни поддержки. – Сделаю, – кивнула Громова. – Благодарю. Так вот, просто чтобы вы поняли: я считаю, что появление кучи мелких государств, которые живо скатятся в нищету и станут рассадниками пиратства, нам здесь и сейчас невыгодно совершенно. И когда они потом, вкусив плодов свободы, попросятся под наше крыло… Да на фига они нам нужны? Урон репутации, плюс для подъема их экономики потребуются вложения, а денег у нас не вагон. Нет, в таком виде, как сейчас, с работающими предприятиями, на которые можно поставить наших людей, с не издерганным, не растерявшим квалификацию населением, мы их возьмем. Но не рассадники нищеты и бандитизма. – А… – А если не поймут, открытым текстом сообщите, что фауна, особенно двуногая и говорящая, нам не очень-то и нужна. Планеты и без нее пригодятся. – Я… постараюсь донести до них эту мысль. Естественно, без указания того, что их предприятия живо поменяют владельцев. – Еще раз благодарю. И помните. Распад Конфедерации нам сейчас невыгоден. Куча государств, где все воюют против всех… Нам нужно, чтобы Конфедерация осталась, хотя бы как противовес восточникам. Мы пока недостаточно сильны, чтобы обойтись без них. Если уцелеют оба гиганта… Будем лавировать, раздавать обеим сторонам авансы и набираться сил. А там – посмотрим, кого сожрать. Кстати, Отто Оттович, как там у нас с освоением трофеев? – Хорошо у нас с освоением трофеев, – усмехнулся Берг. – Практически все, что вы притащили, уже заработало. Правда, не на сто процентов и не на полную мощность, но я тоже не волшебник. – А… – Полгода – и трофейные корабли будут достроены. Примерно к этому же времени мы наконец введем в строй наш авианосец. – Хоть что-то хорошее… Ладно, извините, – Александров бросил взгляд на часы, – но придется заканчивать. У меня сегодня, мать ее, пресс-конференция… И уклоняться от нее, увы, не получится. Я ныне тварь публичная. Когда он выходил, остальные провожали его сочувствующими взглядами. На пороге Александров обернулся, внезапно подмигнул всем и продекламировал: Бывает в жизни так тоскливо, Что даже чай не лезет в глотку. И помогает только пиво, Которым запиваешь водку. Усмехнулся – рано, мол, хороните – и решительно зашагал на растерзание журналюгам, всерьез подумывая о том, не растерзать ли их самому. Планета Урал. Часом позже Настроение было поганое – Александров не любил газетчиков всех мастей, хотя, разумеется, понимал их немалую полезность в определенных ситуациях. А еще он подумал, что стоит все же построить что-то, похожее на дворец. Не для того, чтобы жить – пока адмирал геройствовал, потроша восточников, Ирина построила небольшой, уютный домик, вполне соответствующий его вкусам. Но что-то для представительских функций определенно требовалось, и это не должно быть здание Верховного Совета. Сердце Империи должно напоминать о преемственности власти, но не показывать, что по факту она осталась прежней. Во-первых, это все же не соответствует истине, а во-вторых, на корню подрывает энтузиазм населения. Так что решено, дворец, что-нибудь мрачно-величественное, помпезное и символично-впечатляющее, способное вселить гордость в подданных и напугать до мокрых подгузников незваных гостей одним лишь своим видом. Увы, все это – дело будущего, а с репортерами приходилось общаться уже сейчас. Хорошо еще, вначале шли достаточно стандартные вопросы, иногда провокационные, но в меру. Однако после четверти часа допроса молодежь, которую пропустили вперед явно для разогрева, постепенно утратила свой пыл, и в бой пошли «акулы пера». С этими воевать было сложнее. Хотя, с другой стороны, в отличие от «младших братьев», они хорошо понимали, о чем стоит спрашивать, а о чем нет. Инстинкт самосохранения – хорошая штука… А в общем и целом, не так уж страшна оказалась эта первая нормальная встреча с прессой в новом статусе. Журналисты еще не вполне понимали, что можно спрашивать, а какие вопросы чреваты последствиями, и потому осторожничали. Особенно деликатно вели себя те, кто представлял «оппозиционную», «либерально-демократическую» и прочие не вполне стыкующиеся с новой властью ветви прессы. Раньше их надежно прикрывало то обстоятельство, что власти Конфедерации почти всегда брали их сторону. Ныне же статус поменялся, и они всерьез опасались, что завтра в редакции заявятся мрачные орлы из департамента безопасности и устроят обыск, а персонал кого разгонят, а кого и посадят. Дебилы! Выпускать прессу из-под колпака, разумеется, нельзя, но работать стоит тоньше – уж это Александров понимал неплохо. А потому сдержанно-благожелательно улыбался всем, хотя, откровенно говоря, весьма хотелось иной раз послать их, возможно, даже с использованием малого боцманского загиба. Самые, пожалуй, неприятные вопросы зазвучали уже под конец, под самый занавес, когда сумел влезть еще один, молодой да ранний. Этот представлял насквозь патриотическое сетевое издание и, очевидно, был уверен, что уж ему-то можно все. И с апломбом дурака, считающего себя истиной в последней инстанции, принялся выспрашивать, почему Уральская Империя, уже продемонстрировавшая всему миру свою мощь, до сих пор не освободила от ига Конфедерации «братские» планеты. При этом тот факт, что сам корреспондент к армии не имеет никакого отношения, и, случись что, идти в атаку и умирать будут совсем другие люди его, очевидно, не смущал. – …Наши люди рвутся в бой. Почему вы их удерживаете? – Вы еще в трусости меня обвините, – добродушно усмехнулся Александров. – Нет, я… – самую малость стушевался корреспондент. – А зря, – Александров не переставал улыбаться, только взгляд стал чуть более задумчивым. – Я действительно боюсь. Сказать, что услышанное вызвало у собравшихся легкий шок – значит, ничего не сказать. Адмирал был храбр, это знали все, как и то, что он не раз лично возглавлял атаку, и его линкор действовал на самых опасных участках. И – боится? Александров выдержал хорошо выверенную паузу и, когда собеседник начал уже открывать рот, пояснил: – Я не хочу для своей планеты проблемы конкистадоров. – Людей, которые не социализируются, буйные, опасные… – подхватил было тему корреспондент, но Александров остановил его жестом. – Нет. Все проще. Когда-то испанские конкистадоры завоевали для своей Родины половину мира, но при этом их, лучших в мире солдат, выбило практически подчистую. А кто пришел им на смену? Те, кто отсиделся за их спинами. Короткий период блеска испанской короны – и народ выродился. Нет, сильные и храбрые должны выжить. – Вы хотите держать их в стороне от войны? – С ума сошли? – адмирал рассмеялся, весело и искренне. – Не-ет, они хотят воевать – значит, будут это делать, доказывая, что и впрямь элита. Элита Империи должна рождаться в огне. А моя задача сделать так, чтобы наши конкистадоры не погибли. Кому как не им создавать новый народ. – То есть вы все же намерены посылать их в бой? Это не вполне стыкуется с тем, что вы сказали ранее. – Все стыкуется, просто вы не хотите этого понять. – Последняя фраза, откровенно туповатая, вызвала приступ раздражения. – Я сейчас скажу банальность: народ жив, пока есть те, кто готов за него умереть. Таких людей никогда не бывает слишком много. А потому расклад прост – я намерен сделать так, чтобы они воевали, а не погибали. И потому мы начнем хоть что-то делать, лишь когда это будет удобно и выгодно нашему народу. Учитывая, что в бой я не посылаю, а веду, я имею право сам выбирать, когда это делать. Эмоции же… Ваши эмоции – вы их и успокаивайте. С пресс-конференции Александров выходил намного менее усталый и самую малость более злой, чем хотел бы. И неудивительно, что, раз уж получилось такое боевое настроение, решил провести еще одну встречу. Ту, которую у него уже неделю просили. Что же. Секретарь уже пятый день работает – так пускай слегка потрудится. В смысле, сделает звонок и сообщит, что император нашел в своем графике время на встречу, причем прямо сейчас. А предполагаемый собеседник пусть немного поторопится. Не уложится в полчаса и опоздает – его проблемы. Откровенно говоря, этой встречи Александров не хотел. Абсолютно. И, тем не менее, понимал и ее необходимость, и возможную пользу, которую можно из нее извлечь, и тот простой факт, что отвертеться все равно не удастся. К сожалению, должность, на которую он фактически помимо своей воли взлетел, требовала умения договариваться с любым, имеющим сколь-либо заметный вес. Ожидавшийся же им собеседник вес имел, да еще о-го-го какой. Правда, не совсем обычный, но от того не менее внушительный. И наверняка захочет поиметь что-нибудь за свою поддержку. Значит, придется торговаться… Полемистом же адмирал был слабым. Это когда враг напуган и не знает границ ваших возможностей, его можно гнуть через колено. Жми да жми… Сейчас же как никогда был велик шанс, что жать будет не Александров, а его противник. Впрочем, если перегнет палку, то его тоже можно будет… заменить. В конце концов, пускай глава государства де-факто и связан тысячей нитей и обязательств, но де-юре он вполне способен отправить любого на рудники одним лишь устным приказом. Визитер был весьма импозантным, поневоле вызывающим у людей симпатию дедулей, похожим на Деда Мороза. Во всяком случае, борода и доброжелательная улыбка соответствовали. Но проблема была в том, что Александров ко «всем» не относился, и его восприятие по странному выверту сознания отличалось от подавляющего большинства соотечественников. Не во всем, конечно, но конкретно сейчас – весьма и весьма. Во всяком случае, более всего визитер напоминал ему Бармалея со старых, еще, наверное, прижизненных для автора книги иллюстраций. Откровенно говоря, и по характеру, как гласило собранное специально для Александрова досье, он был куда ближе к пирату и людоеду, чем к доброму волшебнику из детских сказок. Будь там написано иначе, адмирал вначале удивился бы, а потом посчитал подлогом. В том мире, откуда явился этот человек, в профессии, которую он для себя избрал, добрые есть, но высот они не достигают, ибо страсти вкупе с интригами бурлят, как в змеином гнезде. Так что к вершине всплывает лишь одна акула, и вариантов при этом у нее немного – или кверху брюхом, или сожрав всех конкурентов. Если верить досье, конкретно этот индивидуум конкурентов ухомячил с особым цинизмом и даже не поморщился. Откровенно говоря, перед такой встречей стоило, наверное, посоветоваться с психологами, политтехнологами, еще кем-то… Александров ни с кем советоваться не хотел принципиально. Если уж приходится лезть в дерьмо и хлебать ее полной ложкой, то пускай никто не стоит рядом, подавая реплики опытного теоретика-дегустатора. В конце концов, он, император, может, и не имеет столь длительного и богатого опыта подковерных игр, но возможностей тоже хватает. И вряд ли гостю приходилось стоять на мостике под вражеским обстрелом, а для Александрова это обыденность… Словом, накрутил он себя знатно и к началу разговора был спокоен и зол. Как показало дальнейшее, даже излишне. Впрочем, патриарх всея Урала, глава православной церкви планеты Олексий тоже повел себя не слишком грамотно. Скорее, наоборот. Упорное нежелание Александрова встречаться с ним он принял за слабость, а поспешно назначенную аудиенцию – за попытку сохранить лицо при капитуляции. Похоже, он, собирая досье на императора (не мог он этого не сделать), с выводами поторопился. А зря.