– Ну, могу я, – Ирина, подойдя к креслу, взъерошила мужу волосы. – Но-но, твое величество, не тяните ко мне свои загребущие лапы, а то закричу. Ай! Руки прочь, я сказала! Увы, на самом деле, все прозаичнее. Пришел твой… гм… товарищ. – Игорь или Славка? – Нет, все гораздо печальнее. Француз. И, кажется, не в настроении. Впрочем, это его естественное состояние. – Лурье? – Александров удивился. Вроде бы не вызывал, а просто так, на огонек, контр-адмирал не заскакивал. У них отношения были исключительно рабочие, да и вообще, Лурье особо ни с кем так и не сблизился. Кроме разве что Корфа, или, если уж говорить совсем точно, с его сестрой. Хотя, конечно, ясно, зачем он пришел. Стало быть, предстоит разговор и, скорее всего, не из легких. – Ну, тащи его сюда. – Хорошо. Имей в виду, я сейчас улетаю. – Это куда еще? – На «Севастополь». Наши умники с верфей опять что-то наворотили. Так что обедай без меня, дай бог, к ужину разгребусь. – Хорошо, волчица ты моя космическая. Только смотри, не заночуй там от полноты впечатлений. – Посмотрим на ваше поведение, – хихикнула Ирина и выпорхнула за дверь. Александров вздохнул, встал, шевельнул чуть затекшими плечами. Что же, перерыв – значит, перерыв. Стоит хотя бы моментом воспользоваться. Когда Лурье вошел в кабинет, то застал классическую картину «Утомленный чиновник отдыхает от забот». Одно исключение – помещение выглядело на редкость небольшим и скромным. За два с лишним десятилетия службы Александров привык к тесноте звездолетов и, хотя и не приобрел боязни открытого пространства, куда уютнее чувствовал себя в небольших помещениях. Да и к роскоши он относился без особого пиетета, считая более важной функциональность. – А, Поль? – Александров отвлекся на миг от газеты, сделал глоток кофе из огромной, ни разу не элегантной кружки с каким-то смешным рисунком. – Заходи, присаживайся. Наливай себе сам, что хочешь. Лурье философски пожал плечами, налил себе темного до черноты напитка, благо чайник и банка с кофе по-простецки располагались тут же, на столике в углу, и, подумав, соорудил гигантский бутерброд, экспроприировав сразу половину палки колбасы. Редкостного деликатеса на крупных планетах Конфедерации и дешевой обыденности здесь. Александров, видя это, одобрительно кивнул и потряс в воздухе газетой. Явно не центральной, а каким-то бульварным листком. – Видал, что про нас пишут? Сатрапы, душители свобод, узурпаторы… – Неподцензурная пресса – зло, – философски отозвался Лурье и вгрызся в свое противоречащее всем диетическим канонам сооружение. Александров только отмахнулся в ответ: – Ерунда. Пускай тявкают. Крылья им подрезать, случись нужда, в пять минут можно, а так – шикарный индикатор. Если нас ругают враги, значит, мы все делаем правильно. И наоборот, соответственно. – Такой барометр, может, и хорош, но действует на нервы. Лучше сразу… – Лурье сделал неприличный жест. – Чик – и все. – Знаешь, как проще всего измерить высоту дома с помощью барометра? – неожиданно спросил Александров и, не дожидаясь ответа, пояснил: – Бросаешь его вниз и засекаешь, за сколько долетит. Потом пересчитываешь – элементарная математика… Только от самого барометра при этом останется ни на что более непригодная кучка мусора. Нерационально. Да и в критике иной раз можно рациональное зерно найти. – Угу. Как в той горе навоза. – В баснях тоже бывает смысл. Но ты же не об этом поговорить зашел. Дай догадаюсь, – Александров порылся в куче бумаг на столе и извлек оттуда имеющий немного пожеванный вид лист, в котором Лурье с удивлением узнал свой рапорт. – И как прикажешь понимать этот бред? – В отставку хочу, – буркнул Лурье. – Хочешь – пожалуйста, твое право. Отказывать не буду. Но все же хочу знать истинные причины, почему ты это написал. – Почему? – Лурье задумался на миг. – Помнишь наш разговор насчет моего «дружественного» визита к арабам? – Помню, конечно. И от слов своих не отказываюсь. Считаешь нужным – вперед! Твой линкор в полном твоем распоряжении, можешь и эскадру, чтобы хвост тебе на поворотах заносила, с собой взять. – Нет, – мотнул головой Лурье. – Не нужно мне это больше. – Вот как? – теперь Александров выглядел по-настоящему заинтересованным. – Ну тогда рассказывай. – Да чего тут рассказывать… Я просматривал документы с Эль Рияда и наткнулся на интереснейшую переписку. У Эль Рияда была неплохая разведывательная сеть, и они гребли все, что попало, не всегда понимая ценность трофея. В тех письмах были переговоры… В общем, опуская подробности. Начальству моего отца нужно было спровоцировать конфликт, и для этого пожертвовали дипломатом и его семьей. Арабы тут – инструмент, а на молоток обижаться глупо. – А рапорт-то здесь при чем? – Я хочу до них добраться. – И кто мешает? Лурье замер в ступоре. Логику собеседника он не понимал. Точнее, не улавливал, хотя видел, что она есть. Странная, извращенная… Вот только в чем она заключается – не понимал. Александров усмехнулся: – Думаешь, как частное лицо ты до них доберешься, а как гражданин Урала, военнослужащий нашего государства и, согласно букве их закона, изменник, даже на территорию Конфедерации не попадешь? Ерунда все это, Поль, ерунда. Открою тебе страшную тайну. Близится новая война, на сей раз с нашими бывшими согражданами. Очень уж им не терпится вернуть контроль над планетой, которую сдуру сами же вышвырнули. Так что очень скоро ты, контр-адмирал Лурье, сам, лично сможешь посетить интересующих тебя людей с дружественным визитом. И сделать с ними то, что сочтешь нужным, благо никаких соглашений о правилах ведения войны мы с Конфедерацией не подписывали. А теперь иди – и больше чтоб я от тебя никакой ереси об отставке не слышал. Ишь, барышня кисейная нашлась, блондинка хренова, вольный мститель, блин… Запомни: сейчас ты не сам по себе, за тобой – Империя! И тому, кто этого не понимает, скоро придется очень-очень пожалеть. Спустя полчаса, когда Лурье бодрой походкой вышел, в кабинет бестелесным призраком скользнула Ирина. Поймала удивленный взгляд Александрова, отрицательно качнула головой: – Нет, сейчас улетаю. Только скажи… ты и впрямь думаешь, что будет война? – Подслушивала? – Просто слышала, вы голоса не приглушали. А что, не имею права? – Имеешь-имеешь, – успокоил ее Александров. – Не думаю – знаю. Для большинства жителей Конфедерации мы ничего особо не значим, но их политики вряд ли захотят потерять лицо. Дело, конечно, житейское, у некоторых из них это по пять раз на дню случается, однако в данной ситуации грозит проблемами вроде снижения влияния и проходящих через них сумм. А вот за это, за свой карман, они будут драться. Черт, как же мне не хватает нормальной разведки! – И… что дальше? – А дальше они придут – и мы их убьем. Как, впрочем, и всегда. Я надеюсь… Когда Ирина умчалась наконец на свой флагман, вместе с ней испарился и последний повод не заниматься успевшими засесть, казалось, в самых печенках бумагами. Александров окинул стол тоскливым взглядом, в котором тонкий-тонкий волосок отделял ненависть от безумия, и с трудом удержался от того, чтобы врезать со всей дури по экрану терминала. Заслуга в том, что он этого так и не сделал, принадлежала осознанию простого факта: бесполезно. Разбить виртуальный экран – это уже из области мечтаний. Впрочем, ладно. Раздражение как-то вдруг очень плавно трансформировалось в простую, в общем-то, мысль о том, что пора организовывать наконец полноценный штаб, а не тот его обрубок, которого хватало исключительно для нормального командования эскадрой. И именно этим необходимо заняться в первую очередь. Клубок вопросов скоро будет нарастать как снежный ком. В особенности, как только наступит момент территориального роста. А он наступит, да. Куда ж денется-то… Вот в самое ближайшее время и наступит, ровно тогда, когда дипломаты отойдут от культурного шока после встречи с императором. Интересно, кстати, все планеты, тайком приславшие своих представителей, согласятся на озвученные им условия? Адмирал чуть заметно улыбнулся, вспоминая. Да уж, его привычка ломать сопротивление грубой силой для дипломатов и впрямь стала шоком. Наверное, он произвел на них впечатление неандертальца, который вооружился дубиной и заявился в Академию наук, дабы объяснить свое видение теории происхождения человека. А несогласных – этой дубиной по кумполу. Однако сработало ведь! Тогда, как раз к его возвращению из рейда в глубь территории восточников, закончившегося грандиозной победой, собрались представители очень многих планет. Фактически половина сектора, не только русские планеты, находящиеся поблизости, их и было-то, к слову, всего три, прислала своих послов, не оглядываясь на мнение правительства Конфедерации. Перссон был прав – недовольных ее политикой и ходом войны оказалось в избытке. И у Александрова всерьез закрадывалась мысль, что ушлый контрразведчик был не одинок в своем мировоззрении, представляя целую группу лиц, обладающих на своих планетах немалым влиянием. Не зря ведь подсуетились, организовались, делегацию подготовили… Не уральцы же, в самом-то деле, этим занимались. Им, сплошь и рядом записавшимся в пассионарии, во-первых, на соседей с недавнего времени глубоко наплевать, а во-вторых, своих забот хватает. Прибыли они очень удачно и смогли наблюдать триумфальную демонстрацию трофеев, впечатливших даже успевших привыкнуть к победам Александрова земляков. Из планеты, занимающей первое место в секторе по производственным мощностям, Урал сразу скакнул на второе место в Конфедерации. С Землей, разумеется, конкурировать ему по-прежнему было сложно, зато всех остальных он оставил далеко за кормой. Очень, кстати, удачно получилось, даже помимо военного аспекта, поскольку столица нового государства автоматически на много лет становилась еще и экономическим, и производственным лидером. Сейчас, когда планет в нем было всего три, этот вопрос не стоял, однако в будущем могут возникнуть конкуренты, желающие перетащить одеяло на себя. Именно этого момента суровый прагматик Александров более всего и опасался. Изучал, знаете ли, историю и помнил, что случалось с великими империями, чрезмерно увлекающимися развитием провинций в ущерб титульной нации. Однако те, кто жаждал приобщиться к свободе (а пуще того к силе, не только способной, но и готовой защитить своих подданных, а заодно уж к снижению налогового бремени, ну и, откровенно говоря, вполне готовые к тому, что в них еще и инвестиции вложат), имели свой взгляд на расклады. Плюс резерв времени, позволивший им договориться, и, когда Александров на второй день после свадьбы и третий по завершению пышного, но будничного процесса коронации, в сопровождении группы поддержки прибыл на переговоры, ему был вручен довольно толстый, аккуратно отпечатанный том. На восьмистах листах тонкого, цветом и фактурой неотличимого от бумаги, пластика его собеседники изложили те права и обязанности, которые накладывались вассалами по отношению к сюзерену, и наоборот. Впрочем, Александров уже имел возможность ознакомиться с их мнением, так сказать, в неофициальной обстановке, посоветоваться и даже посмеяться. А потому лишь засмеялся, отмахнулся от подношения и абсолютно недипломатично бросил: – Уберите эту хрень. На несколько секунд воцарилась тишина, а затем кто-то недоуменно поинтересовался: – Что вы имеете в виду? – Вот щас что имею – то и введу. Пару дивизий интереса ради. В общем, мы посовещались – и я решил, – ухмыльнулся Александров, – что так не пойдет. В зале воцарилась мертвая тишина. Адмирал с легкой улыбкой на лице рассматривал собравшихся. Для стороннего человека она могла бы показаться даже приятной, но те, кто находился здесь, видели перед собой густо заросшую шерстью медвежью морду. Притом что как раз шерсти-то и не наблюдалось – командующий уральским флотом был гладко выбрит и слегка, точно в меру, благоухал дорогим одеколоном. Наконец, видя, что возникшая пауза затягивается и больше им ничего говорить не собираются, представитель испанцев, один на три планеты, не выдержал: – А подробнее сказать вы не можете? Его голос буквально лучился сарказмом, но уральцы не обратили на это никакого внимания. Адмирал задумчиво рассматривал ноготь мизинца, так, словно рассчитывал найти там все секреты мироздания, Громова не менее сосредоточенно изучала оправу изящных декоративных очков, как все уже успели заметить, с простыми, без диоптрий, стеклами, остальные были заняты не менее важными делами. Выдержав очередную паузу, в ходе которой часть собравшихся уже начала закипать от злости, Александров вежливо кивнул: – Вы хотите подробностей? Ничего не имею против. Василий Петрович, ваш выход. Объясните нашим… гостям суть дела. – А чего тут объяснять? – Коломиец неторопливо встал (стул пискнул, как всем показалось, облегченно), оглядел собравшихся с высоты своего роста тяжелым, немигающим взглядом. Получилось неплохо, но, тем не менее, столь ярко выраженного эффекта угрозы, как у вежливо улыбающегося адмирала, добиться ему не удалось. Не хватало, наверное, той малости, что позволяет ощутить, как твой собеседник вот так же, с улыбкой, приказывает: «Расстрелять!» – Это невыгодный нам союз, и мы не собираемся действовать в ущерб своим интересам. – То есть? – То есть любые три ваши планеты, вместе взятые, не дотягивают до Урала ни по производственной, ни по ресурсной базе. При этом в предложенном вами проекте договора вы все оставляете за собой право самостоятельного принятия решений… ну и еще много чего. Перечислять слишком долго, но в целом сформулировать можно одной фразой: пусть Урал нам помогает, пусть уральцы нас защищают, а в остальном мы сами по себе. – Это стандартные договоры, такие же, как мы заключали с Конфедерацией… ну, почти. – Забудьте про Конфедерацию, – холодно сказала из недр своего кресла Громова. – Просто забудьте. Она вас бросила, и вы приползли к нам. – Но сейчас-то все наладилось, войны нет! – истерично выкрикнул кто-то. – А завтра – будет. Мы занимаемся только тем, что нам выгодно. Выгодно будет сотрудничать с конфедератами – поддержим их. Выгодно с Ассоциацией – и с ними найдем общий язык. Вы можете присоединиться к кому угодно, мы никого не заставляем. Но помните, для нас вы, пока не окажетесь под нашей юрисдикцией, не субъекты, а объекты политики. Стало быть, и условия ставить будем мы. – Вы будете воевать против сограждан? – вновь истерично взвыл тот же голос. Александров поискал его взглядом, узнал… – Когда-то корабли, укомплектованные вашими экипажами, были в числе тех, кто захватывал Урал. Да, против вас я буду воевать с удовольствием. – Все всё услышали, – резюмировала Громова, словно молотком разбивая застывшее в помещении зеркало тишины. – В общем, текст договора на ваших планшетах. Читайте и думайте. Пойдемте, мальчики. «Мальчики» переглянулись, дружно хмыкнули, однако послушно встали и последовали за дамой. У дверей Александров остановился, обернулся и холодно сказал: – Полчаса вам. Когда они вернулись (полчаса, минута в минуту, точность – вежливость королей и снайперов), зал гудел, как хорошенько растревоженный медведем улей. И даже появление хозяев собравшиеся заметили далеко не сразу. Но вот гомон начал стихать, и, наконец, от толпы сгрудившихся в кучу дипломатов к уральцам выдвинулся весьма обаятельной наружности джентльмен. Этакий светский лев местечкового разлива, высокий, с чуть тронутой сединой гривой темных волос. Такими киношники любят изображать дворян в тридцать каком-то поколении, но Александров, да и остальные знали, что данный конкретный индивидуум родовитостью похвастаться не может. Представлял он Большие Нидерланды, а род его лет семьдесят назад (если разведка не врала, конечно) перебрался на эту планету с одной из систем Швейцарских Кантонов. То есть банкиры-то в роду этого джентльмена, очень может быть, и водились, а вот дворяне – сомнительно. – Это совершенно неприемлемо, – хорошо поставленным голосом заявил выборный представитель от коалиции дипломатов. – Предложенный вами текст договора фактически лишает нас суверенитета. Сказал – и замолчал, ожидая ответного хода уральцев, но не услышал в ответ ничего. То есть абсолютно. Хозяева сидели и спокойно, изучающе наблюдали за ним. Ни улыбок, ни ругани, лишь спокойная отстраненность. Потом Александров улыбнулся чуть заметно, пожал плечами: – Ваша ошибка в том, господа, что никто вам не предлагает обсуждать договор. У вас лишь один выбор: подписать его и получить шанс уцелеть в следующей войне, которая, поверьте, не за горами, или не подписать и гарантированно погибнуть, когда восточники захватят ваши планеты. И да, еще одна ошибка. Он не фактически, а категорически лишает вас суверенитета. Мы создаем нормальное государство, которому не нужны гири на ногах. Ему требуются провинции, вассалы, колонии, но не центры сепаратизма. Так что одна страна, один император, один народ, один язык. Русский язык – и никак иначе. – Весьма забавно слышать это от… – начал было дипломат и замолчал. Громова, четко сообразившая, что он едва было не ляпнул, выразительно погрозила пальцем: