– А если мы не уйдём отсюда? – снова спросила Света. – С холма? – Тогда вы сможете помогать мне с костром. Я вас научу. Это не так сложно. – И мы останемся здесь навсегда? – вырвалось у Лёши. – Это не так плохо, как остаться призрачным огоньком в лесу, – бесстрастно ответила Намеда. – Они очень злые из-за судьбы, постигшей их. К счастью, они безвредные, но за ними лучше не ходить: огоньки с радостью заведут вас в то же место, где сгинули сами. Всё это по-прежнему казалось Андрею похожим на сказку, где главный герой проходит сложное, хитрое испытание. Хитрое испытание, которое нельзя пройти грубой силой, напрямую. Хитрое. Андрей наконец-то понял, что именно показалось ему необычным. В сказках очень важен правильно заданный вопрос. А что они до сих пор спрашивали у Намеды? – Ты можешь помочь нам выбраться отсюда? – задал он вопрос девушке у огня. Глаза Намеды чуть блеснули – или это пламя костра качнулось? Андрею показалось, что на секунду девушка едва заметно улыбнулась. – Могу. Намеда шагнула к костру. Огонь ярко осветил её. – Я всего лишь служительница огня и слежу, чтобы костёр не погас, – начала она. – Я не так много знаю, но кое-что всё-таки могу. Сложив ладонь горсточкой, она зачерпнула немного пламени и ловкими движениями скатала из него шарик – небольшой клубок, размером с теннисный мяч, лёгкий, как пушинка. Затем она осторожно положила его на траву. Земли огненный клубок так и не коснулся: он завис над ней на высоте ладони, чуть подрагивая и вспыхивая. – Вот, – сказала Намеда. – Он выведет вас наружу, из сердца леса, и стражи не тронут вас по пути. Но вам надо поторопиться, пока небо не начало светлеть на востоке. – Спасибо! – первой воскликнула Света. – Ты нас отпускаешь? Можно идти? – спросила Таня. – И всё? – поразился Лёша. Андрей внезапно поймал себя на такой же мысли: неужели это всё? Они пришли в древнее святилище прусского огня, чтобы задать один правильный вопрос и тут же уйти? Конечно, уйти из этого леса, где во тьме блуждают призрачные огни и раздаются страшные шаги стражей, уйти отсюда – это великое счастье, но всё-таки?.. – Намеда… – несмело позвал он. – Да? – Скажи… – Андрей внезапно начал путаться в словах. – Скажи, а что произошло тогда, семьсот лет назад? Почему лес стал… ну… таким как сейчас? Как вы его заколдовали? Намеда повернулась к огню. – Я помню тот день, – глухо ответила она. Теперь её лица не было видно. – Прибежал Троппо. Он сказал, что рыцари откуда-то узнали про святилище и идут к нам. Криве-Кривайто, последний из верховных жрецов, объявил, что сбывается пророчество и что такова воля богов. Он воззвал к ним, и боги закрыли священную рощу: никто не войдёт сюда, если ему не будет позволено. Но все жрецы должны были уйти отсюда в лес, чтобы навсегда встать на защиту Ромове. Они. Девушка ненадолго прервалась, словно подбирая слова. – Они исчезли, но не пропали. Они стали вечными стражами, а сам лес сделался лабиринтом. Чем дольше ты по нему ходишь, тем больше он тебя запутывает, чтобы ты никогда не вышел обратно. Чем сильнее ты заблудился, тем ближе к тебе вечные стражи, которые превратят тебя в призрачный огонёк. Но я открыла для вас границу, что разделяет лес и священную рощу. Тогда вы смогли войти сюда. – Так ты единственная, кто здесь остался? – Да. Она повернулась к Андрею и снова посмотрела ему в глаза. – И ещё Йодуте, – добавила Намеда. – Вы его видели, он проходил мимо вашего костра, который почти потух. Вы спали на холме, где когда-то было святилище, и он решил помочь. – Это было страшно, – сказала Света. Намеда продолжила: – Мы не были жрецами. Мы остались здесь, чтобы священное пламя не угасло. Йодуте собирает дрова, которые я бросаю в огонь. Андрей на секунду глянул в костёр, на лежащие там брёвна. – И так семьсот лет? – спросил он. — Да. Андрею сделалось очень жаль девушку, что сейчас стояла перед ним. Намеда была такая же, как они: как он, Андрей, как Таня, Лёша и Света. А потом она с тала…. Кем же она стала? Она не стала стражем, не стала призрачным огоньком, но и судьбу той, кто семьсот лет подбрасывает дрова в священный огонь, трудно назвать счастливой. Вероятно, Намеда поняла, о чём подумал Андрей. – Здесь нет времени. Эти семь столетий прошли для меня, как семь дней. Священный огонь Ромове – всё, что осталось от моего народа и от моей земли. Если погаснет он – исчезну я, исчезнет всё остальное. Не скорби о моей судьбе. Но. спасибо. Пламя костра внезапно дрогнуло, отбросив прихотливые тени на лицо Намеды. На короткий миг Андрею показалось, что он видит там отпечаток прошедших веков, но это видение пропало ещё до того, как он его осознал. Нет. Это была просто игра теней. – Когда мы шли по лесу, – начал Лёша, – мы видели синие огоньки. Мы поняли, что это те, кто здесь остался. Но потом за нами пошёл кто-то невидимый. Это были стражи? Что случится, если мы им попадёмся? – Не всякий вопрос к добру, – сказала Намеда бесстрастно. – Да, это были стражи священной рощи. Тот, кого они поймают, превратится в синий призрачный огонёк и останется здесь навечно. Но большего знать вам не надо. Иначе вы никогда не сможете пройти обратно через лес. Страх съест вас быстрее, чем они… Она не договорила, оборвав себя на полуслове. Затем указала на путеводный клубок из пламени, прыгающий в траве словно от нетерпения. – Это знак, который защитит вас. Не бойтесь. Теперь вас не тронут. – Тогда нам надо спешить, – напомнила Таня. – Скоро рассвет. – Пойдём? – спросила Света. Андрей замялся. Внутри него зрело странное чувство, что надо что-то сделать перед тем, как уйти. Но что? – Намеда, – снова обратился он к девушке. – Сегодня у меня было что-то новое, чего я никак не пойму. Я не знаю, почему я хочу сделать одну вещь, но могу ли я. – Можешь, – ответила Намеда, больше не спросив ничего. – Ты можешь всё. Только сейчас Андрей отпустил руку Тани. Затем снял с плеча рюкзак. В нём, прижатая термосом, всё так же лежала тетрадь по математике, похудевшая за прошедший день. – Огонь ждёт, – сказала Намеда и сделала приглашающий жест. Андрей шагнул ближе к пламени. Жар коснулся его лица. На белой обложке тетради яркими красками был нарисован парусник, идущий сквозь бурное море. Подумав, Андрей сорвал обложку и спрятал обратно в рюкзак. В его руках остался блок листов с примерами и решёнными задачами. Неопределённый интеграл в одной из задач свернулся, возможно страдая из-за определённости своего будущего. – Я думал, что решать задачи по математике – это вся моя жизнь, – сказал он негромко, чтобы этого не услышал никто, кроме стоящей рядом Намеды. – Я считал, что живу для того, чтобы делать уроки и получать отметки. Сегодня я понял, что нет. С лёгкой грустью, сопровождавшей это открытие, Андрей бросил школьную тетрадь вперёд. Священное пламя Ромове приняло его жертву. «Что плохого сделала мне математика?» – внезапно подумал Андрей, глядя, как бумага обращается в пепел. Уж интегралы-то совершенно невиноваты в том, что он тратит всю свою жизнь на учёбу – а ему хочется пойти с Таней куда-нибудь в парк. Сожжённая тетрадь не поможет в этом. – Вот так боги посылают человеку великое знание – через скорбь и горести, – сказала Намеда. – Хочешь ещё? Отойдя в сторону, она вернулась с горстью желудей. – Они выросли здесь, на священном дубе Ромове, – объяснила Намеда. – Но теперь заслуживают того, чтобы оказаться в вашем мире. Возьми их и брось, когда выйдешь из леса. Их одиннадцать. Три не взойдут. Ещё два будут опутаны и удушены сорняками. Двум другим не хватит света. Один сгниёт, другой засохнет, третий сломает буря, пришедшая с моря. Но последний, одиннадцатый, вырастет великим древом, и тогда всё это будет не зря. – Но почему бы не бросить в землю только одиннадцатый? Намеда улыбнулась. Ей шла улыбка: в эту секунду она совершенно не отличалась от обычной девушки. – Потому что никто, кроме богов, не знает, какой из них – одиннадцатый. Она пересыпала жёлуди в ладонь Андрея. Рука Намеды была не призрачной, а тёплой и мягкой, почти как у Тани. «Вот это ночь!» – подумал он. Ему удалось подержаться за руки сразу с двумя девушками. Из них одна – его тайная симпатия с первого класса, вторая – древняя служительница огня. «А ещё вторая, похоже, умеет читать мысли, – торопливо подумал он. – Надо осторожнее думать». Теперь Намеда улыбнулась очень широко. – Не останавливай себя больше, чем жизнь, – отчётливо и негромко сказала она. Андрей ещё думал над её словами, когда она продолжила: – Но теперь вам пора идти. Небо начинает светлеть. Клубок огня, плясавший над травой, чуть подпрыгнул и поплыл вперёд. Лёша, повернувшись, повёл Свету за ним. Таня выжидающе посмотрела на Андрея. – Прощай, Намеда, – только и успел сказать Андрей. – Прощай, Андрей. Луна уже зашла за деревья вдалеке. На востоке больше не было видно звёзд. Сбежав с холма, Андрей оглянулся. Намеда всё так же недвижимо стояла у огня. Затем она подняла руку. – Пойдём быстрее! – позвал Лёша, включая фонарик в телефоне. – Надеюсь, этот огонёк от нас не убежит. Огненный клубок и не думал убегать: он двигался буквально в метре от друзей, терпеливо ожидая, пока те идут за ним. Тех огоньков, призрачно-блеклых, больше не было. То ли они просто не попадались, то ли их время уже ушло. Не раздавались и страшные звуки шагов стражей во мраке – да исчез и сам мрак. Рассвет приближался. В лесу серая хмарь сменила чёрную ночную мглу. – Сосна! – выкрикнула Света, увидев дерево, которое обнимала вчера.