Сегодня мой сад – океан, и я преодолеваю одну волну за другой. – Земля! – Парро смотрел на север. – Родная земля! Наконец-то! Ирландия, возрадуйся и готовься: Парро вернулся! Я ничего не видела. Ему приснилось? – Парро приехал за сокровищем, которое ты прячешь в своей груди! Он заслужил его после изгнания и нищеты! Не противься, пришло его время. Раскрой свои объятия, Ирландия, он хочет есть, он хочет пить! Рыжий пират повернулся ко мне, расхохотался и завизжал от избытка чувств. – Ромашка, ты гостья Парро! Он покажет тебе красоту своей страны! Ты поймешь всю глубину страданий, которые он претерпел вдалеке от родины! Ирландия, кормилица, жди меня! Парро едет! – Но я ничего не вижу… – Это потому, что ты недостаточно хочешь. Спроси себя, Ромашка: здесь и сейчас чего тебе хочется больше всего на свете? Его вопрос меня смутил. Узнать, что случилось с Дедушкой? Стереть карту с моей спины? Быть рядом и помогать Эю без страха и упрека? – Ступить на ирландскую землю и съесть тарелку супа, сидя у камина. – Отлично сказано! Посмотри еще раз. Если я ее вижу, ты тоже увидишь. На горизонте виднелась серая полоска между серым одеялом облаков и серой массой моря. Возможно, это была она. Далекая земля, похожая на шепот сквозь влажные губы. Или просто мираж? Я с трудом верю собственным глазам. Эй положил руки мне на плечи. Ветер утихал, как гаснущая свеча, парус трепетал. Небо прояснялось, и серая линия под ним проступала четче. – Земля! Разрази меня гром, покончено с копотью и волнами! Ирландия! Земля богатства! Мать королей! Парро мчится поцеловать тебя, жди! Пират порылся в мешке, повернулся ко мне и с сияющим видом надел мне на шею тонкую золотую цепочку, на которой висели часы. – Ромашка, вот тебе первый подарок от Ирландии. Мы, люди мира, нуждаемся в женщинах, чтобы узнать, который час. Без них мы не лучше животных. Не забудь заводить их, чтобы они никогда не останавливались. Назовешь Парро время, когда он тебя спросит. Скажем, сейчас восемь часов. Начинается радостный день в жизни Парро! Мне никогда не делали подарков. Часы болтались у меня на груди, как дорогое украшение. Я их завела, и они спешно затикали с сухим и приятным звуком. Похоже, Эя позабавил спектакль Парро. Он позволил мне в нем поучаствовать. Съесть полную тарелку супа и слушать тиканье часов, словно морскую раковину… Довольно неплохо. Ветер больше не дул, а облака растворились разом. Солнце медленно показывалось вдалеке и согревало нас. Парус промок. Бот покачивался на водной глади. Мы радовались показавшейся земле, но сохраняли спокойствие. На горизонте – ни судна. Мы решили позавтракать. Эй принес много провизии прошлой ночью, для мужчин нашлось даже пиво. Но завтрак в такой компании все равно был очень странный, и я надеялась, что последний. Это поддельное побратимство мне было невыносимо. Рыжий пират вызывал у меня только отвращение. Выудить из него информацию – на здоровье! А вот получить подарок из его рук… Может, мне стоило отказаться? На крышке часов была гравировка. – Ты умеешь читать! – воскликнул Парро. – Я учусь, – ответила я, – но эти слова мне незнакомы. – Прочитай их вслух, Парро наверняка знает. – Yes I said yes I will yes[10]. – Бред какой-то. Это на английском: «Да я сказала да я хочу да». Слова женщины. Если спросишь мнение Парро, иногда лучше сказать «нет». Не знаю почему, но я вдруг вспомнила о младенце на пароходе и его матери, о едва не утонувшей женщине, о Дедушке – обо всех исчезнувших людях. На душе стало тепло. В моей семье одни призраки, но эта семья нежная, легкая, мягкая. Она неуязвима, пока живет в моей памяти. Ее у меня не отберут. Я могу посещать эту семью, когда захочу. Она всегда встречает меня с распростертыми объятиями, ласкает, беседует со мной. Она беспокоится обо мне. Тогда я успокаиваю ее, я рассказываю о прошлом; мы вместе перебираем воспоминания, а о забытом не горюем. Призраки могут смеяться над чем угодно, грусть им не свойственна. Они тихо смеются, отворачиваются и исчезают. И возвращаются в назначенный час, чтобы взять меня за руку и поговорить нежным голосом, долго, где-то в потемках моей души. Эй возился со своим гробом. Он приделывал подпорки к каждой стороне. Вероятно, так он хотел сделать гроб устойчивее. Какая странная навязчивая идея – так хлопотать о собственной смерти! Он слишком часто с ней сталкивался? Со смертью. С мертвецами. Думать о смерти, чтобы лучше жить. Все подготовить, чтобы обмануть ее. Грести, вытащив ноги из гроба, – вот его способ выжить… Оседлав свой ящик, как лошадь, Эй проверял, крепко ли он привязал поплавки. Весело, даже смешно. – Господин Парро, а почему Эй оглох? – Из-за Уотта и Моллоя. Пират приблизился ко мне и прошептал на ухо: – БУ-У-УМ!!! И отпрыгнул назад. – Кто такие Уотт и Моллой? – Друзья. Просто друзья. Товарищи по команде. Братья. Долгая история, Ромашка. Готова? Парро и Вааст, Уотт, Моллой, братья Финнеганы, Ахилл, и Говерн, и другие – когда как. Команда Южного моря. Настоящая семья. Знали берега Южной Ирландии как свои пять пальцев. Сажать картошку и расставлять сети им было скучно, они к другому готовились… В те годы издалека можно было заметить один или два лайнера, которые плыли в Америку каждую неделю. Команда наведывалась на какой-нибудь раз в месяц, не больше, и так было достаточно. На двух кораблях они цеплялись то за правый борт, то за левый – зависело от погоды. Ля Уг бросал кошку лучше всех. Дела у них шли на славу. Говерн вел счета, жаловаться было не на что. Иисус-Мария! Однажды Парро купил два десятка овец, чтобы разводить их у матушки во дворе. Они пробили дверь, а когда матушка проснулась, блеяние стояло на весь дом. Подарок! А Вааст прямо на спине приволок напольные часы выше, чем эта мачта, для сестры Парро. Тоже подарок! В те времена он умел разговаривать с дамочками. Потом Говерн признался, что, помимо дележа, он еще что-то откладывал на старость. Настоящий отец семейства. Но куда деть сокровище? Да, дорогуша, сокровище: золотые и серебряные побрякушки, камешки, там, разноцветные, купюры, часики. Золотые зубы. Целая куча очков, потому что Джеймс Финнеган с ума по ним сходил. Ну и всякая другая мелочь с разных кораблей, которая им нравилась. Трубки для Вааста, например. Им нужен был огромный сундук, крепкий, с одним ключом для Говерна. Тогда они стащили сейф с лайнера. Как раз подходящий по размеру. Но проблема была в том, что капитан, которому поджарили ноги, проорал код во все горло так, что вся семья слышала. Они все равно забрали сейф, но Говерну пришлось уйти одному, чтобы его спрятать, как только сейф доверху забили сокровищами. Когда он вернулся несколько дней спустя, то сообщил им, что любит их, как родных детей. Что хорошо спрятал сундук, что никто никогда его не найдет, но он все равно нарисует карту на случай, если с ним что-нибудь приключится. Что дети не будут сидеть с пустым клювом. И что он с этой картой не расстанется никогда, как с собственными подштанниками или ножом. Парро прервался. Эй хотел приподнять гроб с одной стороны и знаком попросил помочь ему. Вдвоем они перебросили ящик через борт. Эй привязал его к корме. – А Моллой и Уотт? – Моллой и Уотт? Верные друзья! Но такие нетерпеливые! Мир их праху. Говерн вышел из комнаты с ножом в руках. В одних подштанниках. «Карта!! – орал он. – Карта!» Все переглянулись. Уотта и Моллоя не было. Говерн оделся и схватил мушкет, Финнеганы – дубинки, Парро – ножи и так далее. Вся команда наведалась в хижину к Уотту и Моллою, ну так, поболтать немного. Эй уселся в гроб. Держится на воде! Он позвал меня, чтобы я бросила ему трубку. Округлил глаза, потому что я забыла бросить вместе с ней и кисет. Наконец, довольный, он улегся в ящике и затянулся, глядя в небо. Парро постучал мне по спине. – Не забывай про трубку, Ромашка. Хорошая трубка для мужика – лучший досуг. Запомни, пригодится в его последнем путешествии. Мужик без трубки – что за черт! – А Моллой и Уотт? – Жили они в хорошенькой маленькой хижине. Команда подобралась слишком близко, ни о чем не подозревая. БУ-У-УМ!!! Иисус, Мария, Иосиф! Парро аж на задницу сел – никогда такого огромного взрыва не видел! Столько всего ему дождем на голову посыпалось. Дальше пяти шагов ничего не разглядишь. Скорее назад! Его быстро догнали Финнеганы – эти отделались царапинами. Но с остальными все не так хорошо было. В ушах звенело, болело, глаза слезились, они кашляли и плевались. Команда и до этого плохо с порохом справлялась, а Уотт и Моллой – хуже всех. Через два часа команда очухалась, вернулась взглянуть. Облако пыли растворилось. Ничего не двигалось. Ни шороха. Говерна раскидало по кусочкам туда-сюда. Ахилл напевал – его столбом придавило. В доме обвалился чердак, и солома повсюду. Видно было ноги Уотта и Моллоя, но мы могли сколько угодно тянуть – они больше не двигались. Ни следа Ля Уга: ни внутри, ни снаружи. Улетел Вааст! За полдня Финнеганы и Парро разворошили то, что осталось от хижины, – карты нет. Рыжий пират потер руки и плюнул под ноги. – Беда. У Парро слезы в три ручья. Финнеганы небо клянут и дерутся. Они вытащили из-под столба Ахилла, отца своего. Его ноги болтались, как пустые рукава. Больно ему не было – он вообще ничего не чувствовал. Они уже собрались отрезать ему ноги, как вдруг появился Ля Уг. Похожий на поросенка, которого жарили, но слишком рано из печки вытащили. Ни волоска, кожа вздулась и почернела, ноги ходят сами по себе, то падает, то встает. Сбит с толку. И глухой. Они не сразу поняли. Он тоже. Он молчал. С тех пор никто его голоса и не слышал. Ля Уг в свою очередь осмотрел дом, перевернул доску за доской, разворошил солому, раздел Моллоя и Уотта. Карты нет! – Лицо пирата засияло. – Вааст, брат мой! Парро восхищается тобой. Ромашка, твой отец не только крюки отлично бросает. Разрази меня гром! Карту-то он уже нашел, такой глухой, поджаренный и полуживой. Она была у него! И спрятал он ее хорошо! Эй курил в гробу. В стороне, молча. Бесконечная история. История его жизни… – Что же осталось от команды Южного моря, креветка? Ничего, шиш с маслом. Полный сейф, потерянный у черта на рогах. Покойники. Раненые. Братья Финнеганы отупели еще больше. Команда просто распалась! Исчезла! Когда Финнеганы отрезали Ахиллу ноги, их смертельная тоска одолела. А тот не переставал петь и впадать в детство. Вааст первым ушел, смирившись со своей глухотой. Да и сказать ему было нечего. Несколько дней спустя Парро тоже ушел. С пустой головой и высохшими слезами. Он вернулся к матушке. С пустыми карманами. Рыжий пират снова плюнул, голос у него задрожал. – А затем Парро вдруг понял. Ему стали кошмары сниться, от криков даже его бедняжка мать просыпалась. Чертов Вааст! Почему он исчез после взрыва, а потом вдруг вернулся вонючий, как жареная свинья, невинный, как божий агнец? Хорошенько он над всеми посмеялся. Если бы он оказался рядом, Парро бы ему глаза вырвал и зубы один за другим. Так поступать с братьями! Уотт и Моллой положили начало новой эпохе, а Ля Уг это понял первым. Тогда Парро отправился на поиски. Сначала головой, а потом ногами. На поиски Ля Уга. И нашел на берегах Дьеппа, у его отца. Годами позже. – Парро посмотрел на меня одновременно нежно и злобно. – Вот и вся история. Что думаешь, Ромашка? Поверхность воды стала гладкой, будто мы плыли по пруду. Эй мягко дрейфовал в своем гробу. Виднелись только ноги. Маленькие клубы дыма вились над ящиком и улетали в небо. – Ваша матушка, наверное, подумала, что вы несообразительный. – Только попробуй издеваться над Парро! Финнеганам вообще годы понадобились, чтобы найти хотя бы след… Он замолчал. Значит, Финнеганы нашли карту. Парро не ошибся. Этим утром начиналось что-то новое. Солнце, которое не смог спрятать туман, одиноко торжествовало в небе, играло на наших щеках. Море оставалось гладкое и натянутое, как кожа юной девушки. Моих спутников охватила удивительная медлительность. Парро молчал, весь мир молчал. Ветра не было. Моя опущенная в воду рука рассекала морскую гладь. Мы приближались к цели. Поразительно: мужчины сохраняли невозмутимость. Как и я, они впитывали солнечный свет, вытягивали шеи, потягивались, разминая мышцы. Мои часы показывали десять. Но человек недолго остается пленником настоящего, каким бы спокойным оно ни было, ведь его мысли живут в бесконечном движении. Поэтому Эй и Парро быстро вышли из оцепенения. Предстояла драка. Они в этом не сомневались. А что может быть лучше мгновений спокойствия, чтобы подготовиться к драке? Началась проверка оружия. Эй достал два огромных револьвера. Он пробовал курки, продувал дула. Зарядил каждый шестью патронами. Оставшиеся боеприпасы тщательно осмотрел один за другим и поделил на две равные части. Всего двадцать два патрона. Этого достаточно? Конечно, у него был карманный нож, заточенный и послушный, который я видела уже столько раз, что даже не верилось, будто бы он способен на преступления. Эй стриг мне этим ножом волосы, чистил рыбу, резал по дереву – на это нож годился. А вот ранить или убить? Пусть лучше лежит глубоко в кармане! Опершись на мачту, я наблюдала, как Эй и Парро вдвоем возились со снаряжением – серьезно, будто мальчишки, игравшие в шарики. Парро, в свою очередь, выставил напоказ оружие. Сначала короткоствольный револьвер: он его спокойно разобрал, осмотрел и почистил, а Эй собрал обратно с закрытыми глазами. В кожаной сумке у Парро нашлось два десятка патронов. Он разложил перед собой три огромных прямых ножа – эти тонкие лезвия я уже видела. Парро аккуратно, до блеска натер их о рубашку. Мне стало смешно: вряд ли от такого снаряжения задрожит вся Ирландия! Заметив мою улыбку, Парро с необыкновенной ловкостью бросил нож – тот сухо вонзился в мачту прямо над моей головой! Я остолбенела. Второй нож завибрировал прямо у моей левой щеки – я даже не заметила, как он его метнул.