– Гроб. – Хорошо. То есть Вааст тебе объяснил. – Он ничего мне не говорил. Парро резко хихикнул. – Конечно же, он ничего тебе не сказал. Не с его кабанским рычанием рассказывать сказки маленьким девочкам. А сказка у нас тут красивая. Смотри, Ромашка. Он приподнял куртку, чтобы показать живот. – Видишь шрамы? Повезло тебе: смотри, Парро все покажет, а ведь он их даже от матушки прячет. Приглядись хорошенько к этому шраму. Он остался на память Парро от его братишки Вааста Ля Уга. Черт побери! Сцепились с ним один-единственный раз! Твой папашка – тот еще неженка. У него доброе сердце. Так вот, история… Он быстро взглянул на Эя, затем хлопнул обеими руками себя по ляжкам и сплюнул сквозь зубы. – Есть у нас немного времени, мы же не богачи пока, хотя скоро ими станем. Расскажет тебе Парро историю о гробе. Для начала: это не просто гроб. Это Гроб Господина Пирата Вааста Ля Уга. Он выдержал паузу для большего эффекта, не переставая качать головой. – «Бостон». Отличное было дельце, но слишком рисковое. Подплываем мы к кораблю ночью, без света и, что удивительно, без звука. Парро лезет первым, как обычно. Он-то знает, как не попасть под пули. Похоже, нас уже поджидали. Их там было по меньшей мере пятеро. А потом и мои дружки с обеих сторон подтянулись. Троих уложили тут же, как только на палубу ступили. Парро спрятался – палят со всех сторон. Разрази меня гром! Четверых из пяти мы грохнули, а последний удрал – нашли его в трюме с углем да и выволокли за уши. Говерн полез первым в каюту и всё виски выжрал, пока мы дело делали. Даже в дележке не участвовал – настолько наклюкался. А работу мы провернули на славу: весь корабль облазили, обшарили все шкафы, и даже под койками, и даже мешки с углем. Всех вывели на палубу – эти сразу успокоились, как только покойников увидели. По-хорошему отдали нам то, что имели. Я молчала, и Парро продолжил: – Три полных сундука – как сейчас помню… Тут Вааст и начал командовать, потому что Говерн был в стельку, да и Ахилл тоже. Вааст запретил бросать убитых за борт. А Парро только так с ними и обращался с детства. О покойниках, Ромашка, надо заботиться, если не хочешь, чтобы они за тобой вернулись. Надо их в воду бросать, пока еще тепленькие. Они тонут, течение несет их куда вздумается, на корм рыбам. Так ты точно в безопасности. А Вааст вдруг говорит: в лодку их положим. В лодку вместе с нами! Да он спятил, и только Парро ему об этом сказал – остальные смеялись. А Ваасту не до смеха. Стоит серьезный, как моя матушка! Покойников хоронить надо – так и сказал! Сотню набегов уже совершили, а тут он вздумал нас поучить. Может, потому что Говерн и Ахилл были в стельку. Следишь за мыслью, Ромашка? Я опять промолчала, но Парро ничуть не смутился. – Вот тут-то они и поцапались, твой покорный слуга с господином Ля Угом. Парни нас расцепили, а командовал-то теперь Вааст, так что пришлось слушаться. Только вот не очень нам хотелось отплывать вместе с дружками. Сгрузили мы их в шлюпку, аккуратненько так, Вааст сложил им руки на груди, как положено; и пустили мы шлюпку по ветру, пусть Вааст до сих пор недоволен, и – счастливого пути! Не собирались мы с ними таскаться до самого дома, чтобы накормить там червей, душа моя, у нас и так уже три сундука было, а чайки и буревестники не хуже червей справятся. В общем, отправили мы эту шлюпку, и пришлось потесниться на обратном пути, хотя мы троих потеряли. Короче говоря, все поняли одно, – подытожил Парро. – На тему смерти с Ваастом шутки плохи. Парро в итоге заткнулся, парни тоже, а Говерн и слова не сказал, когда мы ему сообщили, что Вааст свой собственный гроб притащил на борт – прямо под ногами у нас болтался. Все сразу поняли: если дело будет худо, надо Вааста туда положить – так он за нами не вернется. Пираты, Ромашка, ой как смерти боятся. У каждого свои заморочки, а вот у твоего отца – гроб. Ни разу с тех пор не видел его без этого ящика на корабле. Но командование он потерял, так что пришлось ему смотреть, как мы отправляем купаться других мертвяков вниз головой за борт. Вааст сколько угодно мог спорить. Говерн только смеялся. Парро умолк. Казалось, беседой мы оба остались довольны: Парро упивался своей историей, а я была рада узнать кое-что из жизни Эя. Его прошлой жизни. Парро говорил, что Эй – пират… Ну допустим. Итак, мы отправились в плавание в невероятной спешке, посреди ночи, после пожара, на недостроенном судне. И теперь я смотрела вокруг широко открытыми глазами, ничего не боясь. Ни яркое солнце, ни огонь, ни кровь не могли бы заставить меня отвернуться, закрыть глаза. Маргарита, девочка моя, слишком поздно дрожать от страха. Ты далеко от Дьеппа. Скала исчезла за горизонтом. Отец Самюэль может хоть весь город прочесать в поисках тебя. Ты там, где нет больше ни улиц, ни стен, ни учителей. Эй поступил плохо. Зато он рядом: решительный, сосредоточенный, могущественный. Остерегайся этого Парро – ты у него в руках, как беспомощная пташка. Остерегайся открытого моря. Парро встал у руля. Эй курил, глядя в пустоту. Ветер не стихал, от его порывов бот нёсся на всех парусах. Морская пена, бьющиеся о нос волны, треск обшивки и скрип мачты, свист ветра в ушах, а вокруг – тишина. Я снова хотела есть, но уже поняла, что у нас мало провизии. А может, и совсем не осталось. На боте не было ничего, чтобы ловить рыбу. Эй и Парро, наверно, тоже проголодались. С порывами ветра до меня доносился запах табака и напоминал о земле. Где сейчас Дедушка, что он делает? Спина ныла, напоминая об искрах, летавших в темноте, и о сумасшествии Эя. Лучше бы об этом забыть. Мужчины вдвоем достали из мешка Парро огромный трехлапый якорь-кошку. Они долго общались жестами. Лицо Эя ничуть не отличалось от водной глади в ясную погоду. Лицо Парро было изменчивым, как листва на ветру. Он кривил рот, часто моргал, высовывал язык, морщил нос. Всем этим он напомнил мне пса, тревожного и опасного. – Будет весело, Ромашка, – бросил мне Парро. – Сама все увидишь. Мужчины вдвоем проверили, крепко ли привязана кошка, аккуратно скрутили канат на палубе и уложили якорь в центр, как спящего младенца. Парро сел рядом со мной. Теперь у него было лицо хвастливого ребенка. – Парро измаялся в нищете. У него даже кожа от нищеты чешется. Вааст прав. Нечего тут прохлаждаться и считать волны до самой Ирландии. С плаванием под парусом покончено, малышка моя. Этой ночью – только пар и уголь. Больше нельзя терять время. Чертова нищета! Парро прямо чувствует, как кожа зудит. Знаешь, что сделает Парро, как только разбогатеет? Найдет себе женщину и переедет жить в твою страну, где о нем меньше известно, чем в других местах. Садоводство, свинки, песни, пляски, таверны. А с берега он будет другими командовать. И дальше волнореза и посмотреть не подумает, черт! – Он плюнул в воду. – И плавать выучится. Знаешь, почему хорошие пираты не умеют плавать? Чтобы при заварушках на кораблях спиной не поворачиваться. Да и с оружием в руке далеко не уплывешь! Парро дважды падал в воду, и дважды дружки его оттуда вытаскивали – успел воды нахлебаться. Шрамы, опять же… Он сделал паузу и вдруг заорал Эю: – Быстрее давай, капитан! Я устала. Больше не было сил. А солнце стояло еще высоко… Пришлось лечь на парус возле бака. Я вспомнила о гроте. Парро напевал: Князья морей, короли воров, Пусто в кармане, но им все равно… Во сне я чувствовала, как две руки, пропахшие табаком, укутывают меня одеялом. 6. На буксире Не знаю почему, я мгновенно проснулась. Ночь. Шкот отвязан, парус бьется. Укачанный волнами бот не двигается с места. Узкий месяц в небе. Звезды тысячами рассыпаны там, наверху. В боте двое мужчин сидят друг против друга, опустив руки на колени. Статуи? Нет, показалось: Эй курит, Парро насвистывает. Я попыталась снова уснуть, но не получилось. Вдалеке послышался шум – может, это сон? Шум был глухой и протяжный; мало-помалу он нарастал. Сомнений не осталось: теперь я точно не сплю. К нашему боту приближается пароход. Мужчины встали, Парро похлопал Эя по плечу, Эй похлопал Парро. – Чертова нищета! Эй встал у руля. Парус наполнился ветром, бот набирал скорость. Мы без труда вели его против слабого течения. Парро издал какой-то звериный крик, а потом замолчал и прислушался. Шум нарастал с такой скоростью, будто бы пароход шел прямо на нас. Внезапно Эй развернул бот, и я увидела судно – намного ближе, чем думала. Светящаяся широкая тень дрожала, повиснув посреди ночи. Эй спустил парус и, кажется, ждал, чтобы пароход подошел еще ближе. Происходящее меня завораживало… По знаку Эя Парро подбежал к рулю, а Эй встал на носу бота. Не слышно было шума двигателя, слышалось только, как волны разбиваются об обшивку судна. Несколько секунд – и вот оно, прямо над нашими головами; громадина заслонила звезды. Чуть выше несколько огоньков дырявили темноту ночи. Наш бот набрал скорость, будто для разбега. Эй отошел на несколько шагов – и в тот самый момент, когда нас подняло и бросило вперед на гребне волны, разбившейся о нос парохода, он с размаху запустил кошку прямо в небо. Я видела, как Эй покачнулся и едва ухватился за фал, но канат с якорем не выпустил из рук. Вытащил из воды, скрутил и бросил на палубу. Огромная черная глыба по-прежнему нависала над нами. Не знаю, как Парро это удавалось, но он с чудесной ловкостью управлял ботом, и тот ни на секунду не замедлялся. Но судно шло гораздо быстрее. Эй снова забросил кошку в темноту. Кажется, зацепился за что-то… Кольца каната на палубе развернулись и исчезли один за другим в воде. Пароход невозмутимо продолжал путь рядом с нашим ботом. – Разрази меня гром! – закричал Парро. – Лондон – Дублин! Все на борт! А Вааст не потерял хватку! Заведенный на брашпиль[8] конец туго натянулся. С коротким пронзительным свистом канат выглянул из воды и взлетел в темноте по диагонали. Мгновение спустя он издал странный волнообразный шум, а наш бот затрещал по швам, как будто хотел надвое расколоться. Рука Эя схватила меня и поставила на место Парро – моя очередь у руля. Парус был приспущен, теперь только канат тянул нас вперед с безумной скоростью. Со скоростью парохода. Облако копоти вынырнуло из волны. Руль уводило то вправо, то влево, в то время как нос корабля преспокойно покачивался на волнах. Мужчины вдвоем крутили брашпиль, отчего трещала палуба и натягивался канат. У Эя получилось! Якорь крепко зацепился за что-то там, наверху. Канат распрямился и тянул нас к пароходу. Снова облако копоти. Вот он, корпус, – огромное тело, разрезающее небосвод, создающее бурлящую реку, на которой мы качаемся, как яичная скорлупа. Парро поет во все горло. Эти двое – волшебники. Нас качает, опрокидывает, окунает в воду. Из водоворота, в котором мы оказались, кажется, что там, наверху, другой мир. Кто-нибудь заметил, что мы подсели к ним на буксир? Есть там хоть одна живая душа? Мы тут, в боте волшебников, среди криков и темноты. Что вы там делаете на своей палубе из металла? Чувствуете ли вы дуновение ветра? Слышите ли вы волны? Руки как свинцом налились. К счастью, Эй вернулся сменить меня у руля. Мы спустили паруса, и наш бот потерял всякий курс: теперь он качался вправо-влево, набирал воду и издавал странные звуки. Но Парро это не заботило, он уселся на носу бота и продолжал распевать. Эй не обращал на него внимания. Его усталые глаза пристально наблюдали за волнами в поисках новых опасностей. Он показал на ведро. Я бросилась вычерпывать воду. Мне стало лучше, страх проходил. Но куда мы плывем вслед за кораблем? – Готова сплясать, Ромашка? Парро выложил все из мешка, закинул его на спину и дерзко помахал рукой. Придерживаясь за фал, он полез по канату над водой. Затем он согнул колени и разом качнулся, повиснув на руках и ногах. Довольно ловко он продвинулся еще на несколько метров, спину его омывали волны. И вот он уже недосягаем для воды, лезет вверх по канату, как какое-то лесное животное. Затем очертания его фигуры исчезли, растворившись в тени корпуса парохода. Кажется, он что-то кричал сверху. Эй не двинулся с места. Может, он и хотел бы помешать Парро, но погрузился глубоко в свои мысли. О чем он думал? Был ли доволен? Хоть я и сопровождала его в этом приключении, мы ближе не стали. Даже наоборот. В прошлом его странное поведение мне казалось обыкновенным. Но всё иначе сейчас, когда он рядом, недвижный и молчаливый, как каменный истукан. Или скорее как дерево, потому что Эй живой, на него дует ветер, ему нужны свет и вода. Им движет какая-то цель, которая мне неизвестна. Расти? Становиться лучше? Пока что я под его защитой. Мне больше некуда идти. Я должна выстоять, выдержать. Вырасти, в свою очередь. Что будет дальше? Скоро ли закончится ночь? А если нас заметят с корабля? Эй может так рисковать? И куда отправился Парро? Я вычерпывала из бота воду вместе с собственными страхами и плохими мыслями. Мне просто надо ждать. Пережить всю эту сумятицу, как игру. Вытерпеть голод и холод. Проходили часы, луна переместилась по небу, но все еще была ночь. Парро пока не вернулся. Казалось, Эй выдохся – вторая ночь без сна. Он всем телом налегал на руль, пристально глядя вперед. Я видела, что он поворачивает с опозданием, а бот может разбиться. Тогда я проскользнула к нему и взяла из его рук руль. Не взглянув на меня, он сел и заснул. Настала моя очередь собрать всю волю в кулак. Удержать бот, который эти двое построили и спустили на воду. В конце концов, есть особое удовольствие в противостоянии собственным страхам. А обстоятельства не оставляют мне выбора. Страх и отвага – две стороны одной медали. Однажды я вспомню об этой ночи. Обязательно вспомню. Вот и все. Вспомню об этом растущем страхе, который питается усталостью и превращается в гнев; может, вспомню еще, как часы утекают, как растет предчувствие неизбежного. Буду крепко держаться за руль – и будь что будет. Морская пена меня завораживала. Она все время бурлила. Руль вырывался из рук, отчего у меня ныли мышцы и болела каждая косточка. Все мое тело превратилось в боль. Я больше не могла разжать рук. Они, как в агонии, вцепились в руль. Густые облака копоти вспышками выныривали из воды. Минуты длились часами. Или часы – минутами. Я уже не понимала. Время текло, ничего не оставляя в моем сознании. Надо было держаться. Но все-таки ночь шла на убыль. Я подбадривала себя: этот ад скоро закончится, я снова увижу солнце. Всплеск воды там, впереди. Я широко открыла глаза. Мне приснилось? Вот и Парро заскользил по канату. Он приземлился на палубу. С полным мешком. Крик справа в воде. Снова крик. Кто-то в море! Парро не двигался с места. Он отвернулся. Замолчал. Снова крик, чуть дальше на этот раз. Я толкнула Эя, вытащила нож из его кармана. На нетвердых ногах поспешила вперед, чтобы обрезать канат. Бот тут же вспахал волны. Недалеко, позади нас, раздался еще один крик. Я растолкала Эя, сунула ему в руки шкот и показала на место, откуда доносились крики. – Держитесь, мы сейчас! – крикнула я, перед тем как нырнуть. Вода была ледяная. Я мгновенно проснулась. Силы ко мне вернулись. Я плыла наугад, потому что волны и темнота не давали мне видеть дальше чем на несколько метров. Эй поднял парус и развернулся. Пароход удалился, а вместе с ним – морская пена и суматоха. Над водой ни одного дуновения ветра, только легкое течение. Я позвала: