На моей спине – надписи. Но никто из пиратов не умеет читать. Парро знает, что я умею. Карту нужно перевести. А у них есть только я. Забавно! Я готова помочь им. Лишь бы покончить с этим. Конечно, прочитаю я им карту. Они меня будут слушать, как внимательные детки, кивать и повторять каждое слово. Если отвлекутся, тем хуже для них, я повторять не стану. Уйду отсюда. Могут беситься, кричать, умолять – с меня хватит. Буду нема как могила. Как Эй. Слушайте внимательно, глупые сурки. Маргарита обучит вас паре-тройке слов. Это нетрудно. Вся ваша сила, ваше оружие, ваша жестокость бесполезны. Ни к чему. Я держу вас за горло. Но в лачуге не оказалось ни чернил, ни бумаги. Не на что было переписать то, что у меня на спине. Даже зеркала не нашлось, чтобы я прочитала. А моей шее недоставало длины и гибкости. Вот мы и угодили в ловушку. Пираты шагами меряли комнату. Каждый из них обдумывал одну-единственную мысль. Главное – продолжать шагать. Проделав пару кругов, кто-нибудь останавливался или ругался, сбивая остальных с ритма. Маленькая комнатушка наполнилась суетой. Прогулка умов… Как на параде. У Ахилла наконец-то появилась какая-то идея – блестящая, хоть ее и не все сразу поняли. – Идем, – велел он. – На пляж. Нужен песок. Наша компания отправилась в путь с рассветом. Мои раненые ноги заледенели. Один из близнецов толкал тачку с Ахиллом. Джеймс ни на шаг не отходил от Парро. Дорога привела нас к маленькому пустому заливу. Лишь одна лодка покачивалась на волнах, привязанная к берегу. Мы идем по мокрому песку. – Вот мы и на месте, мадемуазель Маргарита, – сказал Ахилл. – Сейчас прочитаем, что там написано у тебя на спине. И смотри, без глупостей. Может, мы и не умеем читать, но способны на многое другое. Парро, задирай ей рубашку. Я повернулась к морю. Очень холодно. Ахилл перечислял себе под нос: – Дорога, сверху небо, три дерева. Сыновья повторяли за ним, как эхо, тихо, будто молились. – Это все. Остались только надписи, – добавил старый пират в недоумении. – Алус, неси палку! Ахилл свесился из тележки набок, схватил палку, которую принес ему сын, и начал неумело чертить на песке. Получились четыре кривые, но понятные буквы: «CLIF». Он гордо поставил точку после «F» и посмотрел на меня. – Clif, – произнесла я. – «Скала»! – прогремел он, торжествуя. – «Скала»! Cliff! Ну конечно же! Продолжим! Высунув язык от усердия, он начертил цифру «1». – Один, – объявила я. – Спасибо, я умею считать, мадемуазель! До ста и больше. Я вам разве не рассказывал, что обучался в Фекампе у одного человека, который не испугался моих красных пятен? Старик старательно вывел еще четыре буквы: MILE. – Миля, – сказала я. – Миля? – повторил недоуменно Ахилл. – Что это значит?.. Повисла тишина. – Разрази меня гром! Одна миля, дядя! – заверещал Парро. – One mile! Расстояние! – Расстояние?.. Ну конечно! One mile! Расстояние! Иди сюда, я тебя расцелую, Парро! Они все стояли позади меня. Я слышала, как они сосредоточенно дышат, охваченные невероятным возбуждением. Мне было не больно. Меня не пытали. Я просто сдалась. «Давайте, господа, делайте что хотите. Моя кожа к вашим услугам. Лишь бы с этим покончить». Маленькая волна, практически теплая, накрыла мои ноги. За ней прихлынула вторая и стерла каракули Ахилла. – Отойдем дальше! – завопил он. – Запомните, дети мои: Скала. Одна миля. Скала. Одна миля. Будете у меня повторять, пока в ваших пустых головах это не задержится крепче, чем на шкуре у девчонки Вааста. Скала. Одна миля. Довольные Финнеганы повторяли слова, как песню. Парро запевал иначе: – Дорога, небо, три дерева. – Осталось еще одно слово. Оно длинное. Ахилл торопился, боялся новой волны, которая уничтожила бы все его старания. «PATIENCE». – Терпение, – озвучила я. – Что все это значит? – прорычал старый пират. – Что придется подождать, – ответил Парро. – Я знаю, что это значит, тупица, – оборвал его Ахилл, – но что это слово делает на карте? Говерн, видимо, решил поиздеваться над нами. Мы долгие годы ждем, чтобы теперь, как бараны, пялиться на… «терпение»! Хорошенькая шутка! Ахилл постучал палкой по земле. Новая волна унесла с собой едва дописанное слово. – Начнем сначала, – проворчал он. – Скала. Одна миля. Терпение. Дорога. Небо, три дерева. Всё здесь! Ты уверена, что у тебя нет больше ничего на теле, Маргарита? Скалы в Ирландии – да этого добра тут полно! То же самое с дорогами, деревьями и небесами. Мы ни черта не продвинулись! Дьявол! – Он явно задумался. – Скажи хоть, мадемуазель, что там за точка после clif? – Это значит конец предложения. – Предложение из одного слова… Странно… Хотя, может, дело в порядке слов: «Одна миля Терпение Скала». Финнеганы даже дыхание затаили от восхищения перед напряженными, но напрасными размышлениями отца. – Или же: «Терпение Одна миля Скала»… Понятнее не стало. Зачем там эта точка стоит? – повторил в отчаянии старый пират. – Может, это сокращение, – предположила я. – Сокращение? – Слово, у которого не хватает букв на конце. – Потрясающе! Одной загадкой больше! – взбесился Ахилл. – Терпение! Еще несколько лет, и мы разбогатеем! Надевай рубаху, малявка, мы всё рассмотрели. – Вдруг он заорал: – Есть хочу! Холодно! Дети, домой! – А потом тихо прошептал: – Вот так задачка… Парро храпел. Он провалился в сон, как только лег. С чувством выполненного долга. Знал, что нужен Финнеганам. Даже лучше: именно благодаря Парро для них все возможно. За долгим ужином, когда все устали, а за окном уже стемнело, Парро, сидя между близнецами и прихлебывая суп, вдруг отложил ложку и прошептал: – Клифден[12]. Все на него посмотрели. – Клифден. – А потом чуть громче: – Скай-роуд![13] Рыжий пират разразился безумным хохотом. Вдруг он встал – даже показалось, что он вырос. – Забудьте про скалы, дядя. Парро догадался. Clif. – это Клифден! Клифден – родной город матушки Говерна! Его матушки, и матушки его матушки, и так до десятого колена. Помните, как он со слезами на глазах рассказывал про те края? Клифден – сад его детства! Он обвел собравшихся за столом взглядом, полным любезной снисходительности. – Парро знал, что это уловка. В карте с сокровищами всегда есть какая-то хитрость. Ее кто попало не прочитает. А как называется дорога, которая идет из Клифдена вдоль моря? Скай-роуд! Дорога, ведущая в небо! Когда мы ночами поджидали корабли, что он там рассказывал, Говерн? Его детские истории со Скай-роуд! Вы же сами их слышали, как и Парро! Он уселся на место с легкой улыбкой. – Там и надо копать, друзья. Готовьте лопаты! Ахилл молчал какое-то время, позабыв о своем супе. Затем он произнес: – Парро прав, дети мои. Завтра в путь. Девчонку заберем в заложницы. На случай, если вдруг появится Ля Уг. Выйдет умнее, чем избавиться от нее сейчас. Спите крепко, ночь будет короткой. Он обратился к близнецам: – Уложите Парро и девчонку в хлеву. Будете сменять друг друга у двери. Приказываю оставаться там всю ночь с ружьем наготове. Джеймс, спать! Я пережила уже с тысячу невзгод, но мой дух не сдавался. Стоило ему отдохнуть хоть немного, и он возрождался веселым и бойким. Он искал объяснений, боролся. Воскресал после самых жутких испытаний. Я лежала на соломе. Парро храпел в четырех метрах от меня, спрятав где-то под одеждой свой последний нож. Герой дня спал сном младенца. Он был уверен и спокоен. Он ведь убил тебя, Эй, прошлой ночью. Иначе как бы он уснул? Пока ты был жив, он стоял на страже, охраняя наш сон, оборачивался, вздыхал. Теперь же эта свинья уснула в собственном болоте. Такие уж у тебя товарищи в команде, Эй. Сильно ли они изменились? Может, такими они стали за годы, проведенные без тебя? Бревна, плывущие вдоль берега. Ты был таким же горячим и злым? Таким же глупым? Любил ли ты их? Парро звал тебя своим братом, а сам убил тебя во сне. И такой семьи тебе не хватало больше чем сокровищ? Ты ушел, не ответив на мои вопросы. Крепкий орех, твердый и нерасколотый. Дьепп, Дедушка, я – этого тебе было мало. Спросил ли ты сам себя, а не прекрасна ли твоя жизнь и так? Хотел ли ты хотя бы раз позабыть о прошлом? Я оказалась слишком легкой на чаше весов. Жажда богатства, а может, воспоминания о былой страсти к морю перевесили… Я помню, как мы лежали вдвоем на траве. Звезды кружились над нами. Твой путь оборвался на берегу. Ночной ветер, завивавший барашки на волнах, играл в твоих волосах.