– Ромашка? Он был где-то в десяти шагах! – Дорогуша? Парро знает, что ты здесь. Он тебя чует. Парро сделал еще несколько шагов. Он приближался. Удалялся. – Парро любит поиграть, но этой ночью он немного торопится. Я боялась, что белая рубашка выдаст меня. Снять? Наделаю шуму. Я сорвала один за другим несколько листьев папоротника, чтобы накрыться. Нельзя двигаться. Он не может меня учуять, это все ложь. Но я покрыта потом, я пахну страхом… Я медленно перевернулась на спину. Дышала по-прежнему широко открытым ртом. Пират ничего не говорил, не двигался. Я не знала, где он. Небо щедро усыпали звезды. Он убил Эя? Зачем? Выкрасть меня – слишком рискованно. Значит, Эй мертв. Я лежу в папоротнике. Так и останусь. Больше делать нечего. Уснуть. Может, это просто плохой сон. Голос пирата прозвучал совсем рядом: – Если не хочешь идти с дядюшкой, отдай ему хотя бы кусочек своей кожи, сокровище мое. Он сдастся со временем, оставит меня в покое… – Парро мудр, Парро умеет ждать. Он отдалился еще немного, сошел с тропинки и теперь топтал папоротник. Искал меня. Краткие мгновения тишины. Он точно высматривает меня. Вот снова ходит среди папоротника и ежевики. Я прикрыла глаза. Звезды, как я вам завидую! Вы ни к чему не привязаны. Красивые и холодные. Бесстрастные. Ни бьющегося сердца, ни памяти, ни крови. Останусь одна – не выживу. Сбегу от Парро в луга или в город, а дальше что? Лучше уж вернуться в бухту, пусть меня там схватят. Там хотя бы я найду Эя. Я встала на колени и прислушалась. Уже долгое время Парро не издавал ни звука. Что-то шумит на холме? Наверное, овцы. Я медленно выпрямилась. Опасность обострила все мои чувства. Но меня окружали только густые тени… Парро наверняка где-то среди них. Прислушивается, как я. Я сделала пару шагов, стараясь не дышать. Вот и тропинка. Ничего не движется. Не бежать. Шаг за шагом. Слушать. Шаг. Он ушел. Нет, он здесь, ищет меня. Шаг. Вижу наш неподвижный бот – так близко, я могла бы добросить до него камень. Луна огромная. Шаг. – Разрази меня гром! Он бросился на меня, мы покатились по земле, он схватил меня за волосы и прижал лицом к земле. Я сдаюсь. Резкая боль. Он провел ножом по моему уху. Встал, держит меня в руке, как рыбу. – Гадкая девчонка! Одно только движение – и потеряешь ухо. Второе движение – расстанешься с жизнью. Мы лицом друг к другу, оба дрожим от ярости. Шагаем уже два часа. Мелкий дождь смягчил землю под ногами. Я иду на два шага впереди. Я сдалась. Мы идем по уснувшему городу. Ни души. Он знает эти места. Мое ухо кровоточит. Рассвет. Снова луга и хижины. Мы вышли из города. Заходим во двор какой-то фермы. Парро пнул собаку к курицам и свинье. Без тени сомнения он шагнул к лачуге, толкнул дверь и заставил меня войти внутрь. Темно. Пахнет потом и супом. Кто-то зажег свечу – из темноты выплыло сонное лицо. Мужчина заворчал, поднялся, подошел к нам. Поднес свечу к нашим лицам. Он сильно удивился, выругался и позвал кого-то. Чья-то тень вылезла из кровати в глубине комнаты и тоже приблизилась. Близнецы. Дэд и Алус. Парро не произносил ни слова. Ждал. Мужчины схватились за дубинки и заорали. В проеме стены появился Джеймс. Рука у него была перевязана. Согнувшись, чтобы не стукнуться о низкую притолоку, он вышел во двор. Один из близнецов встал перед дверью, перегородив нам дорогу. Джеймс вернулся, толкая перед собой тачку. Он положил на дно одеяло, сложенное вчетверо, исчез в соседней комнате, вернулся с одеялом в руках – из него торчала седая голова. Джеймс положил в тачку безногого мужчину, пристроил ему под спину подушку и аккуратно накрыл одеялом. Ахилл. Зажгли вторую свечу. Мы смотрели друг на друга. У здоровяка был выбит глаз, а вокруг шеи висели несколько пар очков. Старик напоминал короля с игральной карты, но без короны. – Алус, разожги огонь, – приказал он по-французски. Затем он посмотрел на меня, словно решил объясниться: – Вы же француженка, не так ли? Они всё понимают, мадемуазель. Только мы их не понимаем. Хотя мы и делили столько лет подряд кров, я до сих пор мало о них знаю. Показав пухлой рукой на одного из сыновей, он продолжил: – Алус, следи, чтобы суп не пригорел. Затем он резко обратился к Парро, который так и оставался в тени Джеймса: – Я рад, что герои недавних происшествий решились на вторжение в мою обитель, чтобы внести некоторую ясность в сердитое, шумное – одним словом, путаное – повествование моих сыновей… Итак, бродяга все-таки вспомнил о своем дядюшке… Рыжий пират схватил меня за руку, развернул к ним спиной и задрал рубашку. Финнеганы подошли. Их дыхание и тепло свечи грели спину. Они выругались так крепко, что все было ясно. Джеймс оттащил меня к Ахиллу и поставил между рукояток тачки. Его рука сдавливала мне плечо. Старик долго рассматривал мою кожу. Затем он потянулся ко мне и опустил рубашку. – Прошу прощения, мадемуазель, за столь грубый прием. Они не привыкли к тонкостям. Самое ценное, что имеется в этом доме, – содержимое вымени нашей козы или же курятник. И простите моего племянника Парро. Годы, проведенные в море, не смогли стереть воспоминания о детстве у пруда, где его единственными собеседниками были утки да свиньи. Вашему покорному слуге, – продолжил старик, изящно склонив голову, – повезло больше. В молодости он обучался какое-то время в Фекампе – о, прекрасная Нормандия! Один добрый человек не испугался красных пятен на моем лице и терпеливо обучил вашему языку. И хорошим манерам. В то время трюмы приходящих кораблей были набиты треской, да и денег хватало. Деньги сами плыли мне в руки. Франция процветала, так что меня пригласили завершить там обучение. Но некоторые неприятности обязали меня поселиться здесь… Ахилл смерил взглядом Парро, который стоял между Дэдом и Джеймсом, пока Алус расставлял на столе тарелки. – Племянник, назови мне причину не убивать тебя. Хотя бы одну. – Вааст Ля Уг жив. – Вааст? Я бы с огромным удовольствием с ним снова встретился… Но ты прекрасно знаешь, что мои сыновья здесь, поэтому он и близко ко мне не подойдет. – Девчонка – его дочь, – добавил Парро. – Его дочь?!! – Ахилл свирепо посмотрел на нас. – Дочь Вааста! И ты ничего лучше не придумал, как притащить ее сюда? Тупица! Хватило бы и ее шкуры! – Ночь коротка. У Парро не было времени на раздумья. – Коротка, как твой ум! – взбесился старик. – Коротка, как твоя жизнь! Ты мог хотя бы ее отца прикончить! Рыжий пират облизал губы и плюнул под ноги. – Тогда Парро не был бы уверен, что вы его хорошо примете. – Объясни. – Я давно знаю Вааста. У вас карта и его дочь. Он от вас не отстанет. А чтобы добраться до сокровищ, вам пригодятся и все Финнеганы, и Парро. – Хитрец. Вчера ты был на стороне Ля Уга. А сегодня говоришь, что из наших. – Ветер в море быстро меняется, дядя. – Допустим. Я подумаю. Сложи передо мной оружие, и сядем за стол. Рыжий пират положил ружье перед тачкой. И револьвер. – Ножи, – прорычал Ахилл. – Последний свой нож Парро оставил в руке Джеймса. – Твоя правда. Не советую тебе с ним об этом разговаривать. К столу, дети мои. Меня усадили за стол. Алус с серьезным видом разливал суп по тарелкам. Ирландский суп… Слева от меня Джеймс потирал больной глаз и злобно поглядывал в мою сторону. Да, именно он держал меня за шею и размахивал картой, словно бросал вызов. Это было его мгновение триумфа. До удара кинжалом и исчезновения карты. Пары треснутых очков, висевшие у него на груди, гремели как колокольчики. Одна из пар привлекла мое внимание. Деревянная оправа! Это Дедушкины очки! Я уверена! Вор!! – Сколько тебе лет? – спросил Ахилл. – Не знаю. – Как зовут? – Маргарита. – Быстро бегаешь? – Спросите у Парро. – Читать умеешь? – Спросите у Дедушки. – Ну же, ну же, мадемуазель Маргарита, не надо так серчать. Мне кажется, нам понадобится твоя помощь. Парро, сам того не зная, спас жизнь вам обоим, притащив тебя к нам. А теперь ешьте, дети мои, скоро рассветет. Эти трое уже встречались с Дедушкой. Что они с ним сделали? Может так получиться, что у меня никого больше нет в целом свете. Я не верила Парро: он каждый раз поворачивал ситуацию в свою сторону, словно монетку подбрасывал. Эй мертв. Больше я никого здесь не знаю. Дьепп по другую сторону моря. Я босиком. Это сборище чокнутых решает, что делать с моей шкурой. А суп обжигает рот – больше к нему не притронусь.